Андрей Левин - Желтый дракон ЦЗЯО
Проще говоря, Белый Бумажный Веер был идеологом «Анг Сун Тонг». Его роль, как порой говорил Желтый Дракон в узком кругу вождей, сводилась к тому, чтобы научить рядовых членов «триады» — «монахов» — больше молчать и меньше думать.
«Когда человек думает, — часто любил повторять Желтый Дракон, — это превращается у него в дурную привычку, от которой его потом трудно отучить. А молчать легче. Тем более, когда сознаешь, что молчание — это не столько золото, сколько жизнь».
Теми, кто не усваивал несложные положения «Канонов», занимался другой сидевший в комнате человек. Он имел сан Красного Жезла. Полсотни убийц, которых он держал в подчинении, по приказу своего босса немедленно и безжалостно расправлялись со всеми, кто проявлял малейшее недовольство, кто не умел держать язык за зубами или стремился занять место старшего по рангу.
Сам Красный Жезл, впрочем, давно метил на пост Белого Бумажного Веера. Этот пост давал больше полномочий и соответственно больше прибыли. Белый Бумажный Веер имел более обширные и выгодные районы для рэкета. Красный Жезл ненавидел «старшего брата» и ждал случая, чтобы убрать его с дороги.
С Белым Бумажным Веером, Красным Жезлом и другими главарями «триады» Желтый Дракон виделся редко. Обычно они встречались лишь во время ритуалов, проводившихся раз в два месяца. Другие встречи были исключением. Связь поддерживалась через человека, стоявшего на низшей ступени иерархической лестницы вождей, — Соломенную Сандалию.
Но сегодня и Белый Бумажный Веер и Красный Жезл уже во второй раз за последние три недели находились в «зеленой гостиной» Желтого Дракона.
— Право, экселенц, — оправдывающимся тоном проговорил Красный Жезл, — я ума не приложу, как мы могли просмотреть начало работ на Блаканг-Мати.
— Это беспредметный разговор, — поморщившись, произнес Желтый Дракон. — К тому же вашей вины здесь нет. Красный Жезл.
Он возвратился в кресло и стал пристально рассматривать свой золотой перстень с таким же, как и на лаковой картине, узором в виде свернувшихся драконов.
Речь Желтого Дракона была лаконичной. Он говорил всегда тихо, медленно, словно произносить слова ему стоило больших усилий. Он имел обыкновение разговаривать с собеседниками таким тоном, что те вдруг начинали чувствовать себя в чем-то виноватыми.
Красный Жезл прекрасно знал, что он ни при чем. О том, что на острове появились рабочие, Желтому Дракону должен был сообщить Тонкий Бамбук. Вместе со своими многочисленными осведомителями Тонкий Бамбук был глазами и ушами организации. Видя, что глава «триады» раздражен и раздражен сильно, Красный Жезл решил попытаться аккуратно переложить часть недовольства Желтого Дракона на своего «младшего брата». Но по тому, как Желтый Дракон его оборвал и сделал ударение на слове «здесь», Красный Жезл понял, что предстоит не слишком приятный разговор.
— Если экселенц позволит… — неуверенно начал он.
— Я слушаю.
— «Джи Хо» больше не будет мешать нам ни здесь, ни в Таиланде. Операция закончена. Со вчерашнего дня «Джи Хо» больше не существует. Их люди будут работать теперь на нас и…
— Сейчас меня это не интересует, — сухо произнес Желтый Дракон.
Его тонкие бледные пальцы скользнули в стоящую на столике коробку из черного дерева с изящным золотым орнаментом и извлекло оттуда сигарету. Красный Жезл торопливо достал из кармана зажигалку, чуть помедлил, давая улетучиться запаху газа, и услужливо поднес ее Желтому Дракону. Затем он вопросительно уставился на главу «Анг Сун Тонг».
— Экселенц желает узнать подробности акции на Блаканг-Мати, — вмешался Белый Бумажный Веер.
Красный Жезл не помнил случая, чтобы Желтый Дракон когда-нибудь интересовался деталями операций. О результатах ему сообщалось через Соломенную Сандалию, и этого всегда оказывалось достаточно. Так было и на этот раз. И вот спустя неделю Желтый Дракон почему-то решил вернуться к событиям той ночи. Это было явным проявлением недоверия к Красному Жезлу. И, судя по всему, без вмешательства Белого Бумажного Веера тут не обошлось. Красный Жезл одарил «старшего брата» не слишком дружелюбным взглядом.
— Я полагал, экселенц, что Соломенная Сандалия…
Он осекся, наткнувшись на немигающий взгляд бесцветных глаз Желтого Дракона, молча поклонился и начал рассказывать обстоятельно, не упуская ни малейшей подробности.
— Вы уверены, что полиция ничего не заметила? — спросил Желтый Дракон, когда Красный Жезл закончил.
— Снотворное сработало безотказно, экселенц.
— А этот ваш… сержант?
