Гарольд Роббинс - Надгробие Дэнни Фишеру
— Нет, Джордж. Это невозможно. Я очень люблю тебя, но сейчас и думать нельзя о женитьбе. Я так устала от постоянной заботы о деньгах, а если мы поженимся, то у нас все пойдет, как у моих родителей. Этого я не вынесу…
Я усмехнулся: моя сестренка соображала что к чему… И все же мне странно было слышать эти разговоры о женитьбе, как-то не успел я заметить, что моя сестра стала совсем взрослой.
Парень страстно привлек Мими к себе, он что-то сказал и поцеловал ее. С удивлением я обнаружил, что эта недотрога и блюстительница нравов умеет целоваться. На крыше она была явно не впервые. Я потихоньку повернулся и спустился в свою комнату. Минут через пятнадцать я услышал, как стукнула входная дверь, и вышел в прихожую. Мими как раз осторожно поворачивала замок, когда я вошел, от неожиданности она чуть не подпрыгнула.
— Что ты здесь делаешь, Дэнни?
Я стоял и ухмыляясь глядел на нее.
Мое молчание вывело ее из себя.
— Что ты скалишься? — уже сердито спросила вна.
— У тебя помада размазалась, — заметил я вместо ответа.
Ее рука автоматически метнулась ко рту.
— Ты шпионишь за мной! — с негодованием прошептала она.
— Ну да, — спокойно подтвердил я, — не все же тебе подглядывать за мной. Кроме того, ты со своим хахалем так шумела, что я никак не мог заснуть.
— У тебя одна грязь на уме!
— Да неужели? Послушай, что тебе скажет твой младший брат, сестренка: в следующий раз стирай помаду, прежде чем лазить по крышам как кошка.
Она гневно прикусила губу, не зная, что ответить.
Глава 4Отец вышел к завтраку, когда мы уже поели. Я взглянул на его хмурое лицо с глубоко запавшими от постоянного недосыпания глазами. Вокруг крупного рта и на лбу залегли глубокие морщины. Это уже не от усталости, а от постоянной тревоги. Мне вдруг стало бесконечно жаль его, жаль себя, что у меня такой отец.
— Садись сюда, папа. Я уже поел, — быстро встал я, уступая самое удобное место у окна.
Он тяжело опустился на стул и с благодарностью поглядел на меня.
— Спасибо, сын, за ужин. Я был занят и не заметил, когда ты приходил.
— Да, продавец так и сказал мне, — проговорил я, щадя его чувства.
Мама поставила перед отцом тарелку с овсянкой.
— Что ты встал так рано, Гарри? — спросила она. — Поспал бы еще…
— Кто же спит, когда на дворе светло? — раздраженно откликнулся он, помолчал, потом добавил спокойно: — Никак не привыкну работать по ночам, а спать днем.
— Но тебе же нужно отдыхать, — возразила мама.
Отец взял ложку, лениво поковырял кашу и недовольно отодвинул от себя тарелку. По утрам у него не было аппетита.
— Что-то не хочется… Дай мне кофе, Мери, — устало попросил он.
Мама поставила перед ним большую чашку кофе.
— Что, опять было много работы?
— Да уж!.. С этим Гольдом не соскучишься, — ответил он, не поднимая глаз. Потом вдруг быстро взглянул на меня. В его больных глазах мелькнуло любопытство. Я сделал безразличное лицо: ничего я в аптеке не видел и не слышал…
— А кто он такой, этот мистер Гольд? — как бы невзначай спросил я.
Отец встревоженно вгляделся в меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— Так, интересно…
Подумав немного, отец сказал, тщательно подбирая слова:
— В общем-то, он неплохой человек. Только нервный очень. Да и забот у него…
Отец замолчал, а я положил в рот еще одну ложку овсянки. Его ответ озадачил меня.
— Тебе нравится с ним работать, папа? — так же равнодушно спросил я.
На мгновение наши взгляды встретились, он поспешно отвел глаза.
— Работа есть работа, — прозвучал его ответ.
— А как он стал управляющим? — не унимался я.
— Его предшественник серьезно заболел и вынужден был уйти. А до моего прихода Гольд был единственным дипломированным фармацевтом.
Я с интересом взглянул на отца: так вот оно что…
— Значит, для того чтобы повысили тебя, ему надо серьезно заболеть?
Папа сдержанно рассмеялся.
— Я не желаю ему ничего плохого, но если с ним что-нибудь случится, то, думаю, директор может повысить меня. Я у него на хорошем счету.
— А директор — это кто?
— Он осуществляет общее руководство группой аптекарских магазинов, он — человек из главной конторы.
— Значит, он — начальник мистера Гольда?
— Да, — отец с улыбкой, такой редкой в последнее время на его лице, посмотрел на меня. — Что-то, Дэнни, ты задаешь слишком много вопросов. Не собираешься ли ты подработать этим летом в одной из наших аптек?
