Николай Иванов - Афганский шторм
– Ну, что там? – поторопил Заплатин. – О пленуме?
– Да, сейчас, – отозвался старший лейтенант.
О сегодняшнем пленуме ЦК НДПА знали немногие, но если решили передавать по радио сообщение о его работе, значит, он уже закончился.
– Значит, так, – устраиваясь поудобнее, начал переводчик. – Идет информационное сообщение о пленуме. Семь членов ЦК и два члена Ревсовета – Бабрак, Кештманд, Нур, Анахита и другие, всех не запомнил, которые принимали активное участие в предательском заговоре… – В этом месте переводчик догнал диктора и начал переводить синхронно: – …против Великой Апрельской революции, против ДРА и против нашей славной партии, из которых шестеро не вернулись на родину, с тем чтобы дать отчет о своих делах, исключены из НДПА.
Сделал паузу диктор, перевел дыхание переводчик. Вновь сначала вслушался в текст, зазвучавший в эфире, потом начал перевод:
– Четыре члена ЦК, фамилии все незнакомые, которые тоже причастны к этому заговору, на данном этапе исключаются из состава ЦК и переводятся в кандидаты в члены партии, с тем чтобы они могли бы перевоспитаться на основе критики и самокритики… – Послушав еще немного, сообщил: – Через несколько минут будут передавать текст выступления Тараки на пленуме.
Ну что ж, и без речи Тараки итог ясен. Значит, удар по «Парчам» нанесен под самый корень. Тут уж приходится думать, для блага ли это самой партии, да и страны в целом? Что выиграет, что потеряет Тараки после этого пленума?
– Я буду у главного военного советника, там у него и послушаю продолжение. А вы на сегодня свободны, – отпустил машину Заплатин.Глава 7 Русский советник – во главе Афганской армии . – Коран запрещает брать чужое . – Армия – под присмотром Амина . – «Не в наших интересах делать Москве такой подарок»
Конец 1978 года
С 1978 годом Афганистан прощался сравнительно спокойно. Собственно, это был и не его праздник: по календарю лунной хиджры мусульманин вступает в новый год – Навруз – в середине марта. Но в Кабуле к этому времени собралось такое количество советских специалистов и советников, что афганцы тоже почувствовали 31 декабря праздником. Их приглашали в гости, и они с радостью соглашались, образно говоря, дважды ступить в одну и ту же воду.
Что же уходило вместе с 1978 годом в Афганистане?
Уходил год Великой Апрельской революции – к этому времени ее уже стали называть именно так. Великий вождь и учитель Нур Мухаммед Тараки, чьи портреты незаметно заняли стены домов, кабинетов, школ, больниц, уверенно вел афганский народ к построению бесклассового общества. Были приняты главные законы страны – о земле и воде. Ну и самое историческое событие под занавес года – подписание 5 декабря с Советским Союзом в Москве Договора о дружбе и взаимной помощи.
Вопрос о подписании Договора представлялся настолько важным, что 2 декабря специально был созван пленум ЦК НДПА, на котором утверждался состав делегации. Кроме подписания Договора планировалось заключение множества соглашений практически во всех областях, и пленум после долгих дебатов решил: в Москву выезжает все афганское правительство. Единственное – решили не называть в прессе в составе делегации Амина: пусть все думают, что в стране остался он. Тараки же перед самым отлетом вызвал к себе Заплатина:
– Товарищ Заплатин, мы все улетаем завтра в Москву на подписание Договора.
– Счастливого пути, – пожелал генерал, еще не зная о цели вызова.
– Спасибо. Ну а управление армией мы решили доверить вам. Остаетесь старшим.
– Я? – Заплатин быстро перебирал в памяти приближенных Тараки: а почему не Амин? Значит, он тоже летит? Но тогда ведь есть еще главный военный советник. Посол, наконец.
Тараки словно угадал его мысли:
– Понимаете, для нас армия – это все. Наш народ любит армию, а в армии уважают вас. Так что придется дня три-четыре побыть главой.
– Есть, товарищ Тараки.
– Вот за это я и люблю военных, – обнял Василия Петровича Генеральный секретарь.
В Москве афганской делегации оказали самый теплый прием, какой только можно было ожидать. Открыт, откровенен и любезен был Брежнев. Амин очень плодотворно провел переговоры по военным вопросам в Генеральном штабе с Огарковым. Здравоохранение, геология, торговля, туризм – все подписывалось, прогнозировалось на будущее. Разве только что о полете в космос не договорились. Удачным виделся Договор для обеих сторон.
