Андрей Молчанов - Золотая акула
Одинцов, предъявив служебное удостоверение, выложил на стол «стрелку», с большим профессиональным любопытством исследованную милицией и дал показания: так, мол, и так, было нападение, адекватно отраженное; мотив нападения, вероятно, связан с его секретной служебной деятельностью.
Трупы увезли, но полковнику пришлось проследовать в отделение для дачи показаний под официальный протокол.
В кабинете, куда его ввели, сидел какой-то потасканный, с воспаленным лицом капитан, жадно хлебавший пиво из горлышка бутылки.
Капитана, как забредшую в магазин дворнягу, с позором из кабинета изгнали, после чего потянулся муторный процесс дознания.
Отвечая на вопросы, Одинцов то и дело хватался за телефон – сегодня ему предстояла серьезная операция, подготовиться к которой помешали эти чертовы уголовнички, и единственное, на что оставалось уповать, – на парней из РУБОПа, данную операцию обеспечивающих.
Впрочем, он, Одинцов, еще успевал…
– Ребята, – обратился, прижав руку к груди, к милицейским чинам. – Дело ясное, чего морочиться? Времени нет, у меня сегодня запар…
– Ничего себе, – присвистнул один из прокурорских. – Запар! Два трупа, а он – как ни в чем не бывало…
– Возможно, сегодня еще парочка приплюсуется, – смиренно доложил Одинцов. – День-то только в начале.
В дискуссию вступил милицейский чин:
– Товарищ, мы все понимаем, но мы же тоже не можем…
– Ладно, полковник, гуляй, – произнес другой прокурорский. – Выполняй план, не отвлекайся.
– Подбросьте до дома, счетчик выходит…
– Сделаем!
Пройдя через дежурку и с неудовольствием покосившись на похмельного капитана, в чем-то горячо убеждавшего сидевшего у пульта старлея, сонно ему кивающего, Одинцов уселся в дежурную милицейскую машину, довезшую его к собственной «волге», стоящей у подъезда.
Время действительно поджимало, операция могла начаться с минуты на минуту…
Проклятая колымага все-таки подкачала, заглохнув на первом же светофоре и категорически не желая заводиться.
Одинцов, вытащив буксировочный трос, замахал руками, призывая коллег-водителей к помощи.
Перспективы его участия в операции стремительно отдалялись, подобно равнодушно проносящимся мимо автомобилям.
Остановить удалось какой-то старенький, с багажником на крыше «москвич», из которого вылез сгорбленный дедушка в шляпе.
– Дерни, отец! – взмолился Одинцов. – Опаздываю! – И пнул в сердцах колесо «волги».
– Машина, конечно, уставшая, – сказал дедушка, глядя на авто Одинцова. – Запрягай, милок. Не знаю, правда, потянет ли мой конек-горбунок…
«Конек-горбунок» в образе дымящего, изъезженного «москвича» потянул, но, с трудом пытаясь включить третью передачу, Одинцов невольно вспоминал образ слепого, ведомого глухим.
Управляя тяжелой, юзившей на гололеде машиной, практически лишенной тормозов, он с содроганием постигал, что дедушка в шляпе – самый опасный вариант помощи. Включая правый поворот, престарелый владелец «москвича», у которого внезапное прозрение одолевало склероз, вспоминал, что лучше повернуть налево, и, не удосуживаясь переключить предупреждающую оранжевую мигалку, сворачивал, когда идущие следом машины шли на его резкий обгон…
«Идиоты! – мысленно проклинал остальных участников движения вспотевший Одинцов, вжимавшийся в сиденье от пронзительного визга сигналов и тормозных колодок. – Куда спешат? Едет дедушка тридцать, пили за ним двадцать пять, если хоть тень риска маячит…»
Одолевая крутой пригорок, «москвич», надрывавшийся изо всех своих последних лошадиных силенок, заглох, едва съехал с его вершины.
Одинцов расслышал безрезультатное верещание стартера. Высунулся из салона, крикнул:
– Ну, чего у тебя там?
– Не заводится, милок, – горестно откликнулся дедушка. – Давай распрягаться, толкнешь меня, может, оживет с разгону-то…
Одинцов, не надеясь на слабенький ручной тормоз, попытался поставить «волгу» на передачу, но безуспешно. Впрочем, благодаря подспущенным колесам тарантас устойчиво стоял на пригорке.
Отвязав трос, полковник уперся в горбатый багажник «москвича», с натугой толкнул машину, покатившуюся вниз…
Пух-пух-пух – заработал движок, и он облегченно вытер выступивший на лбу пот.
В это время затренькал в кармане телефон.
– Ты где? – услышал он голос старшего опера из группы захвата.
– Рядом, в двух шагах буквально… – молвил Одинцов, глядя, как «москвичонок» подает назад.