— Возможно, — ответил я и встал из-за стола.
— Так ты больше не поедешь с мистером Готкинсом в пансионат?
— Пока не знаю, папа, — пожал я плечами. — От него давно не было никаких известий.
Отец невольно затронул мое больное место. Если бы Сэм хотел взять меня к себе на работу, он бы давно уже нашел меня. Догадаться о причине его молчания было нетрудно: видно, то, что произошло между мной и миссис Шиндлер прошлым летом, ранило его гораздо глубже, чем это он пытался показать.
— А почему бы тебе не написать ему? — спросила мама.
— Но куда? — обернулся я к ней. — Я даже не знаю, где он сейчас. Ведь он постоянно в разъездах. Единственное, что мне известно наверняка, — это то, что он серьезно занимается бизнесом.
Ведь не мог я открыть им истинную причину моего нежелания обращаться к Сэму!
В этот момент в кухню влетела Мими.
— Ой, мамочка, опаздываю! — чмокнула она маму в щеку. — Мне только кофе и как можно быстрее!
Мать осуждающе покачала головой.
— Прямо не знаю, что с тобой творится… Ведь можно вовремя встать, чтобы нормально позавтракать.
— А я вот знаю, — ухмыльнулся я. — У Мими появился жених.
Отец с интересом посмотрел на Мими.
— Хороший парень, дочка?
— Один слюнтяй из ее конторы, — опередил я ее.
Мими чуть не выцарапала мне глаза.
— А ты заткнись, идиот! — взвилась она. — Во всяком случае, он занимается делом и честно зарабатывает себе на жизнь, не то что ты и твои дружки — толчетесь целый день у магазинов, надеясь подцепить что плохо лежит, да деретесь… Джордж — порядочный человек, а не уличный бродяга…
— Мими, сейчас же прекрати обзывать своего брата! Это… нехорошо! — вмешалась мать.
— Ах, это, значит, нехорошо! — Мими обернулась к ней. Сейчас она почти кричала. — А кто он такой, что все вокруг него ходят на цыпочках? Тоже мне — король! Только и слышишь: Дэнни это, Дэнни то… Когда ему надо было поменять школу, так из этого целую трагедию устроили. А когда я перешла из одной школы в другую, на это никто не обратил внимания. Он хоть раз пытался подработать после школы, как это делают другие? А ведь он знает, как мы нуждаемся, и даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь семье. И все молчат, все боятся потревожить его, оскорбить его чувства. Вот он и болтается целый день у кондитерской с такими же ублюдками, а домой приходит лишь затем, чтобы поспать и пожрать. Он дармоед и лоботряс, давно пора сказать ему это.
— Мириам, замолчи! — прикрикнул отец. — Ты несправедлива. Последние три года каждое лето Дэнни приносил домой по полтысячи долларов, а до недавнего времени еще и работал в магазине после школы.
— Вот и пусть работает, если он мужчина, — со слезами на глазах выпалила Мими и выбежала из кухни.
Отец огорченно посмотрел на меня и вздохнул. Мама тоже не спускала с меня встревоженных глаз. Они ждали, что я скажу. Но мне сообщить им было нечего…
Наконец отец откашлялся и примирительно произнес:
— Она просто рассердилась на тебя за то, что ты обидел ее парня… Хотя кое в чем она права. — Я сжал зубы. — Эти парни у кондитерской… они действительно тебе не компания, Дэнни.
— А я не выбирал ни их, ни этот вонючий район. Мы переехали сюда не из-за меня. Что же мне, сидеть дома только потому, что Мими не нравятся мои друзья? Извините, но других у меня нет!
— Но почему? Ведь в твоем классе есть очень приличные ребята.
Разговаривать с отцом было бесполезно. Он никогда меня не поймет; отчуждение, которое охватило меня в день переезда, еще более усилилось. Пропасть между нами росла, и я не видел, как ее преодолеть. Впрочем, я и не хотел.
— У меня нет друзей, — отрезал я, чтобы закончить этот бесполезный разговор.
— Но что-то ведь можно сделать? — настаивал отец. — Должен быть какой-то выход?
Я помотал головой и жестко сказал:
— Я ничего не могу изменить, отец, а ты можешь.
— Но что я могу?
— Да… Что папа может сделать? — эхом отозвалась мама.
— Вернуть мне дом, — раздельно произнес я. — Ты потерял его, ты и верни. Тогда, может быть, все встанет на свои места.
Я видел, как потемнели глаза у отца. Но теперь я его ни капли не жалел. Я молча вышел из квартиры.
Она сразу же заметила меня, как только я появился в дверях кафетерия. На ее лице вспыхнула радостная улыбка, она быстро повернулась к зеркалу и пригладила свои пышные волнистые волосы.
