Максим Шахов - Мы ударим первыми
Собственно, у Мизиной не было своего личного кабинета. В большой 30-метровой комнате с табличкой «Бухгалтеры» были оборудованы рабочие места для восьми служащих. Каждое место – это небольшой стол с компьютером и дешевым офисным креслом, стеллажи, заполненные бумажными папками, и канцелярский деревянный стул для посетителей.
Все это зафиксировала цепким взглядом Алексеева, буквально на секунду распахнув входную дверь. Головы восьмерых добросовестных тружениц бухгалтерского учета оторвались от деловых бумаг и мониторов и повернулись в сторону источника шума. Однако смогли зафиксировать лишь мимолетное движение створки двери и поворот закрываемой снаружи рукояти. Несколько женщин негромко фыркнули, обменялись понимающими негодующими взглядами и вновь погрузились в свой рабочий мир заявок, накладных, смет, требований...
Еще Гюльчатай заметила, что стулья для посетителей были заняты лишь перед двумя работницами, причем на одном из них вальяжно расположился Вадим. «Ну вот, теперь хоть знаю Мизину в лицо без дополнительных вопросов». Девушка медленным шагом прошла вдоль коридора еще метров десять до противоположной стороны, посетила пустующую туалетную комнату, подергала запертую дверь, ведущую к черному ходу и вернулась в холл, где расположилась на диванчике в тени самого большого декоративно-цветочного монстра.
С лестницы через широко распахнутые створки стеклянных дверей в холл и коридор время от времени входили посетители, неторопливо шли вперед, часто задерживались около многочисленных дверей, внимательно читая таблички, и двигались дальше или скрывались за порогом нужного им кабинета. Выйдя минут через пять, они уже быстрым шагом покидали это присутственное место, не проявляя никакого желания отдохнуть и расслабиться в холле-оазисе. Сидящая в углу девушка, сосредоточенно просматривающая какие-то документы, разложенные на коленях, не привлекала ничье внимание.
Минут через сорок дверь бухгалтерского кабинета раскрылась, и в коридор вышли две женщины. Одна, пониже ростом, держала другую под руку и, приподняв голову, что-то оживленно говорила подруге. Первой была Мизина. Женщины сразу повернули налево и медленно двинулись в противоположный конец коридора, продолжая разговор. «До обеда еще больше часа, – Галина посмотрела на часы, – так что поход в туалет вполне мотивирован». Она уже хотела остаться на своем месте, но вдруг вспомнила дословно приказ Талеева: «...поработаешь тайным телохранителем...» – и сорвалась с места. Командир всегда был предельно точен в формулировках и требовал того же от подчиненных. Значит, изволь сопровождать объект вплотную, если ты телохранитель, а не ведешь наружное наблюдение.
Коридор был длинным, и от туалетной комнаты Алексееву отделяло метров пятьдесят. Уверенным шагом сосредоточенного человека, знающего, куда идти, Галина прошла вдоль всего коридора. Навстречу ей попался только один посетитель, вышедший на ее глазах из какого-то кабинета и направившийся к парадной лестнице.
В дамской комнате около умывальников с зеркалами никого не было. Девушка прислушалась к звукам, доносящимся из кабинок, но ничего подозрительного не услышала. Потом щелкнул шпингалет, появилась попутчица Мизиной и подошла к умывальникам. Галина сосредоточенно прихорашивалась перед зеркалом. Женщина подкрасила губы, поправила прическу и нетерпеливо оглянулась на кабинки. Потом кашлянула, затем еще раз, уже громко и демонстративно-призывно, и, наконец, позвала: «Тома!» Ответа не последовало. «Тамара, Тамара-а-а!» Тишина. Женщина беспомощно оглянулась. Ни слова не говоря, Алексеева бросилась к кабинам и начала открывать подряд все двери. В туалете, кроме них с женщиной, никого не было!
Не слушая недоуменных возгласов женщины, Галина выскочила в коридор. Он был пуст до самой парадной лестницы. Оставался черный ход, по-прежнему запертый. Девушка приложила ухо к двери и уловила слабый стук подошв по цементным ступеням. Лишь мимоходом взглянув на преграду, Гюльчатай нанесла резкий удар локтем в середину одной из створок. Большой прямоугольный лист фанеры вылетел полностью. Галина ящерицей проскользнула в образовавшуюся дыру и замерла на маленькой площадке узкой лестницы: звук шагов доносился снизу. Девушка бросилась туда, легко перескакивая через несколько ступеней.
