Владимир Колычев - Брат, держи удар!
— Не братуха ты мне…
— Правильно, не братуха, — хищно усмехнулся Осип. — Щербина — щука, ты — карась, какие вы братья?..
— Так что, мочить его?
Курдюк явно вошел во вкус. Его мерзкая натура требовала крови.
— Нет, он нам нужен, — покачал головой Осип. — Закоцай его!..
Осип бросил ему наручники. С убитого мента, видно, снял.
— Ну чо, карась, жить хочешь? — прошипел Курдюк. — Лапы ко мне тяни…
Никита кивнул. И с готовностью протянул ему сомкнутые руки. Только резко убрал их, когда уголовник попытался нацепить на них стальные браслеты. И кулаком ему в переносицу бац! Тот свалился с копыт, рухнул на мертвое тело заложника.
— А вот это зря! — зло зарычал Антоха. И наставил на Никиту ствол.
— Только дернись, башку снесу! — пригрозил он.
А ведь снесет. Не дрогнет рука убийцы — можно не сомневаться.
Курдюк приподнялся, ненавидящим взглядом посмотрел на Никиту. И резко выбросил в его сторону кулак. Никита уклонился, кулак лишь чиркнул его по щеке. Но Курдюк этого будто и ждал. И пустил в ход пистолет — рукоятью с силой тюкнул его в висок.
Удар был достаточно сильный. Никита потерял сознание. Но ненадолго. Когда очнулся, запястье правой руки сжимала холодная сталь. Второй браслет защелкнулся на левой руке Антохи.
Курдюк и Щербина заканчивали шарить по сумкам и карманам убитых. Мародерствовали. Забирали деньги, документы, ценности.
— Уходим! — распорядился Осип.
Беглецы оставили машину и пехом двинулись в глубь леса. Никита уходил вместе с ними, Антоха тащил его за собой. Сзади шел Курдюк. И нет-нет да тыкал его в спину стволом.
Они шли долго. И все лесом. Осип и в самом деле хорошо знал эти места. Он умудрялся обходить стороной села, деревни. Шли осторожно, то и дело останавливались, прислушивались к тишине — нет ли поблизости подозрительного шума. До наступления темноты они ни разу не натолкнулись на людей.
Осень. Вечереет рано. Особенно в лесу. Чем темней, тем холоднее. Беглецы обрадовались темноте, а на холод не обращали внимания.
— Скоро придем, — подбадривал всех Осип. — Есть у меня тут один схрон. Ни одна собака не найдет…
Он не обманул К полуночи вышли на какую-то деревеньку Избы, кривые улочки И тишина
Посреди этой дремучей деревеньки дом Старый, с прогнившим крыльцом Окна заколочены досками На двери ржавый амбарный замок Только для Осипа это не проблема
— Счас мы его, счас
Он походил по темному двору Подобрал с земли ржавый гвоздь И с ним подступил к замку Через пару минут беглецы входили в дом Внутри запустение Пыль на полу, на столе, на лавке Паутина по углам Зато есть печь И Щербина тут же засуетился возле нее Дровишек со двора притащил Начал растапливать
— Чей дом? — спросил Антоха.
Вместе с Никитой он пристроился на лавке
— Какая разница? — грубо отозвался Осип — Ты не ссы, никто об этой хазе не знает Кроме моих корешей.
— А если они нагрянут?
— Кто, мои кореша?
— Ну да.
— Так они и нагрянут, — кивнул Осип — Обязательно нагрянут. Да ты не мохай, худа от них не будет. А без них нам долго не протянуть.
…Он посмотрел на Никиту Взгляд мрачный, тяжелый.
— Не надоело тебе, Антоха, лоха этого на привязи таскать?
— А то…
— Тогда давай в погреб его…
Осип самолично освободил вход в подвал. Антоха подвел Никиту к образовавшемуся в полу проему. Сейчас он отстегнет наручники. И тогда его можно бить. Рубануть согнутыми пальцами по кадыку, и парень труп. И с Осипом не проблема сладить. Вырубать его не надо — достаточно в погреб столкнуть.
А дальше? Дальше — полная задница. Вон, в дальнем углу Щербина стоит, с автоматом. И в оба глаза обстановку пасет. Не дотянуться до него Никите. Зато он с удовольствием порадует его пулями.
Нет, лучше не дергаться. Отправляться на тот свет неохота. И просто бузить нет резона. Антоха совсем снял с него наручники, знаком приглашает спуститься в подвал Начнешь дергаться — руки вмиг окажутся в браслетах.
Никита послушно спустился вниз по шаткой лесенке. За ним тут же задвинулся деревянный люк. Над головой что-то загремело. Никак столом выход придавили.
Изба старая, на ладан дышит. А вот погреб в ней глубокий, основательный. Диким камнем для сохранения прохлады выложен. Но это для лета, когда на дворе жарко. А сейчас осень. На улице холодно, в избе тоже не жарко. А в погребе самый настоящий дубарь. Никита враз продрог до костей.
