Владимир Гриньков - Я – телохранитель
– Как долетел? – спросил у Костюкова Анатолий.
– Нормально.
– Нормально мы долетели, мужики! – тут же подключился тот, в кожаной куртке. – Народ в самолете был что надо! Настоящие сибиряки! Не то что фуфло это московское!
– А вы сами откуда? – вежливо поинтересовался у него Китайгородцев.
– Из Москвы я, – сообщил нетрезвый.
– Это сводный брат Тапаева, – шепнул на ухо Анатолию Богданов.
Кажется, от тапаевского родственничка он ничего доброго не ждал.
– Юрий! – представился нетрезвый и протянул Китайгородцеву руку. – А ты сибиряк? Я сибиряков уважаю!
Анатолий выразительно посмотрел на Богданова. Тот засуетился:
– Сейчас мы устроимся на ночлег, – излишне бодрым голосом сообщил Андрей Ильич.
Его слова были обращены к нетрезвому Юре, но гость и не собирался спать.
– За встречу! – огласил он повестку сегодняшнего заседания. – За встречу, мужики!
От него было слишком много шума. Что-то с ним надо было делать.
– Может, действительно отметим? – предложил Костюков и подмигнул своему коллеге.
Они поняли друг друга. Гостю до полной кондиции оставалось принять на грудь граммов двести, вряд ли больше, а потом уж он будет мирно спать – и проблем с ним никаких.
– Посиди с нами, – предложил Богданову Анатолий, сразу определив того, кто будет пить с неугомонным другом всех сибиряков.
Ильича не пришлось упрашивать. Уже через пять минут он принес с хозяйской кухни съестное. Тем временем Китайгородцев в одной из пустующих комнат второго этажа готовил нехитрое застолье.
– Летим мы, значит, – рассказывал Юрий, ни к кому конкретно не обращаясь, – а рядом со мной – такой пафосный мужик. Ну видно, что все у него тип-топ, что до дефолта ему еще далёко, и все такое прочее… Я ему говорю – давай выпьем. А у меня коньяк был. Московский. На Ленинградском шоссе делают. Не пили? Такой – с красной этикеткой. Им наш мэр сказал, чтоб, значит, не шалили. Чтоб качественно, мол, и без подделок. Ну, ребята стараются. И я этому мажору говорю – давай выпьем. А он… (непечатно)… нос воротит. Я ему тогда говорю – ты… (непечатно)… за здоровьем своим следишь и боишься лишний раз напиться, чтобы цирроз печени ненароком не заработать, да? А вот наш самолет сейчас… (непечатно)… и печень твоя, безо всякого там, заметь, цирроза будет висеть на какой-нибудь сосне – тебе от этого легче будет? Да ты посмотри… (непечатно)… в иллюминатор, у нас уже крыло горит, вот-вот самолет… (непечатно). Крыло не горело, ясное дело, это фонарь там такой – знаете? А он, хотя и разобрался, что фонарь, а все-таки его пробрало. В общем, пять минут я с ним еще… (непечатно)… по душам доверительно – и мажор этот спекся! Жалко, что коньяка у меня было только две бутылки, мы его… (непечатно)… этот… (непечатно) совсем скис, ему пакетики менять не успевали, он… (непечатно)… весь салон, и все… (непечатно)… ну просто… (непечатно)…
«Ему и двухсот граммов будет многовато, – подумал Китайгородцев. – В комнате – тепло, касатик хлопнет две мелкие рюмашки, и минут через пятнадцать его развезет окончательно…»
Налили по первой.
– За встречу! – провозгласил тост Богданов, подозрительно косясь на непрозрачную эмалированную кружку в руках Анатолия.
Потом он перевел взгляд на Костюкова, обнаружил у того такую же точно кружку – и понял, что с Юрой ему сегодня предстоит пить одному. Но нисколько не расстроился и даже подмигнул Китайгородцеву заговорщически.
– Так вот, я про мужика того, – не потерялнить повествования словоохотливый Юра. – Он, конечно, перец пафосный, но я так скажу. Сегодня ты – при бабках, а завтра при… (непечатно)… Проверено, в общем…
Как-то так это прозвучало, что можно было понять – проверено на личном опыте. Не все всегда гладко было в Юриной жизни, похоже.
– Он вообще-то ничего мужик оказался, – хмыкнул Юра. – Куртку вот мне свою подарил. Ничего себе курточка, да? Я с ним махнулся в общем. Отдал ему свое пальто, а куртку взял…
– А документы где были? – с невинным видом осведомился Анатолий.
– Какие документы?
– Паспорт ваш, например? При посадке в самолет вы паспорт предъявляли?
– Угу.
– А положили в какой карман? Тот, что в пальто?
