Александр Маркьянов - Бремя империи
— Вы прекрасно знаете, господин адмирал, что я их не пропущу — перешел на официальный тон Нетесов — мы не для того здесь стоим, чтобы их пропустить.
— Ты их не остановишь, Константин — строго сказал Воронцов — ты принимаешь решения, много не зная. Захвачен ядерный центр в Искендеруне, террористы требуют от нас прекратить все активные действия, угрожая взорвать реакторы. У нас до сих пор нет подтверждения того, что террористы на станции обезврежены — а до получения подтверждения о том, чо станция в безопасности, мы ничего не сможем сделать.
— В таком случае их тем более нельзя пропускать! — взорвался Нетесов — они готовят высадку на берег, до них меньше тридцати миль! Если мы пропустим их через Красное море — потом мы их не остановим! Их нельзя пропускать!
— Твою мать! — закричал в трубку и Воронцов — ты один умный такой?! Ты забыл, что такое приказ?! Стой на месте, ничего не предпринимай! Разрешено применять оружие только в ответ, это приказ штаба и Ставки!
— Я помню, что такое честь русского офицера — после нескольких секунд гулкого, пронзительного молчания сказал в трубку Нетесов — а кое-кто об этом забыл. Конец связи!
Офицеры старались не смотреть на командовавшего ими контр-адмирала. Пойти против приказа — серьезное решение, но пойти против совести — решение еще более серьезное. Каждый принимал решение для себя сам…
— Отключить все системы дальней связи, полное радиомолчание! Мы под контролем противника! — положив трубку спецсвязи, приказал Нетесов — Я перехожу на "Александра Второго". Капитан Соловей, примите управление судном.
— Капитан Соловей управление принял! — по-уставному отозвался каперанг, командовавший авианосцем.
— Господин контр-адмирал, связь с "Маркграфом Гессенским" установлена.
Командор фон Белов, несмотря на ранний час уже был в рубке "Маркграфа Гессенского". Потомственный прусский военный, он испытывал некое… неудобство в душе, что ему приходится подчиняться приказам русского, пусть и старшего по званию, но для немца приказ — это все, это — необсуждаемо.
— Господин командор, вы видите, что происходит? — напрямую спросил Нетесов
— Да… — германский капитан знал русский и разговаривал на нем чисто, почти без акцента, лишь иногда запинаясь и экономя слова — я увидел.
— Господин командор, я перехожу на "Александра Второго". Примите управление объединенной эскадрой, перенесите штаб на "Маркграфа Гессенского". Соответствующие распоряжения мною уже отданы.
В этом была еще одна хитрость — небольшая, но важная. Вряд ли британцы так же легко атакуют германские корабли, как они могут атаковать русские. Нападение на германские корабли — это объявление войны Германии, а Британия против России и Германии вместе взятых не могла выстоять и сейчас — точно так же как и в начале века.
— Но…
— Мы не должны их пропустить, командор. Это наше море. С севера оно наше, с юга — ваше. Им тут делать нечего, вы поняли меня…
— Да… но какой будет приказ?
— Приказ… не пропустить. Любой ценой.
Горячий, какой-то сухой, совсем не морской ветерок гулял над палубой огромного авианосца, противно свистел, обтекая стремительные корпуса выстроенных в ряд боевых машин. Несмотря на совсем неподходящее для полетов время — раннее утро, когда небо сливается с водной гладью и не видно линии горизонта — полеты продолжались. И русские и германцы и британцы подняли в воздух все авиакрылья, которые у них были на авианосцах, полеты продолжались даже ночью. Самолеты приземлялись только на дозаправку и который отдых летного состава, потом — снова в небо. На крошечном, по меркам авиации пространстве, в воздухе находилось более ста машин, каждый держал палец на гашетке, каждый хотел опередить противника с выстрелом, понимая, что первый же выстрел будет смертельным. Все понимали, что рано или поздно у кого-то сдадут нервы — без приказа…
Вертолет уже раскручивал лопасти, экипаж вертолета поприветствовал вышедшего на палубу контр-адмирала, отдав ему честь. Необычным было уже то, что контр-адмирала никто не сопровождал — он шел один, шел спокойно и уверенно по стальной палубе авианосца, как по плацу, ветер трепал его волосы. Увидев идущего адмирала, летные техники прекращали работу, выпрямлялись, неосознанно вставали в строевую стойку.
Ни слова ни говоря, контр-адмирал подошел к вертолету — обернулся, осмотрел родной ему корабль, будто прощаясь с ним. Махнул рукой, полез в салон вертолета. Проехавшись по направляющим, в десантном отсеке, с глухим металлическим стуком закрылся люк. Словно крышка гроба…
Ударный авианосец "Куин Виктория"
Ставки были сделаны — и кости брошены на зеленое сукно стола. Говорить было нечего, слова были не нужно. Оставалось только действовать…
— Сэр, крупный корабль отделился от эскадры противника и идет прямо на нас! Пеленг пять, расстояние шесть миль, сокращается!
