Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич

А Фёдоров уже тогда настаивал: на этом месте должен быть крученый-перекрученый боец, который и с ментами поладит, и с бандитами общий язык найдет. Но раньше и Просвиркин справлялся…

— Ладно, Егорыч, проехали, с этим охламоном я разберусь, — сбрасывая обороты, примирительно сказал генеральный, ставя фотографию на место. — Давай по делу. Что делать с ними будем?

— Тут и думать нечего, — процедил Уркаган. — Кровью умоются, суки!

Малышев всплеснул руками.

— Может, не надо так резко?

Фёдоров-Уркаган глянул так, что генеральный поперхнулся.

— На зоне если тебя козлом назвали, а ты смолчал, значит, и стал козлом! И покатился вниз, до самого петушатника! Ответка должна быть сильней наезда, только тогда они почувствуют до самых костей и поймут… Кстати, ты у них следующий на очереди. Нас попугали, не вышло — надо главного валить!

Малышев закашлялся и долго не возвращался к разговору, явно выигрывая время.

— А почему мы акции не скупаем? — наконец, спросил он.

— Это ты, в натуре, сильный вопрос задаёшь, — недобро осклабился Фёдоров.

— Мастеров вызовем, руководителей участков, поставим задачу, — вмешался Вайс. — Можно самим в цеха пойти, с рабочими поговорить…

— Точно, вот это правильно, — оживился Малышев, и они стали обсуждать, как лучше организовать этот процесс. Оба испытывали удовлетворение от того, что «съехали» с темы крови. Пусть этим Фёдоров занимается, недаром он Уркаганом зовется…

Глава 3

Экономика и криминал

Вечером в дверь позвонили. Андрей открыл.

— Здорово, дружище!

На пороге стояли слегка хмельные Виталик Егоров и Костя Игнатьев. В пакетах у них приятно позвякивало.

— Гостей принимаешь?

— Да, принимаю, — неуверенно сказал Говоров. Он не собирался пить, но не выгонять же друзей. — Только пить я не буду, — честно предупредил он.

— Так и мы не будем пить, — так же честно ответил Егоров. — У нас только пиво!

Они прошли на кухню, открыли бутылки и принялись потягивать ячменный напиток.

— Ну, как тебе наша вечеринка? — начал Игнатьев. — Мне до сих пор противно.

— Да я как-то о ней и не вспоминал, — ответил Андрей.

— А мы слышали, тебя бросили эти уроды! — запальчиво произнес Виталик. — Цуранов и его дружки в машину не посадили! Вот сволочи!

Андрею стало скучно. Ребята чувствовали себя неудачниками, это обижало, чтобы компенсировать обиду, они были настроены обсасывать каждую деталь ужина в «Медее», поддерживая «своего» и вместе с ним растаптывая значимость «чужих».

— Да там места не было, — сказал Говоров. — Я сам не сел.

Ему не хотелось подливать масла в огонь.

— Все равно сволочи! — повторил Виталик.

— Пиво хорошее, — сказал Говоров. — Раньше такого не было. Помните — жидкое, цвета кошачьей мочи… Его еще водой разбавляли…

— Да не о пиве речь! — завелся Костя. — Речь о том, что вокруг нас происходит! Торгашество всегда низким делом считалось, за спекуляцию в тюрьму сажали, а сейчас они в почете… Бизнесмены фуевы! Дураки и двоечники прекрасно устроились в жизни, разбогатели, а отличники бедствуют — разве это правильно? Недоумки и приспособленцы жируют, а нормальные мужики грязные скаты ремонтируют! Это же противоестественно! Кому оно выгодно?

Виталик поднял стакан с пивом:

— Ясное дело кому! Какие-то враги нарочно перевернули жизнь наоборот, поставили все с ног на голову. Невежды стали начальниками, бездари — кандидатами наук. К чему это приведет?

— Но ведь это не только у нас, — примирительно сказал Говоров. — Про принцип Питерса слышали?

— Что за принцип?

— Суть его вот в чем. Управленец справляется с работой, его продвигают выше, и здесь справляется — продвигают на следующий уровень… А там уже не тянет, потому что превысил свои возможности, свой уровень компетентности. Здесь его и оставляют. Значит, на каждом уровне руководства сидят некомпетентные люди! Это общемировая закономерность!

Игнатьев помотал головой.

