Серия "Афган. Чечня. Локальные войны-3". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Щербаков Сергей Анатольевич

— Хорошо, я тебя понял, так все таки ты выпустил банду..?

— Да прямо говорю, выпустил за баксы, все равно бы при последней попытке они бы нас всех положили тут без вариантов..

— Да, понял я тебя, прекрасно, пока лампасных «спортсменов» расшевелил, да и то с такими опасками, наставлениями и тупыми инструкциями, что блевать хотелось., теперь и меня и тебя крайними сделают..

— Бля командир, баксы бы эти на наших погибших раскинуть и раненных, ведь один хрен уплывут неизвестно куда и кому.

— Я знаю, но придется отдать иначе не дай бог какая крыса узнает все, пиши пропало… и станем мы реальные продажные шкуры.

— Угу, предатели… — сказал Булыга и чему то улыбнулся, — но командир я слово дал я его и сдержал..

Полевой командир, двигавшийся в ядре колонны, все таки понял, что офицер морпех сдержал свое слово. Ни один из его моряков ни сделал ни выстрела. Офицер был уверен в своих людях и знал, что говорит. Людей он своих спас, слово данное боевикам сдержал.

Командир разведывательной группы специального назначения слово никому не давал, а место для засады с применением минно-взрывных средств, да еще в узкой теснине горного ручья подобрал идеально. Весь бой, занял буквально десять минут. Подрыв мин направленного действия с обоих сторон, кинжальный огонь двух пулеметов в упор и из колонны отступавших боевиков никто не вырвался.

— Классика! — произнес капитан и довольно почесал нос. Потом махнул и досмотровая подгруппа выдвинулась вниз осторожно переступая по камням..

P.S Через две недели матрос Кошкин, в новеньком камуфляже и с белоснежным вафельным полотенцем через локоть, красуясь внес в палатку ротному огромную чугунную сковородку с скворчащей жаренной картошкой.

— Ну, что Кошара решился поступать, то? — подначил его лейтенант Степной.

— Так, точно, обдумал все и решил, что хочу стать офицером морской пехоты, тем более уж если обстоятельства так сложились, что…

— Что? — переспросил Булыга, вполголоса беседовавший вполголоса с капитаном спецназером, прибывшим с дружественным визитом и банкой ветчины в гости.

— Да, я так о материальном, товарищ капитан родители вот написали, что нам родственники из села хорошо помогать стали они сейчас вроде как бы и не нуждаются ни в чем…

— Ой какие, богатые и хорошие родственники, — ухмыльнулся Булыга.

— А у меня брат бизнес провернул удачно!! — встрял Вова.

— Жаль, конечно, что вы все баксы отдали особистам, — вклинился в игру слов капитан спецназовец..

— Ага, за то верха слюнями изошли, — пробурчал ротный морпех, — меня до сих пор таскают контрики, слава богу Ануфриеву лучше, дал своим знать, что бы меня не трогали..

Посидели посудачили, помянули погибших. Булыга все о чем-то шептался с капитаном спецназа, иногда вызывая Кошкина со штатно-должностной книгой роты, что-то смотрели по адресам погибших и раненных тихонько обсуждая какие то свои дела.

Степной, лениво поедая ветчину с картошкой, подначивал вестового:

— Кошаак а Кошаак, а нафига тебе быть офицером морской пехоты? Иди вон поступай на спецназера!

— Да нет, товарищ лейтенант, я только морпехом хочу быть, хотя со спецназом тоже интересно…

Андрей Загорцев

ВОДКИ ЛЕТЧИКАМ НЕ ДАВАТЬ!

ВОТ ТАК БЫЛО

(Чувство глубокого непатриотизма)

Весной 95 года, когда было небольшое затишье в красивом и спокойном городе Грозный, я на «борзом» коне подкатил к своему шефу и вытребовал себе неделю отпуска. Шеф меня мотивировал всякими нескучными словами, я мотивировал шефа и апеллировал к своей контузии и ранению, наконец наш полковник плюнул в мою сторону, но попал себе на ботинок и сказал: «Х…й с тобой, чтоб через неделю — как штык».

