Михаил Серегин - Лютая мораль
– Сказано тебе, Михалыча нет, – поигрывая ножом, сквозь зубы процедил матрос. – Вали отсюда, пока я тебя не продырявил!
Он, очевидно, решил, что такая манера разговаривать должна быть очень устрашающей. Возможно, что он долго репетировал перед зеркалом.
– Что ж ты какой упрямый-то? – Китаец сделал шаг вверх по трапу. – А вдруг Михалыч ждет меня, а ты чинишь мне здесь препятствия? Предупреждаю: я все равно увижусь с твоим капитаном, хочешь ты этого или нет. Так что лучше давай договоримся по-хорошему.
– Может, и увидишься, – так же громко сказал парень, – только не сегодня.
– Это еще почему? – удивился детектив, приближаясь к борту. – Я же знаю, что он на судне.
– Это тебя не касается, – после минутной заминки с презрительной интонацией произнес матрос, допил пиво и бросил банку за борт. – Слишком ты любопытный. Для тебя его нет, и баста.
Он криво усмехнулся, выставляя нож вперед.
– Ну ладно, – вздохнул Китаец, – я хотел по-доброму.
– Да пошел… – Договорить парень не успел.
Его голые пятки сверкнули в воздухе, и он полетел в воду следом за ножом. Танин посмотрел с трапа вниз на бултыхавшегося и матерившегося в воде матроса – и двинулся к каюте.
С первого взгляда он понял, что жизнь на яхте – бурная. Кругом перекатывались пустые бутылки, валялись окурки и предметы женского и мужского туалета. Не доходя нескольких метров до дверей каюты, откуда доносилась музыка, Владимир остановился и посмотрел на дорогу.
Мягко шурша шинами, к трапу подъехал и замер, сверкая хромом, черный «Кадиллак». Он невольно привлекал к себе взгляд, так как был таким блестящим, словно отполированный постельный клоп, насосавшийся крови. «Еще какие-то гости пожаловали, – подумал Танин. – Может быть, те, о которых говорил матрос?»
Парень, выбравшийся наконец на берег, выдал стандартную серию неформальной лексики. После чего, проведя ладонью по лицу, он стер воду и кинулся следом за Китайцем.
– Эй, Шуба, ты это куда? – Дверца «Кадиллака» открылась, и оттуда вышел высокий кудрявый брюнет.
Следом за ним из салона выбрались две девицы в длинных платьях. Присмотревшись, Танин узнал в них томных красавиц из «Золотого рога». От их томности теперь не осталось и следа. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу и нервно хихикая.
– Какой-то пидор забрался на яхту, – остановившись на трапе, ответил Шуба, тыча пальцем в сторону Китайца.
Он опять было рванул на палубу, но брюнет снова остановил его.
– Не торопись, – неприязненно произнес он. – Отгони машину на стоянку и присмотри за девочками, я сам разберусь.
Бросив злобный взгляд на Владимира, Шуба поплелся к машине, а брюнет бодрым шагом направился к яхте. Не став его поджидать, Танин открыл двери и вошел внутрь. Убранство каюты наводило на мысль, что хозяин ее – человек разносторонний, которому одинаково близки как вечные истины, так и простые житейские слабости: стены украшали изображения лукавых девушек, вырванные из «Плейбоя», и строгие лики святых. Еще бросалось в глаза чудовищных размеров распятие.
На большой лежанке, на зеленом шелковом покрывале, утопая в подушках, возлежал крупный бородатый мужчина с массивной золотой цепью на шее и в просторных трусах с красной надписью, копировавшей название яхты. На носу у него красовались большие темные очки фирмы «Полароид», на руке – печатка с бриллиантами. Рядом, на выступавшем из стены столике, стояли бутылка «Мартини» и высокий стакан, в котором плавали кубики льда, лежала пачка «Кэмела» и дорогая зажигалка.
– Здесь прикольно, как говорят тинейджеры, – улыбнулся Китаец, опускаясь на лавку напротив лежанки.
– Ты кто? – Мужчина взял со столика стакан и сделал несколько изрядных глотков.
– Танин, частный детектив, – представился Владимир.
– И чего же ты хочешь? – без тени беспокойства поинтересовался тот.
– Поговорить, – просто сказал Китаец, – если ты – Анатолий Михайлович.
– Легко. – Бородач принял сидячее положение, скрестив ноги. – И зови меня просто Михалыч. «Мартини» будешь?
Танин собирался сказать, что предпочитает более крепкие напитки, но в это время в каюту вошел человек из «Кадиллака». В левой руке он держал «беретту».
– Встать! Лицом к стене, – скомандовал он, направив дуло пистолета на Танина.
– Яшка, погоди, – сделал останавливающий жест Михалыч. – Не видишь, мы разговариваем?
– Этот человек скинул Шубу за борт, – раздраженно вскрикнул вошедший. – К стене, я сказал! – Он чуть не ткнул стволом в лицо Китайцу.
