Серия "Афган. Чечня. Локальные войны". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - Беляев Эдуард Всеволодович
Достав из вещмешка гранату, Николай, выглянув на мгновение в проем двери, метнул ее в сторону стреляющего из-за угла духа. Грохнул взрыв. Послышались крики, и все стихло.
— Чего один, где Волошин? Там остался? — спросил Михаил, доставая из вещмешка спаренные изолентой магазины и гранаты.
— Нет, — нахмурился Николай, — вставляя новый магазин в автомат. — Осколком в живот…
— Ранило?
— Нет, совсем…. А Васька где?
— Вон там, под стеной лежит, — хмуро кивнул Михаил в угол помещения, где за токарным станком, у стены, лежало тело Петрова.
— Да-а, — Николай тяжело вздохнул. Значит, судьба. Вместе в плен…. Вместе и погибли. Похоже, что и Моммада с сорбозами разбили. Когда бежал сюда, видел, как пара вертолетов утюжила нурсами его позицию. Пора перебираться к Виктору. Там ему тоже тяжко…. Здесь нам делать уже нечего.
— Как скажешь, — безразлично кивнул Михаил, протягивая пару гранат Николаю. Затем, забросив вещмешок с оставшимися магазинами и гранатами за спину, добавил: «Я готов».
Совещание проходило на окраине военной базы Бадабера, в довольно скромном кабинете командира полка святого Халеда ибн Валида, Акбара, который в настоящее время со своим полком осаждал учебный центр. На совещании присутствовали Раббани, руководитель северо-восточного управления службы безопасности Пакистана полковник Акахмед, представитель иностранных дел Пакистана Али Хан, и представитель посольства США в Пакистане, представившийся Джексоном.
Совещание открыл Али Хан. Зная закулисные связи Раббани с нынешним режимом Ирана, Али Хан, не скрывая своего неприязненного отношения к нему, прямо обвинил того в злоупотреблении доверием правительства Пакистана, которое, пойдя на его просьбы, разрешило на своей территории организовать учебные центры моджахедов. Он в жесткой форме обвинил Раббани, что тот, в тайне от властей, допустил пребывание в этих лагерях русских пленных, издевательства над которыми, со стороны моджахедов и послужили причиной восстания. Он призвал Раббани принять незамедлительные меры, по локализации восстания, ибо дальнейшее сопротивление русских, может стать известным мировой общественности.
— Я думаю, господин богослов, — подвел черту Али Хан, с издевкой подчеркивая богословское образование Раббани, — что вы сделаете правильный вывод, и молите аллаха, чтобы этот инцидент не стал известен мировой общественности.
Али Хан, который являлся ярым приверженцем другого лидера альянса — Хекматиара, хотел высказать Раббани много неприятных слов, но, помня инструктаж своего руководства, что американцы не заинтересованы терять Раббани, как перспективного союзника, промолчал.
Ему было хорошо известно, что Раббани бывший профессор богословия Кабульского университета, а возглавляемая им ИОА — Исламское Общество Афганистана — одна из наиболее влиятельных партий альянса, представляющего интересы северных провинций Афганистана. Ему также было известно мнение американцев, что Раббани, хотя и фундаменталист, но фундаменталист гораздо умереннее, чем пользующийся его покровительством 34-летний Хекматиар — лидер ИПА (Исламская Партия Афганистана), о зверствах моджахедах которого на территории Афганистана, к сожалению, довольно часто пишут средства массовой информации. Поэтому определенные круги США и считают, что Раббани наиболее компромиссная фигура в предстоящих переговорах с действующим режимом Афганистана, и вполне мог бы стать лидером всей оппозиции. Министерство иностранных дел Пакистана и, конечно же, руководитель департамента по делам беженцев Афганистана Али Хан, не могли не знать, что кандидатура Раббани, по мнению американцев, в той или иной степени может устроить и оба крыла альянса и его западных союзников. Но было одно «но», о котором Али Хан прекрасно знал: Раббани — таджик, представитель этнического меньшинства. Поэтому у него оставалась, хотя и маленькая, но надежда, что лидеры пуштунских племен, составляющих более половины населения Афганистана, едва ли с этим согласятся. Но надежда к его глубокому сожалению, не оправдалась. Пройдет совсем немного времени и Раббани станет не только лидером оппозиции, но и президентом Афганистана…
— У меня есть для вас совет, мистер Раббани. Можете прислушаться к нему, или просто проигнорировать, — поднялся со стула представитель американского посольства Джексон.
