Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич

— А что ты говорил? — насторожился Говоров.

— Что ты всем доволен и ни в какие авантюры ввязываться не станешь. Но это до поры… Сейчас ты весь правильный, в ледяной броне законов и правил, вот тебе все и по барабану. А когда тебя прожжет до самого сердца: или обидит дорогой человек, или влюбишься, тогда и захочешь всего: и денег, и квартир, и машин, в любой водоворот кинешься. Только как бы поздно не было! Под лежачий камень вода не течет. Пошли, Костя!

Дверь захлопнулась, и Говоров остался один.

«Чего-то мужики в мутное дело лезут, — подумал он. — И разговоры у них какие-то мутные…»

Он чувствовал себя правым. Но на душе отчего-то было муторно. И как-то незаметно он допил бутылку жгучей настойки, не чувствуя ее горечи.

Утром, мучимый похмельем и голодом, но гладко выбритый Говоров спустился по лестнице на нижнюю площадку тёмного, провонявшего мочой подъезда и остановился у двухъярусного почтового блока, чтобы освободить ящик от очередной порции макулатуры. Два десятка ящиков «для писем и газет» были похожи на доты после проигранного сражения: раскуроченные амбразуры, закопчённые дверцы. Противник, в лице рекламных газетенок, победил некогда могучую и идеологически выверенную периодическую печать.

Листовки торчали из всех ящиков. Он вытащил одну. Желтоватая бумага, крупные синие буквы, которые можно читать даже при свете слабенькой сороковаттной лампочки:

Опять акции! Андрей недоуменно усмехнулся. Сколько лет они никому не сдались, и вдруг как проснулись! Недавно Забор интересовался, вчера ребята рассказывали, теперь вот эти… Что же случилось, откуда такой интерес? Сунув листовку в карман демисезонной куртки, он вышел на улицу.

Утром Фёдоров давал инструктаж скупщикам акций. Точнее, скорее давал им разнос.

— Вы освобождены от основной работы, вам установлены солидные премии, а вы одним местом груши околачиваете!

Перед ним, понурившись, стояли пять человек: два грузчика, делопроизводитель, бухгалтер и уборщица.

— Вы же хорошо знаете контингент…

— Кого? — спросила бывшая уборщица, а ныне полноправная представительница завода.

— Коллектив! Рабочих! Товарищей по труду! — разъярился Фёдоров. — Вы знаете, кто чем дышит, у кого сколько акций, кого чем можно прельстить. Пьющему — пару бутылок водки, непьющему — талоны на сигареты, всем остальным — деньги! Ходите по цехам и обращайтесь ко всем подряд. А ты… — Фёдоров указал пальцем на делопроизводителя — рыжего конопатого паренька, похожего на подростка. — Ты, Миша, человек развитой, язык у тебя подвешен, поэтому возьми с собой кого хочешь и обойди заводские дома. Там живут наши нынешние работники, и бывшие, и пенсионеры, и у всех есть то, что нам нужно! Вам все ясно?

Миша кивнул первым:

— Ясно!

— Тогда вперед! Заболтался я с вами, на важную встречу опаздываю!

На эту встречу Фёдоров поехал на такси. И вышел за три квартала до нужной улицы. А потом еще медленно шел, то завязывая шнурок, то останавливаясь перед витриной и пытаясь обнаружить слежку в отражениях. Потом плюнул: старую обезьяну поздно учить новым фокусам. Если всю жизнь не приходилось отсекать «хвоста», то и начинать не стоит!

Дальнейший путь он проделал без фокусов. Склады УМТС [5] — отрыжка прошлой жизни, когда все снабжение происходило строго централизованно и всего всегда не хватало. Давно не крашенный забор, обшарпанная проходная, охранник из прошлой жизни: старичок без огромной наганной кобуры и даже без ружья, зато с красной повязкой на рукаве и свистком, которые в былые годы должны были оказывать сдерживающее воздействие на нарушителей. И, как ни странно, оказывали.

— Я к Бескозырке, — кратко объявил он и глянул выразительно из-под надвинутой на глаза шляпы.

Давно ему не приходилось так представляться. Или ссылался на областное начальство, или приходил сам от себя — в последние годы этого было вполне достаточно. А с Егором Бескудниковым, по прозвищу Бескозырка, он «бегал» [6] еще по малолетке — сначала по воле, потом они вместе топтали зону, но он никогда не думал, что когда-нибудь придется воспользоваться авторитетом худощавого цыганистого пацана.

— Проходь, — буднично сказал сторож. — Знаешь куда? В конец территории, справа, склад покрышек…

Грязный, замусоренный двор, бесконечные лужи, похожие на бестолковых жуков автопогрузчики, нетрезвые работяги, стаи бездомных собак… Похоже, здесь еще не знали про перестройку, экономическую реформу и другие веяния нового времени.

Наконец, безнадежно выпачкав туфли, он добрался до большого ангара из проржавевшего гофрированного железа, с открытыми настежь огромными воротами. Без колебаний вошел, прошел в глубину, заглядывая во все закоулки.

Тот, кого он искал, молча сидел в дальнем углу, на троне из трех положенных одна на другую черных легковых покрышек. Густо дымя, курил папироску и пил пиво из жестяной банки. Это был высушенный жизнью, но жилистый мужчина неопределенного возраста в засаленной телогрейке и толстых черных штанах. Синие татуировки на пальцах выдавали его бурное прошлое.

— Блатным привет, бродягам — здрасьте! — окликнул Фёдоров, но Егор Бескудников не шевельнулся.

Когда-то его прозвали Бесом, но когда он вошел в силу и набрал авторитет, кликуха стала ему мала, да и по масти не подходила: чертями и бесами обзывают уголовную мелочевку, «шерстяную» шелупень. Сменить погоняло сложнее, чем поменять фамилию, хотя процедура эта не связана со сбором справок и хождением по инстанциям. Просто в один прекрасный день, в локальной зоне своего отряда, в ответ на обращение «Бес» Егор воткнул гвоздь в глаз обратившегося.

— Теперь я — Бескозырка, — негромко сказал он, бросая окровавленный гвоздь на «запретку».

И вся процедура. Причем все, кому надо, об этом молниеносно узнали. Больше желающих остаться без глаза не находилось, а Бескудников, без всяких заявлений, ходатайств и объявлений в газетах, стал Бескозыркой.

— Ватник тот же, беломорина та же, пиво то же, — сказал Фёдоров. — Только тогда банок не было, из бутылок пили.

— И сидели на корточках, а не на скатах, — скрипучим голосом ответил Егор. — Давно это было. Зачем пришел?

— Дело есть.

— Это и ежу ясно. Без дела не вспомнил бы корефана. Ты же у своих в авторитете? В бугры выбился?

— Так и ты тоже. Потому и пришел. Заказ разместить нужно.

— А ко мне почему?

Бескозырка говорил медленно и безэмоционально, что тоже подтверждало его длительный арестантский стаж. Там за «не такой» ответ, неверную интонацию или непродуманное слово — спрос серьезный. Перед тем как ответить, надо хорошо продумать: что сказать, какими словами и каким тоном. Поэтому опытные арестанты иногда производят впечатление полных «тормозов».

— Правильные люди рекомендовали.

— Это какие-такие «правильные люди»?

Впервые Бескозырка глянул Фёдорову в глаза — будто воткнул тот самый гвоздь прямо в душу. Но Ураган не отвел взгляд и даже не сморгнул.

— Вася Крупняк, например.