Чингиз Абдуллаев - Уйти и не вернуться
Он говорил четко и громко, видя, как лежавший на земле майор отводит пистолет от сердца.
– Старшим группы назначаю Рахимова, – добавил генерал. – Все. На сборы – пятнадцать минут. До кишлака идти часа полтора. Туда – обратно, время на размещение – даю четыре часа. Выполняйте.
Ташмухаммедов убрал наконец пистолет.
– Рахимов, – подозвал к себе подполковника Акбар, – снимите все, даже трусы и майку. Никаких следов. Только пуштунская одежда. И все документы, конечно.
– Пистолет забрать? – очень тихо спросил Рахимов.
– Нет, – чуть заколебавшись, ответил генерал, – он ему может понадобиться. Дайте деньги, если нужно, но убедитесь, что он хорошо устроен.
– Здесь бывают люди из отряда генерала Дустума. Можно представиться их людьми, – предложил Рахимов, – у них есть все: пистолеты, бинты, лекарства.
– Да, так будет правильно. Можете даже оставить ему необходимые лекарства, – согласился генерал.
Рахимов вытащил нож, наклоняясь над раненым Ташмухаммедовым. Одежду, которую невозможно было снять, он просто разрезал на куски. Падерина деликатно отошла в сторону. Чон Дин и Семенов помогали подполковнику одевать своего товарища.
Вскоре Абдулло уже был одет в серую мешковатую одежду, характерную для северных пуштунов.
Перед расставанием генерал наклонился к раненому.
– Удачи тебе, Абдулло. И выкинь из головы все глупости. Все будет хорошо. А я тебя не забуду, обещаю.
– Я знаю, – серьезно ответил майор. – Спасибо за доверие.
– Береги ногу.
Группа вышла, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом.
Асанов долго смотрел им вслед. Их было пятеро, по странному совпадению именно пятеро. Столько ребят он привез с собой в Афганистан в разные годы. Без него их было пятеро. Пять офицеров военной разведки, пришедших с ним в эту чужую страну. Воспоминания о каждом из них отдавались болью, словно были частью вины самого Акбара Асанова, прошедшего вместе с ними весь ад войны.
Часть II
«И… И ОНИ НЕ ВЕРНУЛИСЬ ИЗ БОЯ…»
ГЛАВА 1
Ждать было мучительно трудно. Хорошо еще, что можно было занять себя сборкой парашютов, рассыпанных по всей поляне. Когда пошел четвертый час, к дежурившему Борзунову присоединились все трое – Асанов, Падерина, Елагин.
Но на дороге никого не было видно. Асанов в который раз спрашивал себя, верно ли он поступил, отправив столько людей с раненым Ташмухаммедовым?
Он старался не смотреть на Падерину, но все время замечал ее озабоченное лицо, словно служившее напоминанием о его собственном просчете.
– Кажется, кто-то идет, – негромко произнес Борзунов, всматриваясь в даль, – нет, показалось, – разочарованно произнес он, – просто пыль на дороге.
– Что будем делать, если задержатся? – впервые спросила Падерина.
– Это была ваша идея отправить раненого майора, – напомнил Асанов, стараясь сдерживаться.
– Верно, – спокойно подтвердила подполковник, – просто я давно знаю Абдулло. Он скорее покончит с собой, чем разрешит вызвать вертолеты, срывая всю операцию. Такой он человек. Вы даже не представляете, как он был близок к самоубийству.
Асанов поморщился.
– Играем в героев, – зло произнес он, – а время идет. Сидим уже четвертый час. Если они застрянут в деревне, тогда все, конец всему нашему путешествию.
– Не застрянут, – почему-то ее спокойствие более всего действовало на нервы, словно по самой природе своей она должна была беспокоиться первой.
– Может, я схожу на разведку, – предложил Елагин.
– Отставить, – строго приказал Асанов, – нас и так слишком мало. Будем ждать.
– А если ребята не вернутся? – не унимался Елагин.
– Через час решим. Если они не вернутся, пойдем мы двое – я и подполковник. Мы хоть знаем местные языки. Вы останетесь здесь. За старшего – капитан Борзунов.
Тот кивнул головой, даже не оборачиваясь. Он по-прежнему смотрел на дорогу.
– Может, я сожгу вещи Абдулло? – предложил Елагин.
– Не стоит. Придется нести с собой. Выбросим в горах. Здесь дым может быть виден издали. А закапывать тоже нельзя. У местных охотников хорошие собаки, могут обнаружить, – ответила вместо Асанова Падерина.
Генерал впервые усмехнулся.
– Как вас по отчеству? – спросил он у Падериной.
– Савельевна. Это так обязательно – обращаться по отчеству?
