Серия "Афган. Чечня. Локальные войны-3". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Щербаков Сергей Анатольевич

— Значит я не достоин, ты это хочешь сказать!?

Несколько вариантов ответа на фразы-утверждения типа: «Ты, лейтенант (капитан, майор (в случаях с полковниками говорится: вы, товарищ полковник)) долбоёб!»

— Так точно, товарищ генерал, да еще какой!

Или вот, когда генерал отошел подальше (произнесено одним красавчиком-лейтенантом):

— Я долбоёб, а у тебя дочь — уёбище.

Вот еще:

— Угу, сейчас долбоёб и товарищ капитан, а вечером «Леха, посмотри комп, что-то опять завис».

Ответ любознательного офицера:

— Товарищ генерал, разрешите уточнить, в прошлый раз я был тупезднем.

— Товарищ майор, вы в строю стоите, а раскорячились так, будто у вас член длиной девятнадцать сантиметров!

— Двадцать два, — скромно потупив глаза уточнил майор.

Как-то решили провести смотр разведчиков и напялить на них всё, что положено согласно наставлений. На плац разведчиков пришлось выносить. Ну, все вынесли, поставили в строй. А проверяющий посмотрел план вывода и узрел, что вывод морским путем. И заставил притащить ещё и резиновые лодки. Знали бы вы, как захотелось разведчикам надуть эти лодки и уплыть куда-нибудь на хрен подальше.

— И говорю я этому полудурочному лейтенанту: «Доложите свои должностные обязанности», а он вылупил свои круглые глазищи размером с пятак и мычит что-то не понятное абсолютно. Надо же, идиотов в армию понабрали. Плюнул я на него и пошел дальше.

— Товарищ генерал, а лейтенант то что?

— А что лейтенант, что ему будет, противогаз снял.

БАРИН

В ДШБ морской пехоты карьерный рост бешеный. Можно лет за 10 ротным командиром стать, целым капитаном. А там дальше карьера попрет, о-го-го как, лет за 5 дослужится до замкомбата или начальника штаба можно. Так было правда давно, в те золотые времена, когда лейтенант на свою получку мог купить телевизор, заплатить за проживание и бухать в кабачках сколько душе угодно. Тогда, говорят, можно было пьяному матросу за пререкания в башню заехать, и довольный матрос не побежит звонить в приемные «комитета солдатских матерей», в прокуратуру и по инстанциям. Тогда существовало племя замполитов, которые впоследствии измельчали и выродились в психологов и офицеров ОГП.

Леха Перегудов крест на своей карьере поставил, когда получил самое красивое звание на флоте — капитан. Леха был матерый ДШБшник ростом под 200 см, с огромными кулачищами, сиплым басом и с полнейшим отсутствием каких-либо принципов. Перегудов был отнюдь не туп и за пять лет командования ротой познал все тонкости и нюансы должности. Всех проверяющих он встречал сидя в канцелярии, не проявляя ни малейших признаков смятения или ужаса при появлении в его роте какого-либо должностного лица, облеченного бременем власти. Проверяющие возмущались наглым ротным, но обламывались при проверке всяко разной документации, порядка и внешнего вида военнослужащих. У Перегудова всегда все было в порядке. Матросы первой десантно-штурмовой роты поражали должностных лиц своими габаритами — в роте не было ни одного военнослужащего ниже 180 см. — безумным и преданным взглядом и готовностью выполнять самые дикие приказы. Один из проверяющих как-то ляпнул обезумевшему десантнику:

— Я вот вам приказываю, товарищ матрос: прыгните из окна! И вы что, прыгните?

Матрос ни слова не говоря десантировался из окна на втором этаже. Проверяющий схватился за сердце. Матрос-десантник приземлился как положено по наставлению по ВДП и побежал вприпрыжку обратно, ожидая дальнейших приказаний. Самые невоспитанные, злобные и здоровые матросы со всего флота ссылались в первую ДШР. Из пьяниц, наркоманов, алкоголиков в довольно короткие сроки выращивались отменные штурмовики. Ну и что, что с дебильным выражением лица, зато ух какие понятливые и готовые по первому свистку порвать всех в клочья и выполнить любой приказ.