На лестничном марше между пятым и четвертым этажами она едва не наткнулась на вытянувшееся вдоль стены тело. Это была Мизина. В широко распахнутых глазах женщины застыли недоумение и боль. И хотя крови видно не было, она, безусловно, была мертва. Все-таки Алексеева приложила два пальца к шее: пульс не прощупывался. В это время внизу хлопнула входная дверь, и девушка, не раздумывая, опрометью бросилась вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, она успела заметить спину человека, скрывшегося за углом административного корпуса, и кинулась следом.
Мужчина пробежал вдоль длинного здания сборочного цеха, пересек цветочную клумбу с памятником Ленину и устремился по широкой внутризаводской автомобильной дороге. Он был высоким и худым, бежал широкими шагами, далеко выкидывая вперед длинные ноги и сильно размахивая руками. «Я тебя достану! Ты быстро «сдохнешь» от такого бега. Страх быть пойманным помогает только в первые минуты. Потом этот же страх собьет дыхалку, и ты ляжешь». Девушка бежала легко, энергично работая прижатыми к корпусу локтями, слегка опустив голову. Расстояние между ними неуклонно сокращалось. «Странно, что он не бежит к выходу с завода, – Галина успела хорошо изучить план расположения заводских корпусов, – и не к забору, отделяющему его территорию от города. Он бежит внутрь! – Последовал еще один поворот. – Там же начинаются причалы! Значит, надеется затеряться в доках. Ну-ну!»
Причалы располагались вдоль одного из многочисленных рукавов устья Северной Двины, которая в этом месте впадала в Двинскую губу – самый большой залив Белого моря. На них размещались доки, открытые и закрытые, к ним было пришвартовано множество вспомогательных судов: от большого океанского буксира до маломерных катеров и барж или нелепых плоскодонных плавсредств для очистки акватории. По причалам перемещались на рельсах несколько огромных портальных кранов.
Алексееву отделяло от беглеца уже не больше двадцати метров, когда он затравленно оглянулся на преследовательницу, потом дернулся налево, к воде, тут же изменил решение, потеряв еще несколько метров форы, и свернул за угол большого старого сухого дока. Когда девушка через пять секунд повернула туда же, она увидела, как убийца карабкается вверх по крутой железной лестнице на стенку дока. Галина последовала за ним. «Что же ты не стреляешь, гад? – подумала она, забираясь все выше на стенку дока. – Самое удобное положение, я ведь почти беззащитна. Смотри, потом поздно будет! А-а-а, так у тебя, кажется, оружия нет. По дороге ты ствол не сбросил, я бы заметила. Значит, максимум, что ты имеешь, это нож. Будет легче. В принципе, логично: зачем тебе пистолет «на Мизину»? С такими граблями-ручищами и так справишься. А с оружием на заводе легко засветиться».
Мужчина преодолел последний пролет и выбрался на боковую горизонтальную поверхность дока. Она была шириной метра три, а по длине соответствовала размерам большого военного корабля. Убийца еще раз оглянулся на преследовательницу и бросился дальше вперед.
Такие большие корабельные доки конструировались составными, из двух или трех частей. Это давало возможность транспортировать их не только по воде, но и по суше, или вообще использовать для работ только одну какую-нибудь его часть, если строящийся или ремонтирующийся объект был сравнительно малых размеров. Здесь, на заводе, док изначально был смонтирован на всю его длину. Для новых кораблей и подводных лодок использовали более современные доки, а этот, в самом конце причала, уже, ржавея, доживал свой век, хотя и продолжал регулярно использоваться. Один его конец был погружен в воду метра на три; днище давно проржавело, и вода попала во внутренние отсеки. Из-за этого вся поверхность дока чуть выгнулась, и, может, железо давно бы треснуло, если бы не места стыков составных частей. В них не было жестких соединений типа сварки, крепежные болты давно вылетели, а прочные цепи растянулись. И если у основания стенки еще оставались плотно прижатыми друг к другу, то наверху, на уровне двадцати метров, они сильно разошлись, образовав двух-трехметровые зазоры. Но пока цепи держали, док стоял и работы не прекращались. Все были довольны.
Сейчас преследуемый как раз подбегал к такой расщелине. Ее края были скреплены туго натянутыми проржавевшими цепями. Убийца сообразил, что даже на секундную остановку у него нет времени. Через плечо на бегу он бросил взгляд на Галину, может быть, пытаясь в последний раз оценить, что же представляет сейчас для него большую опасность. Похоже, что во всем облике догоняющей девушки убийца увидел что-то такое, что заставило его, не раздумывая, резко оттолкнуться от железного настила...
