Михаил Март - Двуликое зеркало
– Странно. Ральф никогда не рычит. Обычно он ведет себя с достоинством.
– Дело в ом, что я не терплю собак, и они отвечают мне тем же.
– У меня с животными великолепный контакт. Полное взаимопонимание. Нас сближает одиночество.
Сарафанов приблизился к художнику и поздоровался.
– Я вас побеспокоил? – спросил Сарафанов.
– Вовсе нет, – улыбнулся Зарецкий-младший и сел на свой раскладной стульчик. – Рад вас видеть. Павел. Общение с новыми людьми очень интересно.
Жить затворником трудно, но и в этом есть своя прелесть. Созерцание приводит к размышлениям, а размышления – к пониманию мира. Каждый видит его по-своему.
Уверен, что вам непонятны мои работы. Это передача мыслей на расстоянии. Тот, кто улавливает биотоки моего мозга, может многое прочитать в моих картинах.
– Похоже на закодированные письма будущему поколению.
– Мы ничего не знаем о наших потомках. Скорее всего, нас будут считать примитивистами и мы не заинтересуем их.
– Кто-то сказал, что искусство вечно. Я мало что смыслю в нем, но запах красок мне очень нравится. В студенческие годы я увлекался театром. У нас была своя студия, и ее вел замечательный актер и педагог. Меня даже считали способным парнем. Но больше всего я любил переодеваться, наклеивать усы, надевать парики, налеплять носы и делать кошмарные шрамы. Проводишь кисточкой с театральным клеем по щеке – и шрам готов. Клей высыхает, стягивает кожу, и получается рубец. Мечтал сыграть Овода.
– Романтическая роль. Но актером вы не стали, а сделались финансистом. Какой перекос.
– Надо мной никогда не было сильной руки, такой, как у вашего отца, например. Я оставался свободным и нецелеустремленным парнем. Уехал в Москву из деревни, а в институт поступал за компанию с приятелем, с которым познакомился в поезде.
– Он тоже стал банкиром?
– К сожалению. Его застрелили в собственном подъезде. В России банковское дело сопряжено с большим риском. Как на войне. Приходится работать в экстремальных условиях. Сам о себе не подумаешь – никто о тебе не подумает. Ни секунды на расслабление. Игра по жестким и бескомпромиссным правилам.
– Я вам не завидую.
Сарафанов достал сигареты и закурил.
– Собственно говоря, я зашел проститься. Процедуры закончены, и я свободен до первого декабря.
– Удачи вам.
Андрей протянул гостю худую бледную руку. Ее страшно было сжимать – она казалась такой хрупкой и нежной, что Сарафанов едва коснулся пальцев.
Он улыбнулся и направился к выходу.
– Минуточку, Павел, – остановил его голос художника. Банкир повернулся. – Мне удалось вскрыть сервер ФСБ. Могу вас заверить, что в этом ведомстве нет материалов на клан «Черный лебедь». Но удивительно другое. Чекисты имеют досье на многих известных хакеров – как наших, так и зарубежных. С некоторыми они имеют договоры. Негласные, разумеется. А если предположить, что кланом заинтересовались люди среднего звена и задействовали кого-то из компьютерных гениев для разработки? В этом случае вам нужно узнать имя хакера и выйти на его сеть.
– Поймать хакера?
– Не очень трудно. Перехват электронной почты, к примеру. Взломать код несложно. Важно знать, где и кого вы ищете, а не гулять по планете.
– Интересная мысль. Об этом стоит задуматься. Я отстал от жизни. Мне и в голову не приходила идея пользоваться электронной почтой.
– Купите себе компьютер, модем, и мы будем с вами переговариваться с помощью экрана.
– Я учту ваш совет.
Сарафанов улыбнулся и направился к выходу. Пес вновь зарычал и грозно гавкнул.
До машины его сопровождал Ван Ли. Банкир заметил манжеты на рукавах его пиджака. В левом торчал блокнот и ручка.
– Тоже метод общения, – тихо сказал Сарафанов. – Но компьютер интересней.
***Он не ошибся в своих предположениях. Они приехали в тот же день, когда стемнело и на улице стало тише. Трошин стоял по другую сторону улицы и наблюдал за домом. Свою машину он загнал во двор соседнего переулка. По его расчетам, она ему не пригодится. За одной женщиной целый отряд не пошлют. Так и случилось.
Белый «рафик» с надписью «Милиция» подкатил в начале девятого. Водитель в форме капитана милиции и его спутник в майорских погонах покинули машину и зашли в подъезд. Окна микроавтобуса были прикрыты плотными занавесками. Трошкин перешел дорогу и заглянул в салон припаркованной машины. Ровный ряд сидений и ни одной живой души. Ключ торчал в замке зажигания. «Какая беспечность, – подумал Трошин. – С другой стороны, кому взбредет в голову угонять милицейский микроавтобус?»
