Дмитрий Щербаков - Нимфоманка
— Собственно, дело-то мое не к тебе. Твоя мать сейчас здесь?
— Здесь. Заканчивает осмотр девочек. Наверно, уже закончила, — Олег взглянул на часы. — Поднимись к ней. Второй этаж, десятый номер. Она там.
— Ага. Ну, лады. Пойду.
— А зачем она тебе, если не секрет?
— Поговорить. Нужна консультация. Даже не консультация, а… Ну, короче, посоветоваться. Именно с ней. Все. Пока.
Север кивнул, вышел. Лизунов проводил его любопытно-настороженным взглядом.
Мария Филипповна осматривала последнюю девочку. Осмотр был беглый, плановый. Серьезно Лизунова проверяла проституток раз в месяц: брала анализы и на сифилис, и на СПИД, и на прочие венерические прелести. Сейчас Мария оценивала скорее профпригодность шлюх, чем реальное состояние их здоровья.
— Истаскалась ты, девка! — констатировала Лизунова, хлопнув последнюю пациентку по ягодицам. — Не бережешь себя. Придется тебе поработать самостоятельно.
— Почему, Мария Филипповна? — растерянно произнесла девчонка. — Мне всего двадцать шесть…
Проститутки «Приюта любви» были двух категорий: штатные и «вольные». Штатным клиентов подыскивали официанты, стараясь не очень обижать девах. Их всегда защищала «крыша», если возникала такая нужда, они имели персональные рабочие комнаты, регулярно подвергались медицинскому обследованию и лечились бесплатно. «Вольные» девочки искали себе «спонсоров» самостоятельно, каждый день отдавая Лизунову определенную сумму денег независимо от того, заработали сегодня или нет. «Крыша» практически не защищала «вольняшек», хотя «субботники» девки отрабатывали точно так же, как и штатные. Кроме того, за свое здоровье «вольные» отвечали головой, проверялись и лечились сами, помещения для любовных утех искали тоже сами, а их судьба никого не интересовала — лишь бы коровы доились. Поэтому увольнение из штата любая проститутка считала трагедией…
— Говорю же, не бережешь себя, — объясняла между тем Мария Филипповна. — Сиськи обвисли, задница вялая, талия раздалась. Короче, истаскалась. Для приличного заведения уже не годишься.
— Клиентов много… — виновато пробормотала шлюха.
— Жадничаешь! — отрезала Лизунова. — Хватаешь всех подряд, рвешься намолотить побольше! Не возражай, знаю, мне Олег говорил! Другие девки обслужат двух-трех за вечер и отдыхают. А ты по пять-шесть человек через себя пропускаешь! Норма вокзальной бляди, а не приличной девушки! Вот и поработаешь сама. На твое место масса охотниц.
— Я пользуюсь успехом… — заплакала девчонка.
— Врешь! — презрительно бросила Мария. — Не успехом ты пользуешься, а пьяными мужиками, которым все равно — тебя драть или куклу резиновую! Дура и вафлерша. Твое место в мужском сортире. Скажи спасибо, что на улицу не выгоняю! Поболталась бы с садистами, с чеченами, с прочим зверьем — тогда бы узнала!
— Я пять лет работаю! — откровенно разрыдалась проститутка. — Вы же меня сюда направили! Вы же! Пожалейте!
Лизунова не слушала ее. Она сняла трубку внутреннего телефона, набрала номер Олега.
— Привет, сын! Я закончила. Все девки — норма, кроме Лильки. Лильке пора прописать свободное плавание.
— Понял, мать. У тебя есть кандидатура на ее место?
— Естественно. Девочка восемнадцати лет, нежная, робкая, просто цветочек… По обычной цене.
— Твоя пациентка?
— Нет. Дочка моей пациентки.
— Плохо… Небось ничего не умеет…
— Ерунда! Сам ее всему и научишь. Не впервой.
— А почему… почему не твоя пациентка? Почему она тогда идет к нам?
— Девочке очень нужны деньги. Ее мать тяжело больна, живет только благодаря импортным лекарствам. А они дороги…
— Ясно. Ох и сука же ты, мать! Вечно на чужой беде наживаешься… Врач тоже мне!
— Ну ты и говнюк, сынуля! Это я телок под мужиков кладу? Это я публичный дом содержу? Это я у бандитов деньги клянчила, чтобы свое дело открыть? Это я дешевыми уличными шлюхами торговала при азербайджанцах? Молчи уж, скотина. Жалеешь матери денег, так и не вякай. Ишь ты, о нравственности вспомнил! И кто?! Профессиональный сутенер!
— Ладно, мать, ладно, — пробурчал Олег примирительно. — Не заводись. Извини.
— Еще скажи спасибо, что я твоих блядей бесплатно консультирую! — продолжала бушевать Мария. — Думаешь, мне приятно их вонючие дырки разглядывать?! В их дерьме ковыряться?! Да еще все время бояться заразы? Какого-нибудь тухлого СПИДа?! Нет, он мне моральные претензии предъявляет! Иисус Христос нашелся! Апостол Павел! Святой Себастьян!
— Ну сказал же, ладно, мать, извини, сказал же! — Олег с трудом сдерживал раздражение. — К тебе, кстати, сейчас придет Белов.