Проинструктировав всех кого можно и нельзя, я дернул в к себе на родину. По приезду я выслушал от предков кучу причитаний и наставлений, посидел за столом с родственниками и убыл на свою квартиру. Там, соответственно, обзвонил всех друзей-приятелей и вечером началась грандиознейшая пьянка. Народу было много, водки и закуски еще больше, произносились тосты, пелись песни, кто-то тихонько и интеллигентно, чисто по-граждански, блевал в туалете. В процессе пьянки раздавалось несколько телефонных звонков и чей-то бодрый мужской голос спрашивал:

— А ето квартира такого-то?

— Да, отвечал я.

— А вы завтра на месте будете?

— Да мля, з-заходите, похмелимся, — бравировал я, и бросал трубку.

И так несколько раз. Скоро мне это надоело и я послал звонившего на его далекую прародину.

Далеко за полночь, проводив всех, я бухнулся спать.

С утра встал сам, долго не мог понять, где нахожусь, истошно орал:

— Скамейкин, падла, хде кофе-е, грей душ!

Наконец я понял, что мой матрос Скамейкин остался в Грозном и душ не надо греть на солярке, а просто надо открыть кран. Кое-как поднявшись и одевшись, я поплелся на кухню. И тут в мозги ворвалась трель дверного звонка…

«Кого это прет?» — подумал я и открыл дверь.

На лестничной площадке топтались два интеллигентных милиционера и какой-то капитан с инженерными петлицами на новеньком камуфляже.

— Здрасте, — бодро произнес он.

— Здорово, — буркнул я. — Че хотел? Че не хотел?

Капитан хмыкнул, видно внешний вид мой доставил истинное наслаждение. Действительно: стоит полупьяное тело в трениках, майке, со свежим шрамом на морде и дерзит. Сдержав бившее его изнутри негодование, капитан весьма вежливо попросил меня проехаться с ними. Я подумал, что каким-то образом нашим городским властям стало известно, что доблестный герой чеченской войны приехал в родной город и хотят меня пригласит на какой-нибудь фуршет.

Капитан сказал, что, в принципе, они на машине, и я, накинув спортивную куртку и поменяв тапки на кроссовки, спустился с ними к подъезду. Дальше все напоминало дурной сон.

Возле подъезда стоял «воронок», и пока я стоял открыв рот, менты быстренько впихнули меня в обезьянник и захлопнули дверцу.

— Э-э-э-э-э, ур-роды, вы чё творите! — заорал я.

— Молчи, придурок, отбегался, — сказал саперный капитан, менты поддержали его ржанием.

Дальше все напоминало театр абсурда. Меня привезли в военкомат и засунули в актовый зал к куче полупьяных призывников, на дверях стоял какой-то мабутей и гордо гноил призывников.

Кому-то орать, что я старший лейтенант, представитель разведки ТОФА и тока что прибыл со штурма Грозного — было абсолютно бессмысленно.

Потом пришел тот самый капитан, который оказался начальником отдела призыва. Он начал читать списки команд и выслушивать все пожелания абсолютно не желавших служить призывников.

Я в прострации сидел на табуретке и молчал.

Тут зашел военком и капитан скомандовал: «Смирно!»

Надо ли говорить, что я по привычке вскочил и вытянул руки по швам. Остальные призывники, глядя на меня, лениво начали подыматься.

Военком сказал пару напутственных речей, потом представил мабутейного сержанта, который попытался рассказать, как клево служить в пехоте…

Рассказ сержанта я сдабривал своими замечаниями.

— Вы научитесь стрелять из всех видов стрелкового оружия, — верещал толстый сержант.

— А тебя не научили? — спрашивал я.

Военком хмыкал, капитан багровел, призывники ржали.

— Да я!.. — ерепенился мабутей.

— Да ты писарь видать, вон щеки какие, — бухтел я.

Сержант решил, что я точно попаду к ним в часть и тогда мне капец. Он мне исподтишка показывал кулаки, что-то гундосил, короче выступление я сорвал. Военком прикрикнул на нас, поднял меня и сказал такие слова: