Без воздуха - Загорцев Андрей Владимирович

С утра у нас было два часа общественно-политической подготовки. Мы сидели в летнем клубе, старательно делали вид, что конспектируем речи Брежнева о событиях в мире, в армии и на флоте. Рядом со мной мирно посапывал матрос Зеленов.

Пользуясь случаем, я тихонько толкнул его локтем и прошипел:

— Ну что, Зеленый, когда пятьдесят копеек отдашь?

Тот приоткрыл глаза, сладко зевнул и пробормотал:

— Чего? — Он снова заснул.

Я его толкал каждые пять минут, не давал спать. Зеленов дошел до такого состояния, что вытащил из кармана робы полтинник и сунул его мне, лишь бы я отвязался.

Половина взноса на «Гения дзюдо» есть. Надо найти еще полтинник. Надеюсь, что Федосов тоже что-нибудь придумает.

После общественно-политической подготовки мы носились по пляжу, таскали по нему всей группой надувную резиновую лодку. Потом заволокли ее в воду, переворачивались на ней, ставили нормально и снова забирались на борт. Неплохое занятие, похоже на водные аттракционы, но выматывает не хуже, чем бег.

Вслед за этим половина группы сидела внутри, а другая плыла, толкая лодку перед собой. Вроде бы куда как просто, однако лодка шла неравномерно, рыскала по курсу и раскачивалась. Тут все зависело от слаженности действий матросов, находившихся в воде. Нам пришлось тренироваться, слушать счет командира. Одной рукой надо было вцепиться в канат, другой загребать. Главное, чтобы гребки с обеих сторон были синхронные, одинаковой мощности. Вскоре у всех отваливались руки и ноги.

Хорошо, что занимались мы по нулевому комплекту, только в трусах да спасательных жилетах. А что будет дальше, когда нам придется бултыхаться в полном снаряжении, с рюкзаками и оружием?

Под конец занятия Поповских все-таки раздал нам ласты, и лодку толкала всего одна боевая пара. Последние пять минут мы всей группой шлепали в ластах по песку, тащили лодку и командира, мирно восседающего в ней.

На обеде я даже руку с ложкой поднять не мог, а когда меня кто-то хлопнул сзади по плечу, чуть не окунулся лицом в миску с гороховым супом.

— Балет, чего такой вялый, — спросил меня Дитер.

— Нас на занятиях каплей умотал, еле шуршу по палубе.

— Ваш может. Допивай компот, выходи на воздух. Расскажешь, что почем.

Я быстренько допил компот, отпросился у Федосова и выскочил на улицу. Фон Болев и его напарник стояли возле курилки, крутили на руках поясные ремни и о чем-то оживленно беседовали.

Я опасался получить бляхой по лбу, осторожно подошел к ним и встал в сторонке.

— Балет, с тебя поллитра шила! Мы тебе земляка нашли, из госпиталя вернулся, в роте связи служит, нормальный матрос-старшак. Он сказал, что сегодня на ужине сам тебя найдет.

— У меня нету шила, — заявил я.

Снова надо проставляться!

— Да шутим мы, сами знаем, что у тебя ни хрена нету. Сам как? В группе нормально все?

— Да, все по курсу. Мой напарник теперь заместителем командира группы стал. Вчера мы с ним баталерку принимали. С каплеем все хорошо, не придирается.

Мы поболтали еще минут пять, до выхода моей группы и, довольные друг другом, разошлись.

После обеда продолжались занятия.

На ужине на раздаче уже дежурил Мотыль. Когда я пошел за добавкой, он щедро сыпанул мне в бачок пару черпаков макарон, не пожалел красной подливы и подмигнул мне. Я ответил ему тем же и был тут же вытолкан из очереди страждущих добавки.

Вот черт! А я хотел попросить у него заварки. Саня Федос вроде бы соорудил кипятильник, и после ужина мы хотели его использовать.

Сухощавый парень с чубом, торчащим из-под пилотки, чуть прихрамывая, подошел к нашему столу посмотрел на нас и спросил:

— Пацаны, кто Балет?

Я улыбнулся, встал и пожал протянутую руку.

— Старшой, я его заберу? — спросил мой земляк у Федосова.

Саня, естественно, отказать не мог, но в глазах у него явственно проскользнула грусть. Я сейчас уйду с земляком, а ему придется добывать для Михеля чай и сахар.