— Да ну? — удивилась Лизунова. — Север? Какими судьбами? Зачем?
— Да уж не трахать тебя, не рассчитывай! — злорадно усмехнулся Олег.
— А это мы еще посмотрим, сынуля! Еще посмотрим! Спасибо за хорошую весть! — Мария положила трубку. — Ну-ка, давай отсюда! — сказала она все еще рыдавшей проститутке. — Оделась — и давай. Не задерживай! — Она вытолкала из номера заходившуюся плачем девку. Сама подошла к зеркалу, критически осмотрела себя. Конечно, не Алая Роза. Но хороша. По крайней мере, привлекательней двадцатишестилетней истаскавшейся дуры Лильки. Несмотря на свои сорок два…
— Здравствуйте, Мария Филипповна! — сказал Север, входя.
— Здравствуйте, Север! — Она очаровательно улыбнулась. — Знаешь, зови меня Марией. И на «ты». Не так уж я и старше тебя.
— Хорошо, Мария! — кивнул Север. А красивая она баба, подумал он мельком. И смотрит призывно… Или кажется? Впрочем, какая разница?
— Мне, Мария, нужна твоя консультация. Насчет Милы. Ведь ты была ее лечащим врачом…
— А что с ней? Или Розу тянет обратно?
— Нет, пока не тянет. Но я хочу узнать — может ли потянуть? Что делать, чтобы этого не произошло?
— Ты ее удовлетворяешь?
— Полностью. Но она боится вывертов своей психики. Боится, что опять захочет унижений…
— Видишь ли… Нимфомания — болезнь сложная. У Розы она осложнена еще и мазохистскими тенденциями, этаким культом мученичества, самораспятия. С одной стороны, опасен любой стресс, ибо в каждом несчастье она будет винить себя. И наказывать себя — групповым сексом. Но, с другой стороны, если источником ее унижений станешь ты, она может этим удовлетвориться и большего не желать. Попробуй изменить ей…
— Не хочу! После нее ни одна женщина не возбуждает, да и люблю я ее так… Короче, изменить ей я просто не смогу.
— Хорошо, тогда избей ее.
— Не за что. И рука не поднимется.
— Хорошо, тогда трахай ее грубо, хамски, требовательно, чтобы ей казалось, будто вы — совокупляющиеся животные…
— Не могу… Она мне в постели богиней кажется… Хочется целовать землю, где она ходила…
— Ну, братец, да ты сам — мазохист! Не ожидала… Тогда даже не знаю, что тебе посоветовать… Впрочем… — Она задумалась. — У меня дома есть специальная литература. На английском. Заходи как-нибудь ко мне, — Мария назвала адрес и номер телефона, — вместе почитаем. Олега дома почти не бывает, — добавила она, потупив глаза. Но быстрый, жаркий взгляд из-под ресниц выдал ее. Север понял — его зовут отнюдь не книжки читать.
— Хорошо, Мария, как-нибудь зайду, — кивнул он, а сам подумал: хрен тебе, девушка. С такими настроениями ты мне, пожалуй, насоветуешь…
18
Венчались в маленькой красивой церкви. Древняя, величественная церемония глубоко впечатлила Севера. Иногда, скосив глаза, он ловил взглядом лицо Милы. Девушка была неподдельно взволнована и так прекрасна, что сама выглядела богиней.
Отметить событие решили дома, вдвоем, но едва взялись готовить еду, раздался звонок в дверь. Север пошел открывать. На пороге стояли Витька Чекан и Лида.
— Почему нас не позвал? — спросил Витька обиженно.
— Постеснялся, — улыбнулся Север. — Ты же вроде как мое непосредственное начальство. Еще решишь, что подлизываюсь…
— За кого ты меня держишь?! — возмутился Витька.
— Да не обижайся ты! — рассмеялся Север. — Просто не знал, удобно ли звать тебя без Лиды. А Лиду ты ведь от всех прячешь…
— Прячу, — согласился Чекан. — Но Милке ее показать можно. Тем более Лидка жаждет познакомиться с легендарной Алой Розой…
— Витька, дурак, что ты несешь?! — фыркнула Лида. — Что ж я, по-твоему, экзотического зверя смотреть пришла?! Ну ты и ляпнешь…
— Командир мой! — Чекан снисходительно и гордо потрепал Лиду по волосам. Она ответила ласковым взглядом.
Гости прошли в комнату.
— Розы для леди Беловой! — провозгласил Витька, вручая Миле огромный букет роз.
— Розы для Розы! — просияла Мила, но тотчас испуганно одернула себя: — Ой, что я блею, коза глупая! Алой Розы больше нет! Я теперь мужняя жена! — свободной рукой она схватила предплечье Севера, стоявшего рядом, и прижалась к нему щекой. Девушка чувствовала себя абсолютно счастливой — за все то время, что Белов жил с ней, ее ни разу не потянуло на панель. Это вдохновляло, давало надежду — болезнь отступила и, возможно, скоро уйдет совсем. Лишь бы любовь удержать… Но тут Мила становилась с каждым днем увереннее: удержит. Север обожал ее не меньше, чем она его. А когда Белов предложил венчаться, она просто запрыгала от восторга. Теперь Бог простит свою блудную дочь, теперь нимфомания не вернется…