— Вы должны лично пойти на переговоры с русскими. Пообещайте им, наконец, встречу с представителями Красного Креста….
— Но тогда вся мировая общественность узнает….
— Не беспокойтесь, господин Раббани, — перебил его Джексон, — скажете, что через тридцать минут эти представители будут. У этих людей будут и соответствующие документы, в подлинности которых не усомнится ни один эксперт.
— Но я уже дал команду, — Раббани посмотрел на командира полка личной гвардии Акбара, — начать завершающий этап операции с применением тяжелой артиллерии.
— Операцию нужно немедленно приостановить, — подал голос полковник Акахмед. — А в отношении использования артиллерии… — то вы, господин Раббани, погорячились. Вы, вероятно, забыли, что мы уже с вами обсуждали этот вопрос. Вы же прекрасно знаете, что находится на складе. Там, наряду с оружием, масса боеприпасов. А о складе, который находится рядом, где хранятся противотанковые и противопехотные мины? О них забыли? Достаточно одного разрыва на складе артиллерийского снаряда, как боеприпасы детонируют и последующий взрыв, вызывает детонацию склада с минами. Вы подумали о катастрофе, которая последует за этим? Но, слава всевышнему, — Акахмед, закатил глаза ко лбу, — использование артиллерии, в том числе танковых орудий, мы запретили.
Акахмед многое знал о прошлой и настоящей жизни это «богослова», в кавычках. Ему было давно известно, что в моральном отношении этот человек далеко не идеал, прячущий свои порочные дела за личиной «защитника ислама». Его растленность берет начало еще с юношеских лет, когда он сошелся с семьей, богатого куца Керим Бая, известного своей растленностью всему Кабулу. В доме Керим Бая устраивались оргии, которые завершались насилием над малолетними девочками.
Известно Акахмеду было и то, что, обосновавшись в Пакистане в роли лидера ИОА, Раббани занялся торговлей наркотиками и является одним из крупнейших поставщиков опиума и героина в мусульманские страны. Прекрасно Акахмеду было известно, что этот «богослов», для функционирования своего тайного синдиката используя фонды и организационную структуру ИОА, беззастенчиво присваивает крупные суммы, предназначенные для оказания помощи афганским беженцам. В районах Дара — Адам — Хель и Черат в Пакистане действуют подпольные лаборатории по переработке опиума. Им создана сеть агентов для контрабанды наркотиков за рубеж, и что основными перевалочными пунктами являются Карачи и Кветта. Для пакистанских жителей, где расположены лагеря афганских беженцев, не является секретом, что более трети засылаемых в Афганистан боевиков Раббани — хронические наркоманы, которым поручаются самые изуверские задания.
Зная «потустороннюю» жизнь этого «богослова», Акахмед давно мог бы мог его уничтожить. Но было большое «Но»… — он был с ним в доле…
— Извините, мистер Акахмед, что я перебиваю вас. Я просто хотел бы напомнить мистеру Раббани о тех, кто занимается поставкой вам этого оружия и боеприпасов. И какая будет их реакция, если все это взлетит на воздух, — Джексон с усмешкой посмотрел на Раббани, бледное лицо которого наливалось бурым цветом.
— Не вы ли, мистер Раббани, три месяца назад изучали каталог фирмы «Интерамс», оружие которой находится на ваших складах, — с издевкой продолжал Джексон.
— Но шурави пообещали сами взорвать склады, если не будут выполнены их требования, — попытался защищаться Раббани.
— Если бы вы сразу сообщили о том, что случилось, давно все было бы локализовано. А теперь одна надежда, что русские блефуют. И не теряйте времени, Раббани, — посмотрел на того Джексон. — Действуйте!
Однако Раббани опоздал. Когда он, Акбар и Рахматулло еще только подъезжали к лагерю, он понял — поздно. Взрывы, автоматные и пулеметные очереди — все слилось в один оглушительный рев. Здание арсенала было окутано смрадом и дымом. Нечего было и думать, чтобы остановить моджахедов, которые были под самыми его стенами. И теперь, чтобы арсенал не взлетел на воздух, оставалось уповать только на одного аллаха.
