Гарольд Роббинс - Надгробие Дэнни Фишеру
Вот и Хаустон-стрит. Здесь. Мне на мгновение стало страшно, и я пожалел, что затеял все это. Но тут вспомнилось, как Гольд разговаривал с моим отцом.
— Дальше я сам! — Мой голос странно громко прозвучал в темноте.
— Удачи! — усмехнулся Спит.
Я ткнул его под ребра и попытался улыбнуться. Тут же он растворился в ночи, а я затаился в подворотне, откуда улица хорошо просматривалась. Вытащил шланг и несколько раз ударил им по ладони. Руки от волнения вспотели, я вытер их о штаны.
Эти несколько минут ожидания показались мне вечностью. Чтобы успокоиться, я еще раз проиграл в уме всю операцию. Все было настолько просто, что осечки не могло быть. Солли должен идти в десятке метров за Гольдом и просматривать улицу впереди, Спит идет навстречу и следит за тем, чтобы не появилось прохожих сзади. В случае малейшей опасности они мне свистнут, и я пропущу Гольда. Все просто, даже слишком просто. Это-то меня и настораживало.
Наконец послышались шаркающие шаги. Это был Спит. Его походку невозможно спутать ни с какой другой. И тут я ощутил необыкновенное спокойствие. Пути назад не было. Я опустил шланг и весь напрягся, готовый ринуться вперед по первому сигналу.
Спит, как и было условлено, поднес руку к щеке. Я сделал несколько быстрых шагов вперед и отчетливо увидел перед собой фигуру Гольда. Мой удар был быстр и точен. Раздался глухой звук, и тут же Спит подхватил падающего Гольда и оттащил его к стене дома, в темноту.
Гольд лежал неподвижно и не подавал признаков жизни. Спит испуганно наклонился над ним и в ужасе прошептал:
— Ты, кажется, убил его!
Сердце мое сжалось и провалилось куда-то. Я опустился на одно колено и сунул руку за пазуху Гольда. Аптекарь был жив. На голове тоже не было ни ссадин, ни крови, мне все удалось отлично, будто я всю жизнь только этим и занимался. Над ухом раздался торопливый голос Солли:
— Кончай с ним нянчиться! Забирай деньги и смываемся!
Он был прав. Я быстро ощупал карманы Гольда и вытащил мешок с деньгами. Спит что-то снимал с запястья Гольда.
— Что ты делаешь, кретин? — прошипел я.
— Часы… Верных двадцать монет!
Я резко ударил его по руке. Теперь я полностью владел собой.
— Идиот! Оставь сейчас же. Ты хочешь, чтобы первый же легавый указал на тебя пальцем, как только ты наденешь их?
Спит ворча поднялся на ноги. Я опять пощупал сердце Гольда. Оно билось ровно.
— О’кей, ребята, сматываемся!
Но прежде чем я успел сделать шаг, очнувшийся Гольд схватил меня за лодыжку и завопил:
— На помощь! Полиция! Грабят!
Спит и Солли тут же сорвались с места, а я, остолбенев, смотрел вниз на мистера Гольда, который двумя руками ухватился за мою ногу и истошно кричал, не открывая глаз. Спит и Солли уже заворачивали за угол. Паника охватила меня. Я попытался сделать шаг — и не мог: страх парализовал волю. И тут я увидел, как кто-то выскочил из закусочной Катуа и бросился к нам.
Я бешено рванулся и наугад ударил тяжелым ботинком по рукам Гольда. Раздался противный треск. Аптекарь взвыл от боли, и я освободился. Теперь я бежал, а вслед мне неслись вопли и проклятия. Темный переулок позади меня вдруг ожил голосами спешащих к месту происшествия людей, но я уже был далеко впереди — на Стэнтон-стрит. Бежать дальше было незачем. Неожиданно пришло в голову вернуться. Вернуться и узнать, что там творится. Сделав небольшой круг, я спокойно направился к собравшейся толпе. Протиснувшись между любопытными, я увидел полицейских, склонившихся над сидящим на земле Гольдом, который со стоном нянчил руку.
— Что тут случилось? — спросил я соседа.
— Кого-то опять ограбили, — ответил тот, не поворачивая головы.
Я пробрался поближе к мистеру Гольду. Он что-то жалобно рассказывал полицейскому. Прислушавшись, я с трудом разобрал:
— Откуда я знаю, кто это был… Говорю вам, я потерял сознание… Ну сколько можно повторять одно и то же. Вызовите врача. Подонок сломал мне руку.
Толпа начала понемногу рассасываться. Вместе со всеми я отошел от потерпевшего и направился домой. В своей комнате, снимая штаны, я вспомнил о деньгах. Застегнув снова штаны, я отправился в туалет, вспорол мешок перочинным ножом и пересчитал добычу. Это было целое состояние! Сто тридцать пять долларов! Деньги я засунул в карман, а мешок протолкнул в вентиляционный люк, который никогда не чистился. Мешок благополучно прошуршал вниз, а я вернулся в свою комнату, разделся и заснул.