Богданов следил за происходящим с таким заинтересованным видом, будто в эту самую минуту лично для него показывали фокус. И фокус удался. Юра полез во внутренний карман куртки, обнаружил там чужой паспорт, долго рассматривал фотографию своего недавнего собутыльника, прежде чем понял, что это – не его документы… И дальше уже пошла одна сплошная нецензурщина.
– Пора закругляться, – определил Китайгородцев. – Хватит нам всем уже на сегодня приключений. Андрей Ильич, наливай!
Юре налили дважды подряд, почти без перерыва, и через четверть часа он прикорнул в своем кресле.
* * *
– Клиент непростой, – сказал Анатолий.
Они с Костюковым сидели в комнате Китайго-родцева, и он сейчас вводил коллегу в курс, дела.
– Работать с ним непросто. Информации не дает практически никакой.
– Почему?
– Не доверяет нам. Или знает что-то такое, о чем вслух сказать просто боится. Как видишь, два варианта. Выбирай на вкус любой.
– Ты объяснял ему, что поделиться информацией – в его же собственных интересах?
– Объяснял.
– И как?
– Как об стенку горох.
– Понятно, – вздохнул Костюков.
Причину его опечаленности Китайгородцев знал. Однажды Костюков уже имел дело с клиентом, держащим секреты личной жизни в глубокой тайне от всех – в том числе и от своего телохранителя. Клиент был богат и всемогущ, а у таких людей всегда обнаруживается множество недоброжелателей, потому человеку и понадобилась охрана. Дисциплинированный Костюков как мог оберегал клиента от всевозможных напастей, но он не знал, к сожалению, что у его подопечного – серьезные разногласия с женой на почве взаимной неприязни, обоюдных подозрений и неурегулированности в вопросе, кому из них воспитывать единственную дочь, если супругам вдруг придется развестись… А развод между тем приближался со скоростью курьерского поезда, но о том телохранитель Костюков тоже, кстати, ничего не знал. А потом был банкет… Клиент Костюкова принимал гостей, был важен и высокомерен, чему способствовал и повод, по которому были званы гости, – хозяин в очередной раз добился каких-то вызывающих всеобщую зависть успехов и спешил свою радость донести до окружающих. Он был настоящим героем вечера. Царствовал. Блистал. До того самого момента, когда тихо ненавидящая его супруга прямо в присутствии многочисленных гостей не заехала клиенту Костюкова тортом в физиономию! А откуда телохранителю было знать, что эти двое друг с другом не ладят и степень их взаимной неприязни достигла опасного предела? Случился конфуз. И что самое главное – клиент потом не предъявил Костюкову никаких претензий. А все равно было неприятно. Прокол в работе… – Вроде бы зуб на него точат, – сказал Китайгородцев, имея в виду Тапаева. – Но степень опасности я пока просчитать не могу. Поэтому – только меры общего характера. Мы тут усилили режим, по техобеспечению поработали. Теперь вот ты приехал. Я на тебя девчонку оставлю, сам вплотную займусь хозяином особняка. Может, еще что и всплывет… Самая большая проблема – это его юбилей. Гости уже приглашены, так что, как ни крути, посторонние на охраняемой территории – это раз. Доставка съестного и спиртного, подготовка банкета, повара да официанты, то есть вся эта предпраздничная суета – два. Фейерверк готовится, будет пальба, так что охрана точно где-нибудь зевнет – это три. И опять же охрана: после банкета кто сонный будет, а кто и просто пьяный – это четыре.
– Наших бы сюда надо.
– Я еще пару человек попросил у Хамзы на усиление.
– А территория большая?
– Большая, – кивнул Китайгородцев… – Но я планирую территорию охранять силами местных, а мы прикроем хозяйский дом.
– Да, в таком случае четверых хватит…
Раздался собачий лай за окном.
– Сегодня хозяйский сын застрелил собаку, – вспомнил Анатолий. – Ты на этого парнишку обрати внимание. Наркоман.
– Какая стадия?
– Лечился в Москве. Лечение, судя по всему, ничего не дало.
– Понятно.
– Еще по здешним обитателям, – продолжал Китайгородцев. – Виталий Степанович, врач-нарколог, приехал из Москвы. Это он хозяйского сына пользовал.
– Не родственник?
– Нет.
Получалось, что человек почти чужой. Костюков это профессионально про себя отметил.
– Далее… Людмила, родная сестра юбиляра, а также ее супруг по имени Александр. Этот Александр почему-то недолюбливает Тапаева, а тот, судя по всему, платит ему той же монетой – даже не принимает его у себя, держит на расстоянии. Вот… Ну, Юру этого ты видел…
– Любителя сибиряков?
– Ага.
С этим Костюкову тоже было все ясно. Пьет. От таких телохранителям всегда только головная боль и дополнительные проблемы.