– Туда ему и дорога, – буркнул бородач, – не будет пасть разевать. Спрячь пушку.
Кудрявый, подчинившись, сунул «беретту» в наплечную кобуру. Было видно, что делает он это без особого удовольствия. Оставив пиджак расстегнутым, он сделал пару шагов назад и замер.
– Девочки ждут, – напряженно глядя на шефа, сказал он после недолгого молчания.
– Подождут, – махнул рукой Михалыч, выуживая откуда-то еще один стакан, – иди займись.
– У него пистолет, – кивнул Яшка на Китайца.
Танин по достоинству оценил его наблюдательность: под пиджаком, сшитым по специальному заказу очень хорошим портным, заметить пистолет было совсем непросто. Да и вообще, держался кудрявый так, что наметанный глаз Владимира сразу же распознал в нем человека, прошедшего хорошую школу боевой подготовки. Он был на полголовы выше Танина и на два десятка килограммов тяжелее, так что в случае схватки Китайцу пришлось бы с ним нелегко.
– Ты ведь не собираешься в меня стрелять? – Михалыч снял очки и вопросительно посмотрел на детектива.
– Пока – нет. – Танин пожал плечами.
– Вот видишь, он сказал: «пока», – недобро усмехнулся Яшка.
После недолгих препирательств сошлись на том, что на время разговора Владимир отдаст «макаров» кудрявому. Тот спрятал «ПМ» в боковом кармане пиджака и вышел на палубу. Думая, с чего бы начать, Танин поглядывал на распятие.
– Он меня, между прочим, один раз спас, – сказал Михалыч, уважительно показав пальцем на господа нашего Иисуса Христа. – Там так, значит, дело было: плыли мы как-то раз с моим другом по Волге. Ну, еще пару девушек взяли. Кто такие, где их мама родила – неизвестно. Только от берега отошли, и вдруг ка-а-ак нас тряханет! Бог-то, значит, со стены упал и прямо мне по лбу хрястнул. Я тогда и думаю: нет, Михалыч, это неспроста. Это тебя всевышний предупреждает, что-то здесь не так. Ну, взяли мы и девок обратно на берег высадили. А потом, представляешь, мать честная, на борту капсулы с клофелином нашли! Слава богу, – тут бородач истово перекрестился, – вмазать еще не успели.
– Бывает, – Китаец понимающе кивнул, – но я, собственно, хотел поговорить не об этом.
– Да выпей ты. – Михалыч насыпал полный стакан льда и налил туда «Мартини».
Чтобы не обижать капитана, Танин взял стакан и сделал несколько глотков.
– Вообще-то я недавно хожу под парусом, – продолжил бородач, – всего второй сезон, но воды не боюсь. Ведь как Высоцкий пел: «Океан с нами заодно». Ты можешь меня спросить, зачем мне все это? Я ведь из-за яхты жену бросил, дочь, домик здесь неподалеку купил небольшой, трехэтажный. Как только лето наступает, сюда перебираюсь с Шубой и Яшкой, чтобы научиться быть независимым от сиюминутных материальных устремлений. Яшка, кстати, – добавил он, – лучший стрелок в городе.
Бородач раскурил огромную гаванскую сигару.
– Я вообще, наверное, скоро философом стану, – выпуская ароматный дым, мечтательно произнес Михалыч. – И вот зачем. Недавно, например, «Ролекс» свой утопил, и что? Раньше бы со злости всю морду кому-нибудь разбил. А теперь рюмку текилы выпил – и забыл. Текилу будешь?
Он выудил откуда-то бутылку «Камино реал» и две рюмки.
– Что-то ты плохо пьешь, – наливая текилу, сказал он. – Однажды я в настоящее кораблекрушение попал, – усмехнулся он, – здесь, на Волге. Пей, – подвинул он одну рюмку к краю столика. – Плыли мы, значит, в прошлом году с другом… Да, еще несколько девушек с нами были из модельного агентства, не помню, из какого точно. Вдруг сильный ветер подул. Я тогда мотор вырубил, и мы все сюда, в каюту, спустились. Через час, конечно, вышли, глянули кругом и – обалдели. Повсюду из воды мачты поломанные торчат, какие-то чемоданы плавают. А наша «Аннушка» как стояла, так и стоит. Понимаешь, как ни в чем не бывало! Только потом я понял, мать честная, что нас ураганом несколько раз перевернуло, а мы и не заметили, заняты очень были. Потери тогда тоже были нешуточные: часы «Омега», зажигалка «Дюпон» цены неимоверной – я из Парижа привез, – все смыло. Но, с другой стороны, какое это имеет значение для начинающего философа?
Он одним глотком опорожнил рюмку с текилой.
– Или вот еще случай был…
Танина весьма утомили рассказы бравого капитана, но он решил больше не перебивать его. Выпив рюмку «Камино реал», он закурил и слушал вполуха, как Михалыча, когда он не вписался в пролет под мостом, едва не пришибло сломанной мачтой, которая прошла в нескольких сантиметрах от его головы.