— У нас еще хуже: продвижение определяется не положительными, а отрицательными качествами! Кумовство, подкуп… Начальники — бездари и подчиненных подбирают под стать себе — дураков и подхалимов…

Говоров зевнул.

— Обсуждать и критиковать все молодцы, а реально что-то сделать — кишка тонка!

— Что-то ты мне сегодня не нравишься, — нахмурился Егоров. — Ты почему-то этих защищаешь… Оправдать любого можно. Вон, адвокаты убийц выгораживают…

Андрей развел руками.

— Да никого я не защищаю. Что думаю, то и говорю.

Егоров прищурился.

— А вот если бы ты стал начальником? Небось играл бы по их правилам? И на бывших друзей свысока бы смотрел?

— Ты что, пришел поссориться? — раздраженно спросил Говоров. — Зачем глупости говоришь? Я по чужим правилам играть никогда не буду!

— А твои правила в той игре не котируются, — хмыкнул Игнатьев. — Ты вон в шахматы хорошо играешь. А если с шахматными правилами сядешь в «очко» играть, что получится?

Андрей вздохнул.

— Вот то-то! Ничего хорошего не получится. Проиграешься в пух и прах. И зарежут в подворотне, — торжествующе засмеялся Егоров.

— Вот почему я не играю в «очко», — сказал Говоров. — И потому же никогда не стану начальником.

— Слушай сюда, мужики! — сказал Игнатьев, разливая очередную бутылку. — На заводе какая-то возня началась, акции сельхозмашевские скупают. Я же, когда там работал, тоже акции получал, только толку от них не было. Даже выбросить хотел! А вчера сосед — Сашка Попцов из слесарного — продал свои и купил телевизор! Может, и мне продать? Или подождать, пока дороже станут? Как считаешь, Говор, ты же на заводе лучше меня все знаешь?

— Я бы подождал.

— А если подешевеют? Или вообще перестанут покупать?

— Всякое может быть, — обтекаемо сказал Андрей. — Я от заводских дел отошел, какие у дворника дела? Виталик, у тебя для меня халтурки нет — проводку провести, розетки поставить?

— Нет, дружище, — покачал головой Виталик. — У нас другое предложение. Собственно, мы к тебе с ним и пришли. Задумали одно дело, зовем в долю…

— А что за дело?

Приятели переглянулись.

— Тачки гонять из Германии. Там можно дешево взять, а здесь хороший навар снять. У меня сосед, бывший дальнобойщик, за полгода хо-ро-шие бабки поднял.

Андрей молчал.

— Что скажешь, Говорок?

— Не знаю… Дальнобойщик ко всему этому привычный, а мы? Как границу пересекать, как за границей ориентироваться, где эти машины искать? И потом, там же рэкет.

— Да все это за бабки решается! — махнул рукой Егоров. — Колян нам связи передаст, и — вперед! Ну, что молчишь?

Говоров долго думал.

— Да не для меня это. Не мое.

— А метлой мести — твое? — зло ощерился Игнатьев. — Сейчас все «не своим» занимаются! Быстренько первоначальный капитал срубим, шиномонтаж выкупим, мойку пристроим и развернемся! А потом еще что-нибудь придумаем! Мы что, глупее Коня или Вельвета? Нет, мы умнее! Вот и станем капиталистами.

— Мы еще их за пояс заткнем! — поддакнул Егоров. — Так ты с нами, Говорок?

Андрей полез в шкафчик, вынул бутылку перцовой настойки, поставил на стол рюмки, достал из холодильника крохотный кусочек сала, открыл банку килек в томате.

— Давайте за ваш успех! Только я — пас. Не по мне все это. Хитрить, ловчить, взятки давать, рисковать своей шкурой… Не по мне.

Они выпили огненной настойки, ребята одобрительно скривились.

— Хорошая, зараза! — выдохнул Виталик.

И тем же тоном продолжил:

— А тебе что, бабки не нужны?

— Нужны… Если их официально заработать. А так мне всего хватает…

— И вот это тебя устраивает? — Игнатьев обвел рукой убогую кухоньку, да и все остальное пространство квартиры, которая была не менее убогой, особенно для свежего взгляда.

— А что? Устраивает. Я привык…

Приятели переглянулись.

— А я тебе что говорил? — сказал Виталик, поднимаясь. — Ладно, мы пойдем.