– Давай быстрее сюда, ситуация, кажется, назревает…
– Понял.
Полковник обернулся, с удивлением обнаружив отсутствие на пригорке «волги».
Стрельнув растерянным взглядом вниз, в сторону односторонней улицы, внезапно увидел ее – неуправляемо, на дикой скорости несущуюся прямиком в зев проезда, из которого тесным арьергардом выезжали, блестя импортным хромом и лаком, два джипа и огромный представительский «мерседес».
Одинцов отвернулся. Он просто не хотел этого видеть…
Сел в «москвичонок», слыша, покрываясь невольными мурашками, отдаленные звуки характерной технической катастрофы. Протянул дедушке деньги.
– Подвези, отец, тут недалеко.
– А машина-то, милок…
– Царствие ей небесно-индустриальное…
Через пятнадцать минут Одинцов принимал из рук старшего группы РУБОП пистолет-пулемет «клин» легкого класса, засовывая его за вонючую дворницкую доху, выданную в качестве спецодежды. В тесном помещении толпились рослые, уверенные в себе бойцы…
Тут были другие менты. Не те, из отделения – чахлые, небритые, в мятых фуражках, с бутылкой пива в руке, как тот капитан с галстуком, закинутым назад, как хвост у собаки…
Скрипя галошами на съеженном оттепелями и ночным морозом насте, Одинцов, с ленцой потягиваясь, направился к шлагбауму, у которого замер обтекаемый полуспортивный «олдсмобиль».
Он, в данную минуту – сторож гаражного кооператива, постучал пальцем в затемненное оконце, наклонился, спросив заискивающе у злобно зыркнувшего на него водителя:
– А из какого гаражика будете?
Стекло мягко отъехало вниз.
– Ты чего, друг, вам же бабки дали, мы тут на эстакаду заезжали…
Короткий ствол «клина» уперся водителю в висок.
– РУБОП! – произнес Одинцов на грозном выдохе, боковым зрением отмечая, как возникшие словно бы из ниоткуда бойцы в камуфляже бьют боковые стекла машины, вытягивая из ее оконных проемов опешивших бандитов. – Ну, руки, мразь! На выход!
Бедолага Володин был спасен.
Игорь Володин
«С моим везением мне бы сейчас прямиком в Монте-Карло», – размышлял я, мало что понимая в сути случившегося и глядя, как Тофика и компанию укладывают сноровистые ребята разбитыми мордами в снег.
Сторож, стягивающий с себя доху, поглядел на меня оценивающе, затем, усмехнувшись, процедил:
– Вылезти-то сам сможешь?
Я, отчаянно мыча через залепленные лентой губы, заерзал на сиденье, которое закончилось падением на смерзшийся грязный снег.
Сторож, не очень-то торопясь, оказал мне первую помощь, освободив от наручников неудобно сведенные за спиной руки и сдернув с немых уст моих проклятую липучку с частью суточной щетины.
После провел меня в вонючую теплую сторожку, где находился истинный сторож, пугливо воззрившийся на нас, и пегая замызганная дворняга, мирно спавшая под лавкой рядом с жирным, удовлетворенно жмурившимся котом.
– Ну, привет, – сказал мне, протянув руку, мой освободитель. – Пора знакомиться, Сергей меня зовут, значит…
– А…
– А тебя – Игорь, знаю. – Он взглянул в окно, где виднелась милицейская машина, куда без особых церемоний впихивали кавказских группировщиков. – Вот, – продолжил, обернувшись ко мне. – Значит, друзей твоих сейчас доставят по назначению, вменят им статейку за незаконное ношение оружия, если ты, конечно, не заявишь дополнительно о претензиях… – Качнул усмешливо головой. – Но ты не заявишь, тем более – понимаешь: сейчас другие проблемы надо решать, так?
Я кивнул.
– Ну, а эти орлы через месячишко, которого у тебя, кстати, нет, уже снова на свободе разгуливать будут…
– Если уже не сегодня, – вставил я.
– Абсолютно верно. – Собеседник стряхнул с себя валенки, потянувшись за стоявшими в углу подстоптанными ботиночками. – Поэтому, Игорь, так: заводи свой «мерседес», они его, кстати, вечером хотели забрать, полагая – справедливо, между прочим, полагая! – что тебе он больше не пригодится. И… поехали, пожалуй. По дороге объяснимся. Кстати, я не из милиции, а из ФСБ. Подробности – позже.
Пока машина разогревалась, я укомплектовал багажник необходимыми аксессуарами, понимая, что вряд ли в ближайшее время навещу свой металлический бокс на стоянке. После, уже в качестве вольного водителя, вновь оказался у шлагбаума, где меня дожидался спаситель-незнакомец.
– Ко мне домой? – спросил я.
– Давай к тебе… – безразлично согласился он.
