Иван Козлов - Клятва сбитого летчика
Но он ошибся. Михайлов первым сел на стул, потянулся к биноклю:
– Ладно, сменим тему. Скажите, что мы здесь увидим?
В это время взлетела зеленая ракета, и через поле, неровное, изрезанное траншеями, в лужах, каменных валунах, утыканное флажками, побежали шесть бойцов. Вокруг них стали рваться взрыв-пакеты.
Сели и тоже вооружились биноклями и Владимир Гаврилович с Литвиновым.
До края поля бойцам осталось бежать метров пятьдесят, когда параллельно земле засветились полосы трассирующих пуль. Бойцы поползли под ними, вжимаясь в землю. Доползли до промежуточного финиша, отметали в окоп по гранате, отстрелялись по мишеням и побежали назад тем же путем: под трассерами и среди взрывов.
– Интересно, – спросил Владимир Гаврилович, – а если такое случится, что взрыв прямо под бойцом грохнет, хозяйство небось вспотеет?
– Никак нет, – спокойно ответил Полковник. – Оторвет к черту хозяйство, и все дела. Потому под взрыв никто не лезет.
– Никто? Но были же, наверное, случаи… Кто-то растерялся, споткнулся… Как у вас вообще решаются вопросы с безопасностью?
– Правильно решаются. Тех, которые теряются и спотыкаются, сюда не приглашаем. – И Полковник обратился к Михайлову: – Разрешите мне быть там? Надо внести некоторые коррективы. А сюда прямо сейчас поднимется капитан. Он ответит на ваши вопросы.
Михайлов, кажется, даже обрадовался:
– Поступайте так, как обычно поступаете в ходе занятий.
Полковник тотчас ушел, и с наблюдательного пункта было видно, как он спешит к только что финишировавшим бойцам.
– Ну тяжелый человек, – сказал Владимир Гаврилович. – Как с таким работать? И за что только ему Героя дали.
– Дали за то, за что нельзя было не давать, – ответил Литвинов.
– И все же надо как-то его ставить на место. Он же и подчиненных небось вот в таком духе воспитывает.
Опять зажглась ракета, опять стартовали бойцы, взрывы, очереди, трассеры…
Михайлов, не отрываясь от бинокля, сказал:
– А мне, честное слово, понравилось, как он по операции ответил. Всю, значит, ответственность принимает на себя. А? Это сейчас редкое качество. Молодец!
Владимир Гаврилович возражать старшему товарищу не решился, но заметил:
– Еще неизвестно, чем там все закончится.
– Неизвестно, тут вы правы. Но судя по выучке, которую мы наблюдаем, шансы у наших есть.
А Полковник в это время выговаривал у края поля одному из бойцов:
– Задницу поднимаешь выше головы. Хоть в ней мозгов и нет, а все равно жалко.
Стоявшие рядом рассмеялись, но Полковник сказал жестко:
– Отставить смех! Повторим упражнение.
Фокус с жуками
Операция не отменяется, а переносится – по времени и месту действия. Время сдвигается не намного, и очень хорошо, что с ними Макс: он ведет отряд знакомым ему маршрутом.
Через час быстрого хода – отдых, теперь уже точно последний в дороге. В принципе, усталости нет, но надо немного занизить эмоции. А то ведь вот как получается: появился проводник, появилась связь – и в бой прямо немедленно хочется. Этого делать нельзя, экспромт годится при других ситуациях, сейчас же заново надо все рассчитывать.
Платов сидит с закрытыми глазами, задачки решает – по секундам, метрам, техническим возможностям. Он забросал Макса вопросами, получил на них ответы, и теперь осталась ерунда: сочинить план новой операции.
Пирожникова интересуют жуки, гудящие над головой. Крупные, черные. Одного он даже рассмотрел поблизости: усы длиннее тела. Циркач сказал, что они так и называются: усачи.
– Кушать хочешь? – спросил его Хук.
– С чего ты взял?
– На жуков, гляжу, с вожделением пялишься. Это, между прочим, любимая пища аборигенов. На черный день и нам, вполне возможно, придется их лопать.
– Шутишь? Да их и не поймать.
– Это как раз проще простого. Циркач, не хочешь юноше класс продемонстрировать?
Циркач срезает побег молодого бамбука, расщепляет ножом верх стволика на тонкие части, которые затем расплющивает, и на них выступает сок-клейковина. Эти тонкие части закрепляет палочкой, и они приобретают форму веника. Циркач поднимает «веник», и первый же летящий жук приклеивается к его поверхности.
Удивленный Пирожников спрашивает:
– Вас что, учат и жуков ловить?
– А то как же, – улыбается Хук. – Жизнь – она и не тому научит.
– И вы вправду эту гадость ели? – Теперь уже Пирожников хочет получить ответ от Макса, обращается к нему: – Скажите, это можно есть?
