Жорж Арно - Сожгите всех!
— Вы меня слышали, мсье Пишю?
— Да, слышал.
Он, казалось, был в ярости.
— Вьт отдали эту воду на анализ?
— В настоящий момент ее еще исследуют... Я получу результат только вечером или завтра. Но по первым данным...
Если Клер надеялась, что он проявит подозрительное любопытство, она ошиблась. Бухгалтер хорошо владел своими нервами и не облегчал ей задачу.
— Да, судя по предварительным результатам, эта вода представляла опасность для человеческого здоровья. Это все, что мне пока известно, но как только я получу точные сведения, я немедленно сообщу вам.
— На что вы рассчитываете? — резко спросил Пишю. — Вы сами, без свидетелей, берете воду, отдаете ее неизвестно кому для анализа... И результат превосходит все ваши ожидания.
Клер охватило возмущение, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить спокойствие.
— Вы что, обвиняете меня в фальсификации?
— Нет, но мне непонятно ваше упрямство... Вы занимаете опасную позицию. Вы единственный свидетель этой трагедии, а строите какие-то невероятные гипотезы... Мало вам этой истории с подозрительной водой, так еще — дождь из бензина... Я знаю, что следователь не.придает этому никакого значения, но все члены нашей ассоциации очень обеспокоены вашим поведением. Вы оказываете нам медвежью услугу... Нет, поистине вы не делаете ничего, чтобы помочь нам...
— Знаете, что я думаю, мсье Пишю? — закричала Клер в трубку. — Кто-то хотел отравить одного или нескольких жителей поселка, и ему почти удалось...
— А чтобы скрыть свое страшное преступление, он украл цистерну с бензином и поджег поселок?
— Почему бы нет?
— Мадам Руссе, мне очень жаль... Ваш муж погиб в этом ужасном пожаре, и, вероятно, вы еще под впечатлением вашего горя.
— Другими словами, я совершенно сошла с ума? — сквозь зубы проговорила Клер.
— Я не это хотел сказать, но вы потрясены, страшно потрясены... Я понимаю, быть вынужденной оставить мужа в огне...
Иначе говоря, она выдумывала всю эту историю, чтобы избавиться от чувства глубокой вины?
— Вы полагаете, я все выдумала? Болезнь мужа, рвоту, страшную слабость, которую он ощущал? Он не мог работать, едва передвигал ноги.
— Вы испытали жестокий шок, и многие на вашем месте были бы потрясены еще сильнее... Мне кажется, что вы сосредоточиваете все внимание на факте, который имеет значение лишь в ваших глазах.
— Значит, я отравила воду, которая была во фляжке, лишь бы доказать, что не ошибаюсь?
— Я этого не думаю, мадам... Но нужно официально взять пробу, произвести официальный анализ...
— В субботу я вновь ездила в Гийоз... Водопровод разрушен... Оставался только кран в мастерской мужа... Но он был открыт, и вся вода вытекла.
Впрочем, вначале около источника вентили были закрыты... Случайно я обнаружила неповрежденный водопровод в другом доме, но там труба перерезана так, что вся вода, которая оставалась, тоже вытекла.,.
— Да, конечно, — проговорил Пишю так, словно все это длинное объяснение кажется ему непостижимым.
— Я поеду туда с судебным исполнителем. Пусть он возьмет пробу, запечатает бутылки и отдаст их в официальную лабораторию.
— Но что это нам даст? — вне себя закричал Пишю. — Мертвых вы не воскресите... Вы все запутаете и возбудите недоверие по отношению к нам у властей и суда...
— Вы что, боитесь, мсье Пишю? — бросила Клер в раздражении.
На этот раз наступила совсем другая тишина: наполненная невысказанными чувствами, сдерживаемой ненавистью.
— Простите, — сказала Клер. — Я не хотела вас обидеть.
— Только что вы говорили об отравлении, а теперь подозреваете, что я боюсь... Не имеете ли вы дерзость думать, что я непосредственно замешан в этой безумной истории? Вы истеричка, мадам, и больше никто. Я не стану продолжать этот разговор.
Клер, в свою очередь, повесила трубку, недовольная своей несдержанностью. Ведь она хотела проявить хладнокровие и осторожность, а действовала грубо и так неудачно. Как глупо! Правда, теперь у нее есть хоть один открытый враг, но это слабое утешение.
Она, не мешкая, позвонила в муниципальную лабораторию. Молодой женский голос любезно объяснил ей, что следует сделать, чтобы подвергнуть анализу какое-либо подозрительное вещество.
— В любом случае вы должны обратиться в лабораторию Эна... Думаю, вы можете это сделать в Бурге... Но они выполнят работу не так быстро, как бы вам хотелось... Мы очень загружены.
— Но как взять пробы, пока еще не поздно? Я боюсь, как бы эту воду не ликвидировали.
