Уоррен Мерфи - Пир или голод
Тамми снова водрузила на плечо покалеченную, но все еще вполне работоспособную видеокамеру. Даже накамерный свет загорелся, когда девушка нажала соответствующую кнопку. Вот только защитное стекло оказалось разбитым, и перед раскаленной лампой едва заметно вился парок.
Доктор Кромболд шагнул первым и огляделся. Заметив недоумение у него на лице, Тамми сказала:
– Помните, она заползла прямо под дверь? Поищите ее на полу!
Доктор Кромболд послушно опустил глаза.
– Не видно тут никакой пчелы, – огорченно выдавил он.
Тогда в кабинет вошел Вюрмлингер и стал внимательно разглядывать помещение.
На полу пчелы действительно не оказалось. Не было ее и под массивным столом красного дерева. Ее искали под ящиками каталога, в корзине для бумаг, даже среди костей человеческого скелета, стоявшего в кабинете в качестве иллюстративного материала. При этом скрепленные стальной проволокой кости скелета зловеще позвякивали.
– Нет никакой пчелы!
Тогда в кабинет осторожно проскользнула Тамми и стала светить ярким накамерным светом во все углы, приговаривая:
– Сейчас выманю маленькую бестию...
– Несомненно, она уже давно мертва, – настойчиво повторил Вюрмлингер.
– Не поверю до тех пор, пока своими глазами не увижу ее мохнатое дохлое тело.
Вюрмлингер как-то странно вздрогнул и озадаченно взглянула Тамми.
– Так вы говорите, она была мохнатая?
– И даже очень! Смотрелась прямо как крошечная варежка в черную и желтую полоску.
– Значит, это был шмель, обыкновенный шмель!
– Невероятно обыкновенный! Я никак не могла его убить, словно это было не насекомое, а Кощей Бессмертный!
– Вообще-то шмели по своей природе вовсе не агрессивны и очень редко кусаются.
– А здешний укусил, да еще как! И мы все это видели!
Вюрмлингер нахмурился.
– Вряд ли это мог быть трутень, самец медовой пчелы. Природа не снабдила их модифицированными яйцекладами, то есть жалами. Значит, и ужалить трутню нечем. К тому же у них нет мешочков с ядом. Итак, трутень не может ни ужалить, ни впрыснуть яд, поскольку у него просто-напросто нет такого биологического аппарата. Однако и шмели не склонны к агрессии...
– Найдите эту тварь и сразу поймете, что все как раз наоборот! – стояла на своем Тамми. – Ужасно злобная гадина!
Все, за исключением девушки, снова принялись за поиски пчелы. А журналистка стала медленно водить объективом вдоль стен кабинета, снимая все на пленку.
В конце концов мужчины были вынуждены сдаться и прекратить бесполезные поиски. Им так и не удалось обнаружить пчелу – ни живую, ни мертвую.
– Крайне странно... – бормотал Вюрмлингер.
– А может, она уже выползла из кабинета? – предположила Тамми.
В ответ доктор отрицательно покачал головой.
– Совершенно невозможно! После всего, что с ней произошло, она должна была непременно погибнуть.
– Жаль, пчела об этом не знала, – съехидничали девушка, гася накамерный свет.
Тут в проеме двери кабинета показалась чья-то голова, и Тамми невольно вздрогнула от неожиданности. У мужчины были высокие скулы и очень глубоко посаженные глаза. Одной рукой он придерживал дверь, и в глаза Тамми тотчас бросилось необыкновенно широкое запястье.
– Кажется, мы с вами знакомы? – вопросительно взглянула на вошедшего девушка.
– Вы когда-то работали стюардессой? – вопросом на вопрос ответил незнакомец с мощными запястьями.
– Нет.
– Тогда вряд ли мы с вами знакомы.
Предъявив свое удостоверение, мужчина представился:
– Римо Теан, Центр санитарно-эпидемиологического контроля. А вот Брюс Ри.
В кабинет тотчас шагнул старик азиатской внешности и, взглянув на Тамми, воскликнул:
– А я вас знаю!
Девушка тщетно пыталась узнать старика.
– Римо, это же Тамайо Танака! – фамильярно произнес кореец.
Вглядевшись в лицо блондинки, Римо сказал:
– Ах да! Я и не признал сразу-то, без этого жуткого грима под японку. Честно говоря, я думал, вас со скандалом уволили. Наверное, не я один видел, как ваш дурацкий парик гейши свалился прямо на камеру.
– Теперь я работаю на канале «Фокс», – обиженно надулась Тамми.
– Значит, я прав. Вас выгнали!
– Канал «Фокс» всегда в авангарде событий! Вся молодежь предпочитает наши передачи россказням этих блеющих овечек на других каналах!
– Подождите, и вам когда-нибудь стукнет сорок, – усмехнулся Римо.
Тамми упрямо тряхнула головой.
– Никогда!