– Белок, – пожимает плечами вьетнамец. – У нас личинки этих жуков едят, они живут в корнях саговых пальм. Листьями пальм хорошо плот увязывать, вот когда будете это делать, увидите: они белые, жирные…
– Лучше жуки, – сказал потерянно лейтенант.
– Конечно, лучше, – согласился Хук. – Смотри, как это делается.
Он взял усача, стал быстро перекладывать его из руки в руку, потом поднес ко рту и… Сложилось полное впечатление, что жука Хук проглотил, во всяком случае Пирожников только так и подумал. Он поднял бамбук с «веником», задрал голову, выискивая насекомых, пошел в сторону поляны.
– Нет! – крикнул Макс. – Туда нельзя! Назад!
Но предупреждение запоздало: петля, не видная в траве, захлестнула ноги лейтенанта и потащила его вверх. Через секунду он уже висел нелепым игрушечным украшением в полутора метрах над землей.
Разрядка бойцам, конечно, была нужна, но не такая, не на грани. Платов встал, покачал головой. Хук на это сказал ему:
– Командир, он у нас зеленый еще, может, пусть повисит, дозреет? Глядишь, умнее станет.
Не получив от Платова ответа, он обрезал веревку, освобождая Пирожникова. Тот сел, растирая ноги. А Хук раскрыл ладонь и отпустил на волю усача:
– Лети, Пирожок тебя потом съест. Когда еще раз поймает. И когда дойдет до его башки, что он не по Арбату прогуливается. Тут ведь такие ловушки есть – и спасать нечего будет. Чик – и все! И два куска из одного тела.
– Будем считать, что отдохнули, – сказал Платов. – Теперь слушайте каждый свою задачу, повторяйте ее на ходу как отче наш – и вперед!
Решение о вылете
Уилсон подписал последние бумаги, отпустил секретаря, подождал, когда на ним закроется дверь, и спросил у генерала Чейни, сидевшего напротив:
– Журналистка уже во Вьетнаме?
– Нет. Она вылетает сегодня вечерним рейсом.
– Вы туда тоже собрались?
– Да, через день.
Уилсон соединил пальцы рук замком, оперся на них подбородком, некоторое время молчал, размышляя. Потом, приняв решение, сказал:
– Вам придется тоже лететь сегодня, господин генерал.
Чейни удивленно вскинул брови, и Уилсон пояснил:
– Русским осталось думать над нашими предложениями меньше суток. Мне очень не хочется, чтоб за это время что-то там случилось.
Чейни пожевал губу, не понимая, что конкретно имеет в виду хозяин кабинета, и осторожно задал вопрос:
– А что может случиться?
Уилсон снял очки, замшевым лоскутком стал протирать стекла.
– Знаете, как говорил их Сталин? Нет человека – нет проблем.
Чейни наконец понял, что политик имеет в виду.
– Думаете, русские попытаются убрать своего летчика?
Уилсон пожал плечами:
– Я должен об этом думать. Вы, кстати, тоже. Конечно, своими руками они туда не дотянутся, но у них есть друзья, агенты… На войне как на войне, не так ли?
Осталось всего ничего
Плот связали втроем: Пирожников, Хук и Циркач. Дело это уже привычное, времени заняло мало, и, замаскировав плот в тростнике, они поплыли назад. Лишь дыхательные трубки видны были на поверхности реки – с воздуха, с высоты вертолетов, они вовсе не видны, а на самой воде никого и нет: здесь, в окрестностях ресторана, часто шумного и освещенного, рыбаков не наблюдалось.
Без приключений переплыли реку.
Платов занимался старым: составил чертеж ресторана, сидел и размышлял над ним. Хуку сказал:
– Ты еще раз про механику запоров у Макса расспроси, чтоб никаких недоразумений в самый нужный момент не произошло.
Циркач взял бинокль и стал рассматривать ресторан. Он стоит на другой стороне реки, на той, откуда они только что вернулись. Посетителей там пока нет, вьетнамки со швабрами, вениками наводят порядок, передвигают столики. На своих местах стоят часовые: точно там, где и указывал Макс.
Платов тоже сейчас смотрит на них, но только как на зеленые ягоды, выложенные на схеме.
– Пост один, пост второй… Глупо, что так близко стоят к воде. Впрочем, почему бы и нет? Кого им тут бояться?!
Он жестом подзывает Физика и Циркача:
– Уточняю одну деталь, вас касается. Наша главная задача – сработать секунда в секунду, понимаете? Абсолютно синхронно. Чтоб у часовых не было даже теоретического шанса среагировать на наше появление.
Физик кивает:
– Значит, мы работаем с Циркачом…
– Нет. Ты работаешь со мной. Циркач – между нами, чуть сзади, на подстраховке, с арбалетом, чтоб не было шума.
– Ясно, – говорит Циркач. – Я, значит, в первую очередь страхую Физика…