Глава 6Меня настойчиво трясли за плечо. Я попытался освободиться из цепких рук. Ну почему полицейские не оставят меня в покое?! Всю ночь они гонялись за мной, и за ними вприпрыжку бегал кругленький мистер Гольд и злорадно визжал: «Ага! Попался!»
— Дэнни, проснись! Да проснись же ты, — один и тот же голос твердил надо мной.
— Оставьте меня в покое, — пробормотал я, переворачиваясь на другой бок. Сквозь тягучий сон я слышу удаляющиеся шаги и снова куда-то проваливаюсь.
Я ждал сигнала. Вот Спит подносит руку к щеке, я подбегаю к выходящему из-за угла мистеру Гольду. Поднимаю руку с зажатым в ней тяжелым шлангом. Он медленно опускается на затылок Гольда, и вдруг тот резко оборачивается. На его белом, искаженном страхом лице зияет черный провал рта:
— A-а, это ты! Я знаю тебя! Ты — Дэнни Фишер!
Мой удар приходится ему прямо в лоб. Кровь заливает его лицо, он медленно падает.
— Нет! Нет! — кричу я, задыхаясь в подушке. Тут мягкая рука опускается мне на плечо, я подпрыгиваю на кровати — и вижу перед собой маму.
— Дэнни, что с тобой? — встревоженно спрашивает она. — Ты заболел?
Я вытираю липкий пот со лба и облегченно откидываюсь на подушку. Значит, все это был только сон.
— Все в порядке, мамочка, — говорю я, но озабоченное выражение не сходит с ее лица. Она кладет прохладную руку на мой лоб.
— Поспи еще, сынок, — нежно звучит ее голос. — Ты плакал и кричал всю ночь…
Когда я вновь открыл глаза, на улице вовсю сияло солнце. Я потянулся с наслаждением.
— Ну как? Тебе лучше, светлячок?
Я резко обернулся. Рядом сидела мама.
— Да, мама… Сам не знаю, что со мной было.
Хорошо, что она не пристает ко мне с расспросами.
— Попей чайку, сынок, — протянула она мне стакан.
Когда я вышел на кухню, на часах была половина третьего.
— А где отец? — спросил я.
— Его срочно вызвали в аптеку, — сказала мама, не поворачивая головы. — Что-то случилось с мистером Гольдом.
— А-а, — равнодушно протянул я, открывая входную дверь.
— Куда ты собрался? — встревоженно спросила мама. — Сегодня тебе лучше посидеть дома.
— Мне надо, ма. Я обещал встретиться с ребятами. Спит и Солли будут ждать меня.
— Увидишься со своими дружками в другой раз, — проворчала она. — Подождут, ничего не случится. Пойди и ляг в постель.
— Не могу, мама. Я обещал. И потом, немножко свежего воздуха — мне будет только лучше.
Не ожидая ответа, я хлопнул дверью и быстро сбежал по лестнице.
Спит и Солли уже маячили напротив моего дома. Заскочив за угол, я вручил каждому его долю. Солли быстро, не глядя, засунул деньги в карман, а Спит принялся пересчитывать.
— Всего лишь тридцать монет? — подозрительно протянул он.
Я смерил его холодным взглядом. Нет, все-таки давно пора указать ему его место.
— Скажи спасибо и за это. Всю работу сделал я, а вы наложили в штаны и сбежали!
Лицо Спита вытянулось.
— Я просто думал, Дэнни, что будет больше…
— Так что же ты не остался посчитать? — припер я его к стенке.
— О’кей, Дэнни… Я не в обиде, — пробормотал Спит и сгинул.
— Ты мне тоже хотел что-то сказать? — повернулся я к Солли.
— Нет, Дэнни, — толстая морда Солли расплылась в довольной улыбке, — у нас с тобой нет проблем.
Я улыбнулся ему в ответ и, положив руку на плечо, дружелюбно подтолкнул его.
— Давай проваливай, чудила, — почти ласково произнес я.
Мы сошли с троллейбуса, Нелли взяла меня за руку и вопросительно поглядела на меня.
— Куда мы идем?
— Скоро узнаешь, — ответил я, забавляясь ее нетерпением.
Мы виделись каждый день. Вот и сегодня я подождал, когда закроется кафетерий, и объявил, что хочу ей кое-что показать. Пока мы ехали на троллейбусе, меня так и подмывало рассказать ей, куда мы едем, но каждый раз, когда слова были готовы сорваться с моих губ, странная робость овладевала мною. Я боялся, что она не поймет и начнет смеяться надо мной. Но теперь, когда мы были уже на месте, отступать было поздно. Нелли с интересом осматривала этот неизвестный ей район Бруклина. Я указал ей на дом по ту сторону улицы. Некоторое время она напряженно всматривалась в темноту. Потом повернула ко мне недоуменное лицо.
— Ну и что? Это только пустой дом.
Я улыбнулся, довольный.
— Да, дом, — подтвердил я. — Красивый, правда?