– Екатерина Савельевна, у вас довольно обширные знания по этой стране.
– Спасибо. Просто я много раз бывала в Афганистане. Здесь погиб мой брат.
– Когда он погиб?
– В восемьдесят седьмом, в Джелалабаде. Майор Падерин взорвался вместе со своим штурмовиком, может, слышали?
– Нет, не слышал.
– С тех пор я люблю и ненавижу эту страну, как воспоминание о моей боли.
– А почему любите?
– Красиво, – она вдруг улыбнулась, – изумительная страна. Я ведь ходила под паранджой. Люди добрые, отзывчивые, благородные, честные, смелые. Готовы поделиться последним куском хлеба. За исключением откровенных бандитских отрядов, они даже наших пленных не трогали, старались обратить их в мусульманскую веру.
– Знаю, – кивнул Асанов, – у меня попал в плен товарищ.
– Стал мусульманином?
– Почти, – он не стал больше говорить, а она не спросила.
– Идут, – негромко произнес Борзунов.
– Сколько их? – быстро спросил Асанов, вскакивая на ноги.
– Четверо. Возвращаются все.
Через минуту они уже видели одетых в маскировочные костюмы Семенова и Машкова и идущих между ними двух «киргизов» – Рахимова и Чон Дина.
– Слава богу, – с чувством сказала Падерина, – я боялась худшего.
– Выступаем через полчаса после их возвращения, – распорядился Асанов, – Борзунов и Елагин, готовьте грузы! Падериной осмотреть место приземления.
Через десять минут Рахимов и его группа подошли наконец совсем близко.
– Как дела? – крикнул Асанов, еще когда ребята были в пятидесяти метрах. Правда, крикнул он на всякий случай на фарси.
– Отлично, – заулыбался Рахимов, – в селении нашли неплохого знахаря и даже человека, знавшего лавку Абдулло по Кандагару. Все в порядке, он у него в доме. Этот местный парень даже обрадовался такому гостю, рассчитывая содрать с Абдулло больше денег. А знахарь уже обработал рану и обещал, что все будет хорошо.
– Тогда все в порядке, – кивнул Асанов, напряжение наконец спало, – отдыхайте, выступаем через полчаса.
– Вас никто не видел? – спросил Борзунов вдруг у Рахимова.
– Кажется, никто, а что?
– Двое людей идут прямо сюда. Судя по костюмам, не местные.
Все бросились на камни.
– Оружия не заметил? – спросил Асанов.
– По-моему, нет. Но точно не вижу.
– Рахимов, Чон Дин, срочно проверить, – приказал генерал.
Оба офицера, еще не успев отдохнуть после долгого перехода и переодеться, вышли навстречу незнакомцам. Все напряженно ждали.
Обе пары довольно быстро приближались друг к другу.
Борзунов взял автомат, но, заметив отрицательный жест Асанова, убрал оружие. Стрелять было нельзя, ветер мог донести грохот выстрелов до случайных гостей, оказавшихся в этой долине.
Обе пары сблизились друг с другом.
Что-то произнес Рахимов.
– Не нравятся мне эти двое, – пробормотал Борзунов, – почему они появились так быстро?
Ему никто не ответил.
Разговора не было слышно, но издалека была видна лишь спокойная беседа четырех случайных прохожих.
Но Борзунов был все-таки прав. Что-то не нравилось и Асанову в появлении этих двоих, в их слишком частых улыбках и поклонах.
Вдруг все изменилось. Послышался крик, выстрел, еще один. Рахимов, дернувшись, упал в сторону. Чон Дин почему-то присел на корточки.
Сразу же свалился один из незнакомцев. Другой, подняв руку и как-то неловко оглянувшись, стал заваливаться на бок.
– Быстро, Борзунов, Елагин, на помощь, – приказал Асанов.
Оба офицера рванулись вперед.
«Если потеряем еще одного, – со страхом подумал Акбар, – будет плохо. Очень плохо. Группа психологически может надломиться».
Борзунов и Елагин бежали, уже приготовив оружие.
Нет, кажется, все в порядке.
Рахимов поднялся, чуть прихрамывая, за ним встал и Чон Дин. Асанов вышел из-за укрытия и, заставив себя не спешить, спокойно шел к своим людям.
Оба афганца лежали на земле. Один, судя по неестественному наклону головы, был уже мертв, другой стоял рядом, зажав большую рану в боку.
– Что произошло? – спросил Асанов.
– Они первыми напали на нас, – пояснил Рахимов, – шли за нами от самого селения. Первый успел выстрелить, второй не успел.
– А вы?
– Я выстрелил вторым, успев увернуться, но попал в голову, Чон Дин сумел метнуть свой нож: команда была не стрелять и, видимо, ранил своего подопечного.