Пол земляной, холодный. Ни сесть, ни прилечь — в момент почки застудишь. И голову к стене не прижмешь — мозги заледенеют.
Но Никите повезло. Когда глаза привыкли к темноте, он обследовал погреб. И обнаружил деревянные полки, на которых что-то когда-то хранилось. Сейчас они были пустые. Только трухлявые. Но все же выдержали тяжесть его тела. У него появилось ложе — что-то вроде нар.
А через некоторое время снова раздался грохот. Отодвигали стол. Затем открылась крышка люка. В погреб упала большая охапка прелой соломы. Еще бы кусок хлеба бросили — было бы вообще хорошо.
Но слишком многого он ждал от ублюдков, которые с такой легкостью перестреляли беззащитных заложников. Настоящие подонки, нелюди.
И Никиту бы они с удовольствием пришили. Не нужен им такой сообщник. Но зачем убивать курицу, которая может снести для них золотое яйцо стоимостью в несколько миллионов долларов?
Осип знает, кто такой Никита Брат. Знает, как много у него денег. Он думает, что сможет связаться с его женой. И договориться с ней. Она ему — выкуп, он ей — Никиту.
Управление отелем перешло к Марте. Это произошло автоматически. Как в прошлый раз, когда по воле злого рока Никита пропал без вести, шатался по городу в состоянии амнезии и без средств к существованию. Тогда Марта блестяще справилась с его обязанностями, удержала отель на плаву.
И сейчас она вместо него. Только не может она заниматься делами. Совсем слабая. Дело на поправку идет, но очень медленно. Но при всем при этом она может достать миллион-два долларов.
Не в экономическом преступлении обвиняют Никиту. Хотя и до этого, глядишь, дело дойдет. Из-за Юсупова. А пока не дошло, его банковские счета не арестованы. Марта может распоряжаться ими
Она выкупит его. Освободит. Заберет к себе Он в этом не сомневался.
Семь лет они вместе. Семь лет идут рука об руку…
Он вспомнил, как они познакомились. Как вместе мстили подонкам, которые когда-то надругались над ней. Потом она ушла в монастырь замаливать свои грехи. Он долго искал ее. Нашел. Забрал к себе. Затем шесть лет совместной жизни. Он — преуспевающий бизнесмен. Она — скромная, набожная домохозяйка. Но весной этого года с Никитой случилось несчастье. Он забыл о своем прошлом. Марта же, напротив, вспомнила о своем. Она сделала все возможное и невозможное, чтобы помочь ему, вытащила его из беды.
И в этот раз она поможет ему. Он уверен в этом…
* * *Никита провел в погребе всю ночь, зачем потянулся день. Бежать из этой темницы — никакой возможности. Ему оставалось одно — терпеливо ждать, когда фортуна повернется к нему лицом.
В обед ему швырнули открытую банку тушенки, кусок хлеба, пластиковую бутыль минералки. Видимо, Осип послал кого-то в сельпо за провизией.
А вот ужина Никита не дождался. Вместо ужина ею вытащили из подвала. Антоха прицепил его к себе наручниками. Щербина держал под дулом автомата. Его вывели во двор.
— Иди, иди! — грубо подтолкнул его Антоха. Возле дома стояли два джипа. Не первой молодости машины, но выглядят эффектно. Возле них прожженные жизнью братки в кожанках. Уж не они ли кореша Осипа, не о них ли он говорил?.. Скорее всего да.
Никиту посадили на заднее сиденье головного джипа. Осип слева, Антоха справа. Впереди, рядом с водилой, браток в кожаной кепке. Стопроцентный уркаган. Сразу видно, не один год оттоптал на зоне. Потемневшее от жизни лицо, глубокие морщины, густой табачный дух. И рангом он повыше того же Осипа.
Курдюк и Щербина забрались во второй джип. Только Никите до лампочки — пусть хоть сдохнут, ему до них дела нет. Его куда больше волновал другой вопрос: куда и зачем его везут?
Машины тронулись с места. Выехали из деревни, пошли по вполне приличной проселочной дороге. Лес остался где-то позади. Дорога шла через поля, перелески. В конце концов вывела машины на многополосное шоссе.
— Эй, а куда мы едем? — нервно спросил Антоха, когда джип взял курс в сторону Москвы.
— Понятное дело куда — в Бутырку, — хохотнул Осип.
— Не, я серьезно…
— Да не менжуйся ты, братуха, — густым басом успокоил его уголовник. — Все будет путем. И вас всех устроим. И этого, — кивнул он головой на Никиту, — определим…
— Понял? — толкнул Никиту Осип. — Слышал, что Гнут сказал? Определим тебя. Завтра вплотную тобой займемся. Ты, пока суд да дело, хорошо подумай, кто сможет заплатить за тебя выкуп…