– Нам нужен доктор Вюрмлингер, – сменил тему Римо.
– Я здесь! – с готовностью откликнулся ученый.
– Нам надо с вами поговорить. Наедине.
– О чем же?
– Мы занимаемся расследованием серии подозрительных убийств, так или иначе связанных с насекомыми. Похоже, тут что-то не так. Проблема заключается не только в пчелиных укусах.
В этот момент из правой глазницы скелета показались никем не замеченные пчелиные усики. Римо продолжал:
– Судя по всему, мы имеем дело с серийной пчелой-убийцей.
– Серийные пчелы-убийцы! Отличный заголовок! – радостно воскликнула Тамми.
– Замолчите! – резко прикрикнул на нее Римо, который плевать хотел на заголовки. Он преследовал совсем иную цель.
– Вы хотите сказать, что некий серийный убийца в качестве орудия использует пчел? – изумился доктор Кромболд.
– Вполне возможно, – кивнул Римо. Такая идея пока не приходила ему в голову.
В этот момент из правой глазницы скелета высунулась голова пчелы. Своими многофасеточными глазками, похожими на черные велосипедные отражатели, она пристально разглядывала Тамми.
– Я непременно сделаю сногсшибательную карьеру! – обрадовалась журналистка. – Мне не терпится рассказать об этих пчелах-убийцах всему миру!
И тут пчела атаковала девушку. Усевшись ей на голову, она выгнула свое пухлое брюшко и вонзила ядовитое жало как раз в макушку.
– Аи! – вскрикнула Тамми и шлепнула себя по голове. Увы, слишком поздно. Пчела успела увернуться.
Только тут до журналистки дошел весь ужас произошедшего. Прыгая, словно обезумевшая дикая коза, она принялась вопить:
– Она меня ужалила! О Боже! Она меня все-таки ужалила! Сейчас я умру! Боже, я умираю! Я уже чувствую, как начинаю умирать!
Стремительно шагнув вперед, Римо хлопнул в ладоши. Пчела оказалась в ловушке между крепко сомкнутыми ладонями.
– Вот она! – воскликнул Римо.
– Ничего подобного, ты ее упустил, – возразил Чиун, внимательно оглядывая кабинет.
– Я ее поймал! – настаивал на своем ученик.
– Ты промахнулся.
– Я не мог промахнуться!
Тем временем Тамми, забившись в угол и пытаясь найти место укуса, ерошила волосы и жалобно бормотала:
– Помогите мне! Кто-нибудь! Отсосите яд!
– Так делают только при змеиных укусах, – невозмутимо произнес Вюрмлингер без тени сочувствия в голосе.
– А что делают, когда жалит пчела?
– Она вас не ужалила, – заверил Тамми доктор Кромболд. – Ведь это трутень, а у трутней жала нет.
Тут пчела решила оспорить слова Кромболда и больно ужалила его в руку. Он испустил яростный вопль.
– Она меня ужалила! – воскликнул он скорее изумленно, чем разгневанно.
– У вас есть аллергия на пчелиный яд? – спросил подошедший к нему Вюрмлингер.
– Нет. Пчелы кусали меня много раз, и ничего страшного не происходило.
Взяв Кромболда за руку, Вюрмлингер принялся рассматривать место укуса.
– Но я не вижу никакого жала.
– Уверяю вас, она меня ужалила! И очень больно!
Тут Кромболд побагровел и стал задыхаться.
– Похоже, у вас анафилактический шок, – спокойно произнес Вюрмлингер. – Но это совершенно невозможно. Она никак не могла вас ужалить.
Доктор Кромболд кивнул головой в знак согласия относительно диагноза, то есть анафилактического шока, но отрицательно замотал головой при словах о невозможности быть ужаленным пчелой.
Схватившись за распухшее горло, он кое-как добрался до кресла и обессиленно рухнул. Через несколько секунд наступила остановка дыхания, а потом и сердечной деятельности. Агония продолжалась еще несколько секунд. Потом Кромболд весь обмяк и затих.
– Он умер? – выдохнула Тамми, все еще сидя в углу.
Римо и Чиун были слишком заняты попытками поймать летавшую вокруг них пчелу, чтобы что-либо ответить. Вюрмлингер, приблизившись, внимательно посмотрел на Кромболда.
– Да, он мертв.
– А почему я не умерла? – едва слышно спросила Тамми.
– Вы не страдаете аллергической реакцией на пчелиный яд.
– Он сказал, что у него тоже нет аллергии на пчел, однако...
Странный приглушенный голос девушки привлек к ней всеобщее внимание.
Тамми стояла в углу кабинета... на голове, широко расставив руки, чтобы поддерживать свое тело в таком не совсем обычном положении.
– Что вы делаете? – удивился Римо.
– Стою на голове.
– Мы видим. Но зачем?
– Чтобы из раны вытек яд, – наивно пояснила Тамми.
– Не поможет, – заключил Вюрмлингер.