Пеленг пять — это же прямо в лоб!
Сэр Квентин недоуменно поднял брови. А это еще что такое?
— Один? Без прикрытия?
— Да, сэр, один. Очень крупный корабль.
— Определить тип корабля!
Что еще за ерунда? Чего-чего — а такого сэр Квентин никак не ожидал. Он ожидал всего чего угодно — даже того, что русские затопят свои корабли, закупорив проход в Красное море, как это они сделали в Крымскую компанию со своим флотом. Но такого опытный британский флотоводец не ожидал никак.
— Сэр, это линейный корабль "Император Александр Второй". Идет на полном ходу.
— Авиация?
— Находится на своих позициях, сэр — и наша и русская. Враждебных действий пока не предпринимает, хотя находится в полной боевой готовности.
— Остальные корабли противника?
— На своих позициях, сэр!
Сэр Квентин погладил свою бороду, пытаясь унять раздражение о того, что русские сделали ход, а он его не понял
— Передайте по открытому каналу связи на "Александра Второго" — "Ваш курс ведет к опасности". А еще отсигнальте семафором, как только "Александр Второй" появится в пределах прямой видимости.
— Сэр, передача с "Александра Второго", на открытой волне! Стоит на повторе.
— На громкую связь — сэр Квентин сам не мог понять, зачем он отдал такой приказ
Матрос у пульта связи нажал несколько клавиш — и в рубку британского авианосца ворвалась русская речь.
— Внимание, капитан британской эскадры! Ваш курс ведет к опасности! Я, контр-адмирал Российского флота Константин Павлович Нетесов приказываю — лечь в дрейф, заглушить двигатели, посадить самолеты палубной авиации! Ваш курс ведет к опасности! Внимание, британская…
— Выключите… — сэр Квентин пожалел о ранее отданном приказе — ответ открытым каналом "Следуем своим курсом"!
— Господин контр-адмирал, отсигналили "Следуем своим курсом"!
— Вижу. Курс — на авианосец. Кто хочет — может покинуть мостик.
Не шелохнулся не один человек. Кто-то крепче сжал штурвал, кто-то машинально проверил наличие в кобуре оружия. Чужой речью истошно надрывалась рация, темные силуэты кораблей британской эскадры приближались. Кто-то из находившихся в рубке офицеров, сильным и чистым голосом, перебивая рацию, запел.
Наверх, вы, товарищи, все по местам…
И все, кто как умел, подхватили…
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг",
Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются и цепи гремят,
Наверх якоря поднимая,
Готовятся к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая!
— Сэр, они не останавливаются!
Сэр Квентин неспешно вытащил платок, промокнул вспотевший лоб, всем своим видом демонстрируя невозмутимость. Поиграть, значит решили…
— Телеграфируйте: "Ваш курс ведет к опасности". Передайте на «Андромеду», пусть перережут им путь. Курс и скорость не менять.
— Есть, сэр…
Времени оставалось все меньше и меньше…
— Господин контр-адмирал…
Контр-адмирал Нетесов поднес к глазам старый, еще от отца оставшийся бинокль, посмотрел на идущий им наперерез корабль. По размерам он уступал им втрое, так…
По высокому полубаку — отличительной черте кораблей этого класса, делавших их силуэт неуклюжим и уродливым, контр-адмирал опознал фрегат УРО типа «Линдер» — старую посудину, серию закончили строить еще двадцать лет назад, из артиллерийского только спаренный «Эрликон», вообще вооружение как у ракетного катера. Подставили… Сейчас этот старый рыдван перекроет курс и…
— Курс и скорость оставить неизменными! Приготовиться к удару!
И с пристани верной мы в битву идём,
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрём,
Где ждут желтолицые черти!
Свистит и гремит, и грохочет кругом.
Гром пушек, шипенье снарядов,
И стал наш бесстрашный и гордый "Варяг"
Подобен кромешному аду.
В предсмертных мученьях трепещут тела,
Гром пушек, и шум, и стенанья,
И судно охвачено морем огня,
Настали минуты прощанья…
С острова авианосца разворачивающуюся драму видно не было, потому сэр Квентин позволил себе даже заказать у адъютанта чашечку кофе. Большую чашку морского кофе с солью вместо сахара — его подают в специальных стаканах, у которых в отличие от обычных дно намного шире горловины — чтобы не разбрызгивалось и не переворачивалось при качке. Сэр Квентин так привык за время морских странствий к такому кофе, что неизменно пил его даже на берегу — заказывал кофе без сахара и без сливок и на виду у изумленной публики сосредоточенно сыпал в чашку соль из солонки. Право, на это стоило посмотреть — хотя бы на то, что творилось в ресторанах. Бесплатное представленье — да и только.