Старшина повел меня за казарму, где стояли какие-то машины, от которых шли провода к недалекому антенному полю. Возле машин под грибком стоял молодой матрос с красной повязкой и штык-ножом на поясе. Увидев старшину, он с шиком кинул руку к черному матерчатому берету.

— Есть кто из рундуков или офицеров? — спросил мой новый знакомец.

— Никак нет, товарищ главстаршина! Все убыли.

— Хорошо, я с земляком у себя буду, если что — по второму коду. Вопросы есть?

— Никак нет!

Ух ты, как у них все отлажено — и отдание чести, и доклад.

Мы прошли по дощатому настилу между машин, укрытых маскировочными сетями. Главстаршина остановился возле одной из них, поднялся по металлической лестнице и постучал в дверь.

— Тебе сюда нельзя. Сейчас я проверю, как тут служба идет, и пойдем ко мне в хоромы. — Он кивнул на штабной прицеп, стоявший напротив.

Из-за двери высунулся какой-то матрос и сразу же схлопотал щелбан.

— А что это мы, товарищ старший радист, открываем дверь, пароль не спросив, а? Сколько вас учить можно?

— Товарищ главстаршина, я же видел, что это вы, — начал оправдываться радист.

— Не гребет! По концу смены — все резиновые коврики на палубе с порошком вымыть! Расслабились, пока я в госпитале валялся. Кто работает сегодня на центр?

— Обязательные сеансы отработали Кальмар, Китобой, Краб.

— Хорошо, дежурь, я у себя.

Мы по металлической лесенке поднялись к двери прицепа. Земляк открыл висячий замок, включил свет и пригласил меня зайти вовнутрь.

Там я открыл рот от удивления. Настоящая добротная каюта. Стенки аккуратно обшиты красиво обожженной фанерой. По бокам две металлические кровати с рундуками под ними, у задней стенки столик с дисковым телефоном, два металлических сейфа. Доски с документацией, полка с книгами, приемник, эмалированный электрический чайник. Вот это да! Вот так живет мой земляк.

Больше всего меня поразило, что на стенде, висящем над кроватью, было написано: «Документация начальника радиостанции». Начальник! Для меня это знакомство намного круче, чем с капитаном третьего ранга Чернокутским.

Земляка моего звали Николай Маслов. Он был родом не из самой Белой Калитвы, а из района. Поселок, в котором проживал до службы Николай, я прекрасно знал, мы туда постоянно ездили со школы на уборку яблок и помидор. А вот в ДОСААФ мы занимались вместе, в нашем городе. Только Маслов учился в классе радистов, заодно и в парашютном.

Я даже вспомнил, как его и еще одного парнишку провожали в армию. Я тогда только начинал посещать секцию после недавнего переезда к отцу. Чествование курсантов ДОСААФ, уходящих служить, было делом обязательным. Я даже выступил на торжественном собрании с речью. Мол, не посрамим, будем достойны…

Николай тоже вспомнил меня.

Второй парень, которого мы провожали, тоже служил здесь, во второй группе роты минирования. Сейчас он находился на боевом дежурстве. Маслов обещал познакомить меня с ним после его возвращения. Парни из нашего ДОСААФ попали в киевскую учебку, а потом упросили комиссию по распределению и вместе уехали на флот.

Вот такие дела! Повезло — не то слово!

Маслов во время разговора откинул крышку кровати, начал доставать из рундука различные свертки и коробки.

— Сейчас повечеряем, мне тут сальца прислали. Дома кабана закололи. Он меня дожидался, да я на сверхсрочную остаться, на учебу скоро еду. Отписал домой, чтобы забили. Нечего ему от старости околевать.

Я сглотнул слюну. Сала мне хотелось ужасно, но в баталерке сидел неприкаянный Федосов и с грустью ожидал Михеля на чай.

— Николай Сергеич, извини пожалуйста, я бы с удовольствием, но не могу, ей-богу.

— А что такое? В группе проблемы или напрягает кто?

Я, как уж мог, обрисовал ему ситуацию с напарником, приемом баталерки, чаем для Михеля.

— Михель, стало быть! Жох еще тот, но баталер неплохой. Я с ним пару раз пересекался. Сейчас мы к тебе пойдем, там и посидим. — Маслов начал крутить диск телефона. — Экипаж, строиться у кунга! — рявкнул он в трубку, отключился, покидал свертки в картонную коробку и скомандовал мне отправляться на выход.