Александр Бушков - Пиранья. Охота на олигарха
– Полное впечатление.
– А теперь посмотри в глубь двора, – сказал Мазур. – Там собачья конура. И собака внутри, вход старательно доской закрыт. Спрашивается, зачем? Доска узенькая попалась, видно, что псина то справа, то слева пытается морду просунуть, на таком расстоянии лая не слышно, но она наверняка лаем исходит... И доску уже погрызла с обеих сторон, присмотрись...
– Черт, а ведь точно...
Менторским тоном Мазур продолжал:
– Поневоле напрашивается вопрос: почему собака так себя ведет, ежели во дворе расположились починять «Москвич» ее хозяева, обитатели дома?
Поколебавшись, Атаман все же возразил:
– Вообще-то, можно подыскать приемлемое объяснение. Скажем, один из двух – и в самом деле не хозяин, а сосед. И собаки этой он опасается – старые счеты, собак не любит, вот она его и облаивает постоянно, а потому хозяин ее от греха подальше в конуре доской задвинул...
– Логично, – сказал Мазур. – Полноправная версия. И все равно... Я тебе ничего не могу объяснить словами, но м о з ж и т меня что-то, словно ревматическое колено перед грозой ноет... Ты в душе, часом, не ухмыляешься?
– Ничего подобного, шеф, – очень серьезно сказал Атаман. – Самому случалось нечто схожее испытывать. Очень уж все оно тут правильно, благостно и незатейливо... А поскольку вы вдвое больше моего лямку тянете, то я на ваше чутье полагаюсь... Что, отменяем операцию?
Глянув на него, Мазур улыбнулся весело, задорно:
– Не совсем. Не отменяем, а вносим в происходящее новый, непредвиденный элемент. Непредвиденный, ясное дело, для вероятного противника... Сбрось Кентавру два-семь-два.
Атаман кивнул, вынул мобильник и занялся клавишами. Отправив сообщение, воззрился на Мазура с таким видом, словно ждал невероятно хитрого фокуса.
– Будет вам и белка, будет и свисток... – сказал Мазур. – Смотри в оба и жди веселухи, каковая не замедлит воспоследовать... К окулярам прилипать не обязательно, если что-то случится, мы и так увидим...
Какое-то время не происходило ровным счетом ничего интересного. Все так же возились под капотом «Москвича» крохотные на таком расстоянии сельчане, все так же болтали на скамеечке мужички с канистрой и выложенной на газету кучей вяленой рыбки, все так же бесхозно и сиротливо стоял грузовик, возле которого не маячило ни единой живой души.
Потом слева появился Кентавр, одетый простецки, так что совершенно не отличался по виду от сельских аборигенов. Он медленно ехал на стареньком велосипеде, держась правой стороны улицы, почти вплотную прижимаясь к забору.
– А вот теперь берись за оптику, – сказал Мазур, сам поднося к глазам бинокль. – Будет шумно и весело...
Атаман торопливо нагнулся к окулярам. Кентавр на пару секунд исчез из виду, потому что грузовик заслонил его от наблюдателей на пригорке, показался вновь, катя все так же неторопливо, – но, свернув за угол и сделавшись невидимым для пивохлебов и тех, кто возился с «Москвичом», нажал на педали и помчался прочь так быстро, словно за ним гнались черти...
Мазур ждал, цинично ухмыляясь.
Эх, как бабахнуло! И еще раз, и еще! Даже здесь, на значительном отдалении, слышно было, а уж те, кто оказался совсем рядом, должны были с перепугу обалдеть... Из-под днища грузовика повалили клубы густого черного дыма, заволакивая машину, и еще дважды оглушительно прогрохотало, из-под машины вырвались визжащие туманно-белые струи сигнальных ракет...
А через несколько секунд из клубов дыма, почти совершенно скрывших машину, повалила целая толпа по-марсиански обмундированного народа: камуфляж, неуклюжие из-за бронежилетов фигуры, каски-сферы, скрывающие лица, автоматы и пистолеты, высокие солдатские ботинки. Не менее дюжины, – отметил Мазур тренированным глазом. Смирнехонько сидевшие до того в кузове автоматчики, как любой на их месте, рванули наружу со всей возможной скоростью, посчитав, что по их укрытию кто-то из гранатомета шарахнул, не иначе...
Засада была принуждена себя обнаружить во всей красе...
Прекрасно видно было, как рванули со двора чинившие «Москвич», как один из пивохлебов, должно быть, чисто рефлекторно, выхватил из-под брезентовой куртки пистолет – но неразумно было бы и далее любоваться переполохом. В конце концов, главное было сделано: засада в с к р ы т а, причем довольно гуманным способом, так что никто не пострадал, если не считать моральной травмы...
– Ходу! – распорядился Мазур.
Подхватив оптику на треноге, Атаман рванул за ним, они бегом спустились с пригорка и кинулись к уазику. Кентавр, ухитрившийся их опередить, как раз забрасывал внутрь велосипед.