Надпись на дверцах сделали из самоклеящейся тонкой пленки. Трошин ухмыльнулся, сунул руки в карманы плаща и направился к подъезду. Милиционеры поднялись на третий этаж и позвонили в двадцать вторую квартиру. Дверь открыла женщина лет тридцати пяти. Интересная, сочная дама в кружевной блузке салатового цвета с брошью на воротнике и темно-зеленой юбке. Им показалось, что хозяйка ждет гостей, но только не тех, кого встретила на пороге.
– Татьяна Михайловна Медведева?
– Совершенно верно. А в чем дело?
– Мы из уголовного розыска.
Майор предъявил свое удостоверение. На лестничной клетке старого дома горела тусклая лампочка, и в полутьме разглядеть документ не представлялось возможным. Татьяна и не собиралась разглядывать красную книжечку. Она холодно спросила:
– И что вам от меня надо?
– Вы были свидетельницей убийства Виктора Докучаева. Отрицать это не имеет смысла. Рядом с трупом найдена ваша сумочка.
– И что же? Я ее забыла в машине за день до убийства. Мне ничего не известно.
– Почему же, вам известно, когда он погиб и что труп найден в машине. Мы вам об этом ничего не говорили.
– Не ловите меня на слове. У вас есть ордер на арест?
– Вы грамотная женщина, Татьяна Михална. Вас никто не собирается арестовывать. Вас задерживают до выяснения обстоятельств. Ордер здесь ни при чем. Возьмите с собой плащ. Чем раньше мы тронемся с места, тем быстрее вы вернетесь домой. Ваше упирательство наводит нас на нехорошие мысли.
Женщина протянула руку к вешалке, сняла плащ и вышла из квартиры. Она шла первой, слуги закона следовали по пятам. На лестничной клетке второго этажа света вовсе не было, а на первом из патрона торчал цоколь от разбитой лампочки.
Спускаться приходилось, держась за перила, отполированные множеством рук.
Когда Татьяна ступила на кафель площадки первого этажа, кто-то схватил ее за руку и резко рванул вперед. Она пролетела пару метров и врезалась в двери подъезда.
Трошин стоял под лестницей в темноте. Отстранив женщину, он выскочил на центр площадки и сделал только два выстрела. Обе пули легли в цель. Первым упал майор с пробитым лбом, на него повалился капитан с выбитым глазом. Трошин сунул пистолет в карман, подхватил под руку перепуганную женщину и вышел с ней на улицу. Никого. Малокалиберный браунинг не создавал большого шума. На первом этаже квартир не было, а слышал кто-то или нет выстрелы в квартирах второго этажа, значения не имело.
– Тише, Танечка, это я, ваш ангел-хранитель. Идите спокойно и не крутите головой. Все хорошо, опасность миновала.
У женщины пересохло в горле, и она едва передвигала ноги. К тому же у нее выросла шишка на лбу от удара в дверь и она подвернула ногу.
– Чуть побыстрее, Таня.
– Не могу. Нога болит.
Они свернули в переулок и через минуту сидели в «девятке» Трошина. Машина тронулась с места и выехала из подворотни.
– Вы в них стреляли?
– А вы поверили, что за вами приехала милиция?
– Нет, конечно. Вы меня предупредили. А потом, я не совсем круглая идиотка. Все же жена полковника. За свидетелями не посылают майоров. Там всей бригадой небось капитан командует.
– Наблюдательны. Снимаю шляпу.
– Но зачем открывать пальбу?
– Боюсь, подполковник Вихров решил вас подставить. Можете мне поверить, я пользуюсь проверенными источниками. К сожалению, предупредить вас мне не удалось. Встреча в подъезде не планировалась. Я шел к вам, когда услышал этажом выше знакомый голос. Пришлось маскироваться под местность.
– Будут неприятности?
– Надеюсь, обойдется. Этих людей ни с кем из жильцов дома связать невозможно. Пару дней вы поживете в моей конспиративной квартире. Сейчас мы приедем, и вы тут же позвоните своей матери. Скажите ей, что с вами все в порядке и пусть всем отвечает, будто не видела вас целую вечность. А завтра утром ей лучше уехать куда-нибудь подальше. Вихров может прийти еще раз, но уже сам.
Старушки у подъезда впервые увидели вежливого мужчину с женщиной под руку.
Минут десять они обсуждали незнакомку и забыли о ней.
На условный звонок дверь открыл Петя. На ближайшие дни его одиночество закончилось. Конечно, в подружки эта дама ему не годилась, но вдвоем веселей, чем одному. Красивая, общительная и пахло от нее приятно. Она заняла спальню, а Пете в кабинет принесли раскладушку с кухни.
