Дмитрий Щербаков - Нимфоманка
— Витька, черт здоровый, дай нам хоть познакомиться! — шутливо воскликнула Лида, пытаясь отодвинуть Чекана плечом. Витька, до сих пор загораживавший Милу своей мощной фигурой, отошел в сторону.
— Лида — Мила! — представил девушек друг другу Север.
Лида во все глаза смотрела на стоящую перед ней знаменитую проститутку. Мила улыбнулась, протянула руку.
— Здравствуй!
— Здравствуй! — Лида ответила рукопожатием. — Вот ты какая… — невольно прошептала она и сразу смутилась.
Мила улыбнулась еще шире.
— Мне про тебя Север много рассказывал. Если честно, я восхищаюсь тобой. Давно хотела познакомиться. Поможешь мне готовить?
Лида кивнула, облегченно вздохнув. Неловкость исчезла. Девушки вышли.
— Давай пока хлопнем по рюмашке? — предложил Чекан. — У меня ведь тоже сегодня праздник…
— Какой? — спросил Север, разливая водку.
— Прошлую ночь мы с Лидой провели вместе. Впервые…
— Ого! Поздравляю! И как?
— Восхитительно… Других слов просто нет…
— Что ж, давай тогда за вас!
— И за вас! Признаться, я так рад за вас! Хотя объективно понимаю: радоваться рано. Кстати, Тенгиз за последний месяц просто озверел. Он и всегда-то был зверем, но по крайней мере старался особо не беспредельничать и блюсти элементарную выгоду. А тут… Я прямо не узнаю его. И сдается мне, здесь замешан ты, Север…
— Замешан. Но давай выпьем!
Они выпили.
— Так что с Тенгизом? — настойчиво спросил Чекан.
Север вкратце рассказал о визите к нему Кунадзе-сына. Витька помрачнел:
— Отчаянный ты малый! Понимаю, почему Тенгиз вдруг озверел сверх всякой меры. Отыгрывается… Ведь ты действительно умудрился его напугать! Даже удивляюсь… Он сроду никого не боялся, кроме отца. Теперь Тенгиз точно не тронет Алую Розу, пока ты жив, в этом Милка права, я его знаю… Но зато жить тебе осталось… Если, конечно, ничего не предпринять. Похоже, пора осуществлять наш план. Нечего ждать телодвижений Столетника. Себе дороже. Да и я больше не могу…
— Ты-то почему? — удивился Север.
— Видишь ли, я остаюсь все тем же бандитом, что и раньше. А Лида много раз говорила мне, что замуж за бандита она не пойдет. Север, ты должен меня понять: я хочу наконец назвать ее своей, совсем своей!
— Но ведь она и так с тобой…
— Это другое.
— А сегодня ты ее спрашивал?
— Пока я еще боюсь делать предложение. Вдруг откажет? Что мне тогда, стреляться? Слушай, брат, может, посодействуешь? Выясни у нее сегодня обиняками, согласится ли она, если я посватаюсь? А?
Север кивнул.
— Попробую… Слушай, а как ты вообще стал бандитом? Не блатной вроде… Как попал в банду? Расскажи…
— Да-а… — махнул рукой Чекан. — Что рассказывать? Пять лет разведывательно-диверсионного батальона. Нами все дырки затыкали. Кавказ, Кавказ и еще раз Кавказ… Насмотрелся на это зверье. Ты видел когда-нибудь человека, которому сожгли лицо паяльной лампой? А младенца с отрубленными ногами, брошенного истекать кровью? А девушек с кольями толщиной в мою руку, загнанными туда, куда этих девушек следует любить? А заживо оскальпированного старика? Видел? Я видел… А когда дембельнулся, то выяснилось, что моих родителей зарезали азербайджанцы, предварительно заставив их подписать дарственную на квартиру. Это произошло незадолго до моего возвращения, то-то я беспокоился, что из дома давно писем нет… Азербайджанцы пополам с армянами тогда «держали» наш район. Это в Карабахе они жрут друг друга, а здесь друзья — не разлей вода. Напился я тогда с горя на последние деньги. И тут подваливает ко мне в кабаке Тенгиз. «Я, — говорит, — все про тебя знаю, хочешь отомстить?» — «Хочу, — говорю, — но как?»
Он говорит: мол, местные бандиты — «дикие», ворам в законе не подчиняются. «А мы, — говорит, — хотим взять район под свой контроль. Ты всех здесь знаешь, набирай команду крутых ребят, дам оружие, покажу, кого надо отстреливать». Я и согласился. Пятерых парней вызвал телеграммами, они со мной служили, ну — ты их знаешь: Юрка Клещ и еще четверо. Остальных набрал из бывшего районного хулиганья. Тут раньше была секция бокса, так вот боксеров-то я и брал. Дал нам Тенгиз оружие, стрелять ребят я сам потом учил… Ну и расквитались мы с азерами…
— Как же ты поверил Тенгизу? — удивился Север.