– Ходу, мышки резвые, ходу! – рявкнул Мазур, плюхаясь на сиденье рядом с водителем и смачно хлопая дверцей.
Машина рванула с места в хорошем голливудском стиле.
– Что там? – подал сзади голос Кентавр. – Раз мы так шпарим, была засада?
– А как же, – сказал Мазур, не оборачиваясь. – Видел бы ты, как они наружу дернули. Ну, полное впечатление, что под днищем мина рванула...
– Кто?
– А черт их знает. Нынче всех и всяческих спецназов – что блох на барбоске. Классическая группа захвата, со всеми положенными причиндалами, такие Шварценеггеры – уписаться со страху можно... Ну, и мирные пейзане, ясен пень, оказались тихарями в цивильном...
– Так это они, выходит, нас ждали?
– А кого же еще? – хмыкнул Мазур.
– К л и е н т настучал? – вслух принялся рассуждать Атаман. – Да нет, с чего бы ему собственными руками губить последнюю возможность срубить бабки? К р е д и т о р и не подозревал ничего, с чего бы вдруг... Клиент мог на радостях проболтаться – мол, скоро вышибу наконец должок из скота Викентия...
– Что тут гадать? – пожал плечами Мазур. – В таких случаях стоит не умственно извращаться, а ждать, пока информации прибавится. А пока что – всем на дно. Все легли на грунт, как подводная лодка под бомбежкой, молчат и выжидают...
Ресторанчик, по правде сказать, был не из гламурных – очередное заведение с японским уклоном, расположившееся в тихом переулочке. Их сейчас много в Белокаменной развелось. Официантки оказались девицами со стопроцентно славянской внешностью (наряженными, правда, в некое подобие кимоно), но все же это было лучше, чем «Тайпин», где Мазур от нечего делать в мгновение ока разоблачил прикидывавшегося японцем шеф-повара, оказавшегося всего лишь киргизом. Для этого хватило скудного Мазурова багажа японского языка, насчитывавшего восемнадцать слов...
Он забросил в рот очередной стопарик саке – вот саке, похоже, было настоящее – и заработал палочками. Недолго, впрочем. Проглотил пару ломтиков угря, пару волокон какого-то маринованного овоща и вновь наполнил стопку, значительно опережая едва управившегося с одной Патрикеича.
– Что-то вы, Кирилл Степанович, налегаете на алкоголь, – сказал Патрикеич заботливо. – На вас не похоже.
– Могу и я когда-нибудь нажраться? – проворчал Мазур, отправляя очередную порцию не успевшей остыть водочки по назначению. – И не нуди. Хоть ты и консельери, но это не тот случай, когда мне твои советы нужны. Ресторанчик уютный подыскал, спасибо. А надираться не мешай. – Вылил в глиняную стопочку все, что оставалось в глиняном же кувшинчике, вытряхнул последние капли и распорядился: – Махни гейше, пусть еще парочку принесет... Молодец. Твое здоровье, консельери ты мой оборотистый...
Жахнул очередную стопочку, подцепил палочками кольцо лука, прожевал. Понурив голову, уставился под ноги. Пол в ресторане был из стекла, и под стеклом, среди камней и зеленых кустиков неизвестных водорослей, степенно плавали экзотические рыбешки.
– Это вы из-за сегодняшнего? – спросил Патрикеич, пригубив свой сосуд. – Подумаешь, сорвалось разок... В другой раз получится в лучшем виде. Вы и с этого гада все равно не слезете, знаю я вас...
– Как выражались в старину, знаешь ты дуду на льду, – сказал Мазур хмуро. Наполнил стопку. – Тут все сплелось, Дима. Я не верю в череду т а к и х случайностей. Кто-то положил на нас глаз и начал пакостить всерьез, вплоть до засады. А мне, при моей должности, подобное внимание может и боком выйти...
– У вас же все схвачено.
– Я не Господь Бог, дурашка, – поморщился Мазур. – У меня все схвачено в одном месте, а у кого-то в другом, вот и получается минус на плюс. И дома вдобавок... – Он сделал неловкое движение, опрокинул графинчик, к счастью, уже опустевший.
Подоспевшая официантка в пунцовом кимоно проворно убрала со столика ненужную более тару. Посмотрев ей вслед пристально и мечтательно, Мазур тихо резюмировал:
– А попкой вертит так, словно подработать не прочь. И попка, что характерно, приятная, как и она сама... Патрикеич, ты лучше меня ориентируешься в современной суровой действительности. Сколько стоит такая вот вертихвостка?
Патрикеич усмехнулся с томным и пресыщенным видом опытного прожигателя жизни:
– Весьма даже недорого, Кирилл Степанович. По вашим доходам можете хоть всех здешних построить колонной и еще до конца смены увести трахаться...