— Тогда настаивайте, чтобы пробы были взяты теперь, даже если анализ будет произведен позднее.
— Это единственный путь?
— Я знаю, что есть судебные исполнители, которые занимаются подобными делами. Даже знаю двоих в Лионе. Вы можете попытаться договориться с ними.
— Большое спасибо.
Клер записала обе фамилии, поблагодарила еще и повесила трубку. Первый номер не отвечал, что было вполне естественно 26 декабря. Но по второму она дозвонилась.
— Я бы хотела, чтобы это было сделано сегодня, — сказала Клер, предварительно объяснив, в чем дело.
— Как далеко поселок от Лиона?
— Около пятидесяти километров.
— Хорошо, встретимся у въезда в поселок... Я приеду с химиком, с которым обычно работаю; он эксперт в суде. Он привезет стерильные бутылочки и все необходимое... Не скрою, что эта поездка будет стоить довольно дорого.
— Да, знаю, — ответила Клер, не колеблясь. Она подумала, что мать одолжит ей немного денег до конца января и осуществление ее навязчивой идеи не отразится на жизни Стефана.
— Мы сможем действовать только на участке, который принадлежит вам, — сказал судебный исполнитель. — Разве что получим согласие других лиц...
Как глупо было ссориться с Пишю! Он один мог бы помочь ей. Но стал бы он это делать, если, как думала Клер, совесть его нечиста?
— Я займусь этим, — пообещала она на всякий случай.
— Отлично... Мы сейчас перезвоним вам для проверки. Случается, нам звонят разные шутники...
Клер повесила трубку. Вскоре телефон зазвонил, и она подтвердила свое согласие. Оставалось лишь найти нынешних домовладельцев поселка.
Направляясь во второй половине дня в Гийоз, Клер размышляла о том, что ей повезло. Вначале она позвонила Пишю и извинилась в банальных выражениях. С безразличием, граничащим с презрением, он дал согласие на то, чтобы судебный исполнитель взял пробу воды и на участке, принадлежавшем его отцу. Кроме того, он дал Клер адрес Ронди: мадам Ронди была дочерью Гийоме.
Клер попала к ним в разгар обеда. Она была убеждена, что Ронди ничего не поняли из ее объяснений, но документ, подтверждающий их согласие, она получила.
Однако она была неприятно удивлена, увидев на перекрестке вновь появившиеся указательные надписи, которые гласили, что дорога дальше перекрыта. На обочине у въезда в Гийоз стояло несколько автомобилей.
К Клер направился молодой человек в бархатном костюме, которого она приняла за журналиста.
— Я мэтр Ровери, судебный исполнитель... Вы мадам Давьер? Боюсь, что нам не удастся выполнить работу.
Вновь Клер увидела жандармов. Их было значительно больше, чем раньше.
— Следователь из Бурга приказал закрыть доступ в поселок до тех пор, пока эксперты не составят детальную опись и не дадут предварительную оценку...
— Никак нельзя туда попасть? Даже родственникам погибших?
— Нет, совершенно невозможно.
Он смотрел на нее с подчеркнутой симпатией, которая раздражала Клер.
— Сожалею, — сказала она. — Но счет вы мне пришлите.
— Все, что я могу, это констатировать, что нас лишили возможности выполнить работу.
— Как вам угодно, — прошептала Клер.
— Так моя поездка окажется ненапрасной, — произнес он непринужденно.
Клер совершенно упала духом. Она могла лишь сожалеть, что вела все телефонные разговоры из квартиры своей матери. Еще одна глупость. Теперь у нее были все основания верить, что телефон прослушивается.
Глава XI
Пока Женису Монтелье удавалось ловко избегать расспросов о том, как он провел рождество: вместо ответа он подмигивал. Мирей едва взглянула на него.
— Прошу прощения за тот вечер, — сказал он, — но я не мог освободиться...
— Тот вечер? Ах! Аперитив в честь окончания года... Велика важность.
— Надо бы на днях сходить куда-нибудь вместе вечерком, — сказал Женис, чтобы искупить вину.
— Сожалею, но мой муж возвращается сегодня... Однако Мирей не могла долго дуться.
— Берегитесь, — тихо проговорила она. — Против вас что-то затевают.
Затем отошла и завела разговор с коллегой, а Женис, не имея возможности ждать, отправился в юридический отдел.
— Для вас ничего нет, — заявила ему секретарша начальника отдела.
Женису не слишком понравился ее торжествующий тон. Секретарша люто ненавидела Жениса, а он понятия не имел, по какой причине. Мелкие служебные дрязги всегда принимали в В.Р.Н. преувеличенные размеры. Психолог стал бы утверждать, что виновата в этом нечистая совесть служащих, занимающихся такого рода работой.
