Сергей Зверев - Свинцовый шторм
– Дмитрий Петрович, а с этим что делать будем?
– Байку хочешь? – ядовито ощерился Бочкин и, холодея взглядом, продолжил: – Как-то начальник Генштаба Шапошников на вопрос Сталина о том, как он наказал провинившегося офицера, ответил, что выразил ему свое неудовольствие. Сталин, естественно, недоуменно спросил: «И это все?» А Шапошников и говорит: мол, в старое время этого было достаточно, поскольку после такого выговора офицеры обычно шли и стрелялись… Если бы я знал, что этот клоун пойдет и застрелится, я бы выразил ему свое неудовольствие. Но времена сегодня другие, и я скажу так: накажем его рублем. За этот месяц зарплаты ему не давать! Может, и другим наука будет… Давай-давай, звони полковнику! Кстати, а Сидоров наш ссучиться не мог? В смысле, шепнуть по старой дружбе прапору насчет девки?
– Это исключено, – уверенно замотал головой командир боевиков и начальник контрразведки по совместительству. – Полковник ничего не знал о нашей операции. А если бы и знал… Не дурак же он – прекрасно понимает, что мы его на раз вычислили бы!
– Ох, не люблю я темных пятен… Ладно, что гадать… Звони ему, пусть сюда подгребает.
…Сидоров расспрашивать о причине вызова и вести долгие разговоры не стал, а просто пообещал приехать, более чем лаконично буркнув в трубку: «Минут через двадцать буду». Правда, вместо двадцати минут прошло почти полтора часа, прежде чем в комнату, где расположились бритоголовый «старшой» и нетерпеливо посматривавший на часы Бочкин, шумно отдуваясь, вошел полковник и прямо с порога недовольно прогудел:
– Здорово! Ну, что тут у вас стряслось? Что за пожар? Я, между прочим, на службе!
Если бы Бочкин смог чуточку отвлечься от своих невеселых дум и повнимательнее присмотрелся к полковнику в первые секунды его появления, то, возможно, и увидел бы легкую тень растерянности и даже откровенного страха, мелькнувшую на лице Сидорова при виде флегматично крутившего в сильных пальцах спичечный коробок бритоголового. Но Посредник не заметил ничего странного в облике неведомо где припозднившегося приятеля и разговор начал именно с давно, видимо, наболевшей темы.
– Полковник, знаешь, за что я ненавижу эту страну? За то, что здесь ни на кого и ни в чем положиться нельзя! Пообещать и не сделать? Пожалуйста. Сорвать из-за пьянки даже самый выгодный контракт? Да раз плюнуть! Сказать, что будешь через полчаса, а приехать через пять часов, а то и вовсе забыть и не появиться? Это мы тоже умеем как никто в мире!
– Ну, остынь, Петрович, – миролюбиво улыбнулся Сидоров, – признаю, виноват. Пробки проклятые – сам ведь знаешь… Так что случилось-то? А это, – полковник кивнул в сторону бритоголового, – как я понимаю, телохранитель твой, что ли? Ха-ха, крут ты, брат, я смотрю. Мужик, ты не из наших будешь? Не из армейских?
– Оттуда, товарищ полковник, – сдержанно ответил бандит, не утруждая себя даже намеком на попытку по старой привычке встать, приветствуя старшего офицера – не армия, что зря суетиться. Субординация – вещь хорошая и полезная, но все хорошо в меру. – Юрий Зимин, бывший майор.
– Ха, я ж и говорю: глаз – алмаз!
– Проблема у нас, полковник, – нажал голосом Бочкин, давая понять, что пустые разговоры можно перенести и на потом. – Короче, чтобы твой прапор был посговорчивее, взяли мы его племяшку. Все культурно, что называется, никакого насилия. Почти. Ну, а закончилось тем, что нашу девочку кто-то очень даже лихо освободил, и мы теперь в… затруднении.
– А я-то чем, так сказать? – поджал губы Сидоров. – Я тебе про груз сказал, прапорщика нашел, а уговорить я его и не обещал… Сам знаешь, он меня чуть ли не послал.
– Зато я уже пообещал. – Посредник зло выругался и даже сплюнул от досады. – Серьезным людям, понимаешь? В общем, так, товарищ воинский начальник, я не знаю, как ты это сделаешь, но прапора ты должен уговорить!
– Хорошее дело, – присвистнул Сидоров, – «уговорить»… Да после истории с племянницей он нас всех теперь уже точно пошлет – и будет прав!
Полковник не смог отказать себе в удовольствии лишний раз намекнуть на провал бойцов Посредника и мстительно ткнуть этого шибздика в очечках, возомнившего из себя великого дельца и стратега, в дурно пахнущую кучу, в которую тот сам себя и загнал. Насладиться мысленным видением барахтающегося в «этом самом» Бочкина полковнику помешал звонок мобильника, громко выдавшего известную мелодию песенки про «батяню-комбата».