Первую роту в батальоне боялись и уважали. «Боевики» из штаба дивизии пускали счастливую слезу умиления, наблюдая как десантники-штурмовики добросовестно и методично валят все мишени на стрелковом поле, а потом, подхватив на носилки «раненого» ротного, совершали марш-броски и переходы. Леха возлегал на носилках и заруливал ротой. Рядом с личными носилками ротного шествовал ротный писарь с неподъемным рюкзачищем и по первому требованию наливал из термоса кофе, подавал бутерброды и носился вызывая взводных. Как-то на полковых учениях командир полка заинспектировал десантно-штурмовой батальон. Весь личный состав роты во главе с офицерами стоял в положении для отжимания в позе «полтора», а доблестный ротный сидел рядышком в раскладном креслице, мирно покуривал и читал подчиненным статьи из Боевого устава. Комполка восхитился подобной методой обучения и послал всю роту за тридцать километров штурмовать сопку, на которой располагался ЗКП условного противника. Леха ничего не сказал, а принялся исполнять приказ. Через два часа комполка и комбат ДШБ были вызваны к руководителю учений, одному очень красивому и толстому адмиралу, который в восторге брызгая слюнями рассказал «страшную» историю о том, как он, находясь на ЗКП противника, подвергся нападению неизвестных матросов, которые шли в атаку в тельняшках и касках, кричали «полундра», зверским образом отмудохали всю комендантскую службу, ворвались в бункер, повязали всех офицеров, сперли все карты и испарились в неизвестном направлении. Причем адмирал действительно восхищался, матросы его не тронули, а их предводитель, здоровенный офицер, довольно четко представился, объяснил свои действия и доложил, что выполняет задачу, поставленную командиром полка. Командир полка открыл рот и пустил слюни.

Потом кое-как собрался и четко отрапортовал, что, действительно, это был его замысел, этакий хитрый тактический ход. Комполка и комбат получили лично от командующего флота по ценному подарку в виде китайского фонарика (без батареек), и наручных часов неизвестного производства с дарственной надписью. В первой ДШР награда тоже нашла героя — ротный получил выговор, чему абсолютно не опечалился. Вместо того, чтобы впасть в уныние, капитан Перегудов провел химтренаж с ротой, а после собрал своих офицеров и устроил небольшую попоечку (так, ящика на два водки где-то). Все командование полка потом пыталось допросить десантников, как за два часа можно было совершить такой во истину «суворовский марш», никто однако сей тайны не раскрыл, а матросы делали лошадиное выражение лица, включали тумблер «Д».

Была еще в первой роте одна специфическая фишка, «лось» называлась. Данные крупнорогатые животные подразделялись на несколько подвидов, и по документам проходили как «попутная отработка приемов рукопашного боя». Внешне «лось» выглядел так: матрос, которому предстояло «попутно потренироваться», получал задачу, какого лося он должен изобразить. Например, «лось» десантно-штурмовой: матрос становился в низкую стойку, громко выдыхал воздух и скрещивал ручонки в области лба ладонями наружу. В скрещенные ладони прилетал «прямой» с левой или правой по выбору «стреляющего», «попутно потренировавшийся» вдыхал громко воздух, кланялся «сэнсэю» и получал какую-нибудь задачу согласно своим должностным обязанностям. Были еще «лоси» автоматические — это когда прикладом автомата в ладони, карликовые — ну, это когда легкий щелчок в ладони. Самые веселые были «музыкальные» лоси. Перед получением плюхи матрос запевал: «Вдруг как в сказке скрипнула дверь», после получения заканчивал: «Все мне ясно стало теперь». Несмотря на такие неуставные безобразия, матросы были веселые и жизнерадостные, как фокстерьеры.