— Ко Ин, экселенц?
— Да.
— Он надежный человек.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Желтый Дракон.
— Вы имеете в виду, что у «Си-Ай-Ю» могут возникнуть какие-то подозрения?
— Я ничего не имею в виду. Вы знаете мой принцип: лучше отрубить палец, чтобы сохранить руку.
— Он вне подозрений, экселенц. Я вас уверяю. Ко Ин — один из моих лучших людей.
— И все же лишняя проверка не помешает.
— Слушаюсь, экселенц.
Желтый Дракон медленно поднял левую руку и потер пальцами висок. Белый Бумажный Веер и Красный Жезл молча ловили каждое его движение.
— Труп Лима не выведет «Си-Ай-Ю» на «Тумасик»? — снова обратился глава «Анг Сун Тонг» к Красному Жезлу.
— Исключено, экселенц. В Бангкоке у него не было «хвоста».
— Билет?
— Я все вытряхнул у него еще на судне, экселенц.
— Вы видели билет?
Красный Жезл вдруг отчетливо вспомнил, что в бумажнике Лима билета не оказалось. Но тогда это не имело никакого значения. Участь Лима была решена. В ожидании выкупа, который он обещал за свою жизнь и который все равно не спас его, Лима отвезли на Блаканг-Мати. А остров на протяжении последних двадцати лет надежно хранил свои тайны.
«Черт побрал бы этот гольф-клуб, этих рабочих и этот остров! — выругался про себя Красный Жезл. — Наверное, билет где-нибудь затерялся…» — Я уничтожил его, экселенц, — ответил он, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности.
— Так вы даете полную гарантию, что все было чисто, младший брат? — с ехидной вежливостью осведомился Белый Бумажный Веер.
— У старшего брата появились какие-то сомнения в отношении меня или моих людей? — с такой же подчеркнутой любезностью отозвался Красный Жезл, предчувствуя, однако, недоброе.
Губы Белого Бумажного Веера искривились в едва уловимой усмешке.
— Ну что вы, младший брат. Я даже убеждал экселенца в том, что эпизод с Сунгаем нужно считать чистейшей случайностью.
Так вот почему раздражен Желтый Дракон! В первую минуту Красный Жезл почувствовал, как он наполняется бессильной яростью. Белый Бумажный Веер умел наносить удары из-за угла. Но ярость тотчас же сменилась почти животным страхом. Неприятный, колющий холодок сбежал по спине. Он метнул короткий взгляд в сторону Желтого Дракона. Тот сидел не шелохнувшись — точь-в-точь нефритовая статуэтка из знаменитой коллекции братьев Ау.[7] И эта неподвижность не просто пугала. Она внушала ужас. Так замирает кобра, увидев перед собой жертву.
Сунгай, механик с «Тумасика», улизнул с судна еще до шторма, вероятно, сразу же после того, как Красный Жезл со своими людьми подчалил на моторных сампанах к судну и поднялся на борт. Исчезновение индонезийца было замечено слишком поздно. Правда. Красный Жезл не придал этому значения, потому что считал: механику не преодолеть сто миль, да к тому же еще и в шторм. Он не стал ничего говорить Желтому Дракону, чтобы лишний раз не раздражать его.
«Неужели проклятому индонезийцу все-таки удалось выплыть? — мелькнуло в голове Красного Жезла, но он постарался тут, же себя успокоить: — Нет, невозможно. Но как эта злобная крыса вынюхала, что Сунгай бросился в море?» — Мои люди совершенно случайно узнали о том, что Сунгай появился в доках, — словно угадав мысли Красного Жезла, произнес Белый Бумажный Веер.
— Почему вы не сказали мне, что Сунгай жив? — Тон Желтого Дракона не предвещал ничего хорошего.
— Экселенц, я был уверен в обратном.
— Вы знали о том, что он исчез с судна?
— Экселенц, — Красный Жезл облизал пересохшие от волнения губы, — надвигался сильный шторм… к тому же сто миль… я счел не заслуживающим вашего внимания…
— Вы знали о его исчезновении?
— Да, экселенц, — выдавил из себя Красный Жезл.
— Я очень недоволен вами. — тихо произнес Желтый Дракон, легонько постукивая по ладони взятым со стола игрушечным самурайским мечом.
Красный Жезл почувствовал такую слабость в ногах, что, прикажи ему Желтый Дракон встать, он не смог бы этого сделать. Красный Жезл хорошо знал, что означает эта игрушка в руках главы «триады». Если тот давал понять собеседнику, что разговор окончен, и не клал меч на место, участь уходившего была решена: через потайное отверстие в стене за руками Желтого Дракона обязательно следил кто-нибудь из его личной охраны. Правда, Желтый Дракон никогда не брал меч во время бесед с другими вождями «Анг Сун Тонг». Суд над ними, согласно «Канонам», вершился лишь во время ритуала. Но сейчас это было слабым утешением для Красного Жезла.