– Да, слушаю! Ты?! Да узнал, узнал… Да что ж вы все… Не пыхти, я тебе слово даю, что ни сном ни духом. Именно: и в глаза не видел… Да точно!.. Ну… И что теперь?.. Так, да? Ну, не знаю, я попробую связаться и поговорить… Давай так: если что выгорит, я тебе завтра примерно в это же время звякну, лады? Добро. Все, давай…
Сидоров нажал кнопку отбоя, озадаченно хмыкнул и лишь затем перевел на Посредника заметно повеселевший взгляд и ответил на немой вопрос, хотя и был уверен, что тот уже наверняка догадался, кто звонил:
– А вот и наш прапорщик объявился. Повезло тебе.
– Что он сказал?
– Говорит, согласен. На путешествие. Но на новых условиях, – полковник расплылся в ехидной улыбке и развел руками, – и за другие деньги…
13. Остров Ямайка, город Негрип, июнь 2010 года
…Грохот стрельбы продолжался минут пять. Огненные трассеры полосовали хлипкие стены бунгало вдоль и поперек, вдребезги разбивая стекла окон, разнося в щепки досочки и брусочки, с визгом рикошетя от каких-то металлических уголков и скоб. Несколько полных магазинов-рожков, выпущенных из раскалившихся стволов, превратили и без того хлипкое строение в жутковатое решето. После такого обстрела в доме могла уцелеть разве что мышь – да и то если бы она успела шмыгнуть куда-нибудь под доски пола. Но мужчинам, видимо, показалось это недостаточным: после того как умолкли автоматы, один из стрелков достал из кузова компактный ручной гранатомет и без раздумий выпустил заряд, с оглушительным треском взорвавшийся где-то внутри изуродованного домика. Пламя рванулось из всех щелей и вскоре останки бунгало начали напоминать большой и очень невеселый костер…
Три стрелка, видимо, были слишком уж поглощены завораживающим зрелищем пылающего дома и не увидели, как за их спинами откуда-то из темноты появилась быстрая мужская тень. Мужчина уверенно поднял руку, в которой блеснул ствол пистолета, и с непостижимой быстротой произвел три выстрела. Три пули с громадной скоростью влетели в три затылка, и три тела обмякшими мешками рухнули на гравий дорожки…
– О, май гад… Ты их убил! – Из маленького не то сараюшки, не то гаража, стоявшего чуть поодаль от горящего дома, появилась мулатка. Огонь красиво поблескивал в ее темных глазах с синеватыми белками, а вместе с огоньками приплясывал и неприкрытый страх. – Что теперь со мной будет? Они ведь видели, что я уезжала с тобой! Это конец, конец…
– Ну, до нашего конца еще, думаю, далеко, а эти… Мне иногда кажется, что весь мир состоит из одних олигофренов… – Джексон без особого сожаления посмотрел на жутковатые, рвавшиеся в ночное небо языки пламени и рваные клубы почти черного дыма и равнодушно заметил: – А ведь насчет углей я поторопился: теперь здесь этого добра хоть отбавляй… В вашей деревне пожарные, кстати, есть? А то тут, понимаешь, огонь бушует, а кругом тишь, благодать и сонное благолепие…
Как выяснилось буквально через секунду, пожарные в городе, видимо, все-таки имелись, поскольку где-то в отдалении и раз, и другой коротко и тревожно взвыла сирена.
– Во, похоже, едут… – Повернув голову в сторону подвывавшей сирены, Сэм прислушался и, бросив взгляд на уже теряющее силу пламя, сокрушенно закивал: – Совсем как наши. Пару головешек еще застанут… Однако надо поспешать!
Джексон быстро подошел к одному из убитых, поднял выпавший из рук автомат и, проверив, остались ли в рожке патроны, без раздумий направил ствол в лицо бандита и нажал на спуск. Автомат отозвался короткой гулкой очередью и тут же был вложен в руку другого бандита, лежавшего чуть в стороне. Причем тело Сэм развернул ногами к пожарищу. Далее Джексон оттащил парня с изуродованным до неузнаваемости лицом на несколько метров и положил головой в сторону дома, пристроив в уже едва теплую ладонь свой пистолет. Не забыл импровизатор и про свои отпечатки пальцев: оружие было торопливо, но тщательно протерто носовым платком. Проделав все эти манипуляции, Джексон, наклонив голову, полюбовался на дело своих рук и удовлетворенно кивнул.
– Нормально. Приедет полиция – и что увидит? Правильно, три придурка сожгли бунгало, постреляли, а потом друг в друга палить начали. С чего вдруг? А пусть господа полицейские голову поломают… – Тут Сэм, словно только сейчас вспомнив про даму, развернулся к мулатке и, увидев ее посеревшее, какое-то отсутствующее лицо и безвольно опущенные руки, удивленно спросил: – Ты чего, подруга, молишься, что ли?