— Ну, во-первых, Тенгиз — москвич, то есть все же не горец. А во-вторых, он мне сразу сказал: азеры — мусульмане, враги, армяне — те хоть и христиане, но неправильные христиане, григорианцы какие-то и вообще вроде евреев. А, мол, мы, грузины, такие же православные, как и вы, русские, поэтому мы — братья… Да и наплевать мне тогда было, лишь бы за стариков отомстить…
Разговор прервался приходом девчонок. Они наконец нарубали закусок и теперь явились накрывать стол. Похоже, девушки успели подружиться, по крайней мере, понимали они друг друга с полуслова.
Север включил музыку. Компания расселась за столом, стали выпивать, закусывать. Беседа не затихала. Им было хорошо вчетвером, они чувствовали общность своего духовного поля, общность интересов и взглядов на жизнь.
— Потанцуем? — предложил Чекан, подмигивая Белову. Витька встал и поклонился Миле. Та улыбнулась, протянула ему руку. Север пригласил Лиду.
— Скажи, ты пошла бы за Витьку? — спросил он ее во время танца.
— Это он тебе велел спросить? — озорно сверкнула глазами девушка. — То-то я чувствую, он чем-то изводится весь день. Словно чего-то хочет, а сказать стесняется. А чего хочет, понять не могу. Мы ведь уже вместе, чего еще надо мужику?
— Так пошла бы? — снова спросил Север, пытаясь сбить ее с шутливого тона.
— А вот пошла бы! Ты же меня замуж не зовешь! — все так же шаловливо ответила Лида. — Ты предпочел жениться на знаменитости! На самой Алой Розе! Кому нужна бедная девушка Лида?
— А если серьезно? — сказал Север, мрачнея.
— А если серьезно, не обижайся. Милка твоя — чудо. Знаешь, я баб не люблю, подлые они, всегда норовят ножку друг другу подставить. А Милка чиста как родник…
— Я говорил про Витьку! — перебил Север раздраженно.
— Витька… — Лида посуровела. — Люблю я его, Север. И его любовницей стать решилась. Но женой бандита не буду! Он пока еще ничем не доказал мне, что собирается бросить свои дела, что предпринимает хоть какие-то шаги к нормальной жизни. Как был бойцом, главным визирем блатного принца крови, так и остался. И пока положение не изменится — нет ему моего согласия! Да, я влюбилась, но если он бросит меня, захочет отдать на потеху «братве» — сбегу! Пусть ищут, убивают, мне все равно! Вот так!
Когда танец закончился, Север отозвал Чекана в сторону и пересказал ему разговор с Лидой. Витькино лицо исказилось отчаянием.
— Она ничего не знает о наших планах! Давай расскажем, Север! Тогда ей все станет ясно! Она поймет, что я не тот, за кого она меня принимает!
— Опасно, Витя! Посвящать женщину в такие дела… Я даже Милке всего не рассказывал, а уж она умеет держать язык за зубами! Ее бывшая профессия учит этому ой как надежно!
— Девчонки должны знать! — заявил Витька. — Ведь если операция накроется, если нас возьмут, Лидку с Милкой тоже на пощадят! Девки имеют право знать, чем рискуют. Жизнью они рискуют, как и мы.
— Но ведь про Лиду никому ничего не известно…
— А… Нас давно выследили. Я постоянно чувствую слежку. Так что…
— А если девчонки испугаются? Милка-то вряд ли, она отчаянная да и опыт имеет… Но Лида?
— За нее я ручаюсь. Кроме того, сейчас я проведу такую психологическую обработку, что Лидка сама потребует ликвидировать Кунадзе…
— Какую обработку?
— Да просто расскажу о последнем художестве Тенгиза… Идем!
19
Парни опять подсели к столу.
— Ну вот, девочки, — начал Витька, — поесть мы поели, выпить — выпили, потанцевать — потанцевали, о высоких материях потрепались. Теперь пришла пора рассказывать страшилки. Нет возражений?
— Вот только страшилок нам не хватало! — заявила Лида, все еще возбужденная разговором с Севером. — У Милки, по-моему, вся прошлая жизнь сплошная страшилка. Чего это на тебя нашло, Вить?
— И все же послушайте, — настойчиво предложил Чекан. — Я такую историю припас… Вполне в духе Диккенса, только конец плохой… А главное — почти все герои этой пьесы вам хорошо известны.
Витька говорил так серьезно, что охота возражать пропала. Лида внимательно взглянула на Чекана.
— Ты хочешь рассказать что-то важное? — спросила она.
— Да нет, просто сказочку. Страшненькую сказочку. И такую, в которой все — правда.
— Ладно, не томи! — произнесла Лида настороженно.
— Что ж, начинаю! — усмехнулся Витька. — Жила-была на свете девочка, звали ее Инна. Жила Инна в прекрасной стране России, да вот не повезло девчоночке: ее юность совпала с воцарением на ее родине идеалов демократии, рыночной свободы и прав человека. А у Инны, как назло, тяжело заболела мама. Маму по старой тоталитарной привычке госпитализировали бесплатно, но лечить даром не стали — в полном соответствии с правами человека, ведь никто не обязан работать даром. А женщине требовались дорогие импортные лекарства. Главврач больницы, некая Мария Филипповна Лизунова, популярно объяснила Инне: плати, иначе мать умрет. А когда сказала, сколько надо платить, восхитительные пышные волосы Инны стали еще пышнее, ибо встали дыбом. Такие деньги нашей девчоночке даже не снились. И где их достать, она не представляла…