На фоне всего этого были, конечно, и тучи на афганском небосклоне. Достаточно сложно шла земельная реформа. Тут впервые революционное правительство столкнулось с парадоксальной ситуацией. Крестьяне, умиравшие от голода, мечтавшие и молившиеся о клочке собственной земли, ее, конфискованную у феодалов… не брали.
– Земля не моя, а Коран запрещает брать чужое, – открещивались они от подарка революции.
Конечно, не только и не столько Коран являлся причиной отказа. Помещики широко разводили руками, представляя земельным комитетам свои поля, – берите, ничего не прячу. Дружелюбно приглашали гостей испить чашку чая. Но зато ночью к тем, кто осмелился взять себе надел, приходили нанятые баем нукеры. И уже на следующий день во всей округе трудно было найти человека, который согласился бы взять землю, – жизнь дороже. А что делать, если новая власть – только до наступления сумерек. Бумажка с непонятной печатью не защищала от ночных гостей.
И получилось к осени: землю-то отобрали, а отдать ее оказалось некому. И остались незасеянными многие поля, в кишлаках и аулах с тревогой начали перебирать съестные запасы, молясь на чудо, которое смогло бы спасти от голодной смерти зимой.
Чудо пришло с севера. Потянулись в Афганистан колонны с мукой, рисом из Советского Союза. Правда, докладывали потом советники, когда стали делить, распределять продукты, не оказалось под рукой самого малого – обыкновенной мелкой тары. Зато тут же отыскались американские коробки, небольшие мешки. И сыпалась русская мука в мешки с американской эмблемой и английскими словами, и развозилась по кишлакам и пастбищам, и молились афганцы гербу и флагу Соединенных Штатов.
Но не до этих, казалось бы, мелочей было советским людям, а тем более афганцам. Главное, поддержать народ, а с остальным сочтемся и разберемся потом. Не случайно в конце сентября посол Александр Михайлович Пузанов передал в МИД запись беседы с послом Индии в Кабуле Сингхом: «Вначале посол сказал, что, находясь в Москве, из бесед с советскими руководителями А. Б. Ванджпаи (министр иностранных дел Индии. – Авт.) понял, что Советский Союз, будучи близок к Афганистану, якобы стремится не демонстрировать особо такую близость. По мнению А. Б. Ванджпаи, это весьма разумная и мудрая политика… В отношениях между братьями вовсе не является необходимым демонстрировать большую общность взглядов, близость, к тому же в условиях, когда это может стать поводом для нападок врагов…»
Не все ладилось у кабульского правительства и с духовенством. Народ продолжал верить муллам больше, чем секретарям партийных комитетов. Мало кто из священников открыто и безоговорочно поддержал революцию, а после конфискации у них земель число священнослужителей вообще уменьшилось: стали уходить они в Пакистан. Правительство махнуло рукой – обойдемся без них, словно забыв, что слово муллы для мусульманина – закон.
– Новое правительство не ходит в мечети, – как святотатство передавалось из уст в уста.
Агитаторы, противостоявшие этому, были, как правило, молоды и горячи, и их или не слушали, или просто убивали как неверных, идущих против воли Аллаха. Листовки же, которые они приносили, все равно попадали к муллам: кроме них, в округе читать все равно почти никто не умел. А уж те читали то, что нужно.
Именно после таких «прочтений» появились в Афганистане и ответные листовки, впервые за все века призывавшие бороться против русских.
...«Срочная информация!
К сведению истинных мусульман.
Программа Тараки, или то, к чему он стремится.
1. Несомненно, что тот, кто недостойно ведет себя, тот кяфир (неверный . – Авт.).
2. Соотечественники делают родину неверной.
3. В угоду русским они попирают честь мусульманина.
4. Отбирают землю и имущество мусульман.
5. Сыновья Советов (НДПА) говорят: у вас не будет женщин, земли и золота.
6. Будет уничтожена религия ислам и улемы.
7. Русским отдают землю и родину.
Мусульмане, запомните все это.
Смерть русским прислужникам!
Смерть английским прислужникам».
Не принесло авторитета новой власти и такое новшество, как создание партийных ядер. Коммунисты, опасаясь за жизнь многочисленных родственников, просили направлять их на работу в другие провинции. Началась великая перетасовка: формировались партядра и направлялись в различные регионы страны. Партийцы, не имеющие корней в своей зоне ответственности, не знающие людей, обстановки, настроений, не имели и авторитета. Они были большей частью «короли на день», так как ночью вынуждены были запираться в уездных комитетах и ощетиниваться оружием до утра.
