Хождение по трупам - Оранская Анна
И, естественно, опускаю, чем именно мы занимались, сообщая, что всю ночь смотрели фильмы, которые мне и вправду понравились, и я сказала Стэйси, что лично меня она устраивает и если мистер Мартен скажет то же самое, то вопрос решен.
— И это все, мисс?
Подношу к губам сигару, давая себе тайм-аут, судорожно думая, не может ли он знать о наших отношениях больше, чем он знает. Стэйси ведь мне после первого визита и нашего бурного акта названивала чуть ли не каждый день и заезжала часто до моего ареста, как раз в тот период, когда ФБР слушало мой телефон, но не могу вспомнить, звонила она мне на мобильный или на домашний и какой именно телефон они слушали — как раз в тот период у меня была охрана, которая, порасспроси ее, выложит все, так что опасно врать. И так как я трезва абсолютно, то не считаю себя самой умной и потому отвечаю честно: Стэйси с тех пор звонила мне несколько раз и говорила, что хотела бы приехать, и заезжала ко мне, и мне, с одной стороны, было неудобно ей отказать, потому что я понимала, как важна для нее эта роль, как ей хочется пробиться в жестоком и безжалостном мире кино. А с другой стороны, она мне нравилась, и я все равно одна, а Стэйси, будучи приятным собеседником, скрашивала это одиночество.
— Какие у вас были отношения со Стэйси Хэнсон, мисс? — вдруг спрашивает он, и вопрос настолько неожиданный — не приходило мне в голову, что он может об этом спросить, — что лицо выдает мое удивление.
— Что вы имеете в виду, детектив?
Хорошо, что я не сдержала эмоций — и для него, видно, вопрос нелегкий, потому что он смущен.
— Ну, нам известно, что Стэйси Хэнсон… Ну, что она занималась сексом с женщинами. У нее не было близкой подруги, которой бы она рассказывала об этом — и она не афишировала этого на телевидении, однако не скрывала, что женщины ей нравятся не меньше, чем мужчины, а может, и больше…
— Это часто встречается, детектив. А причем здесь, собственно, я? Вы хотите спросить, не были ли мы любовницами?!
Завершаю фразу восклицательным знаком — хотя ничего такого в этом вопросе на первый взгляд нет, это же не стыдно, а естественно, и ориентация у каждого своя, но, с другой стороны, это мое личное дело, с кем заниматься сексом — я же не спрашиваю детектива, возбуждают ли его самки гиппопотама. А ему неловко под моим пристальным и чуть непонимающим взглядом, он отводит глаза — впервые с начала беседы, — но тут же их поднимает, хотя нет в них прежней непоколебимой уверенности в себе, и кивает, чтобы ничего не говорить.
— Нет, детектив, этого между нами не было. Стэйси как-то обмолвилась, что бисексуальна, но мне ничего такого не предлагала — ей от меня нужно было совсем другое. Хотя, скажу вам честно, я не считаю однополую любовь извращением — но можете мне поверить, что вокруг меня слишком много уделяющих мне внимание представителей противоположного пола. Я знаю, что в Голливуде есть женщины, которые сделали карьеру благодаря собственному телу, но я не мужчина, чтобы оказывать кому-то протекцию в обмен на секс.
На лице у Брауна глубокомысленное выражение, хотя, кажется, я ничего лишнего не сказала.
— Вы не в курсе, мисс, принимала ли Стэйси Хэнсон наркотики?
— Она как-то говорила, что пробовала кокаин, что опять же для Голливуда неново, как вы, наверное, знаете из газет.
Надеюсь, он не спросит, нюхали ли мы кокаин вместе? В этом тоже нет ничего, но я не хочу, чтобы в моем досье появился еще один минус. Не уверена в близкой дружбе между ФБР и полицией, но не дай бог каким-то боком станет это известно Крайтону и его людям — и мне вполне могут приписать торговлю кокаином в международном масштабе.
— Чем еще я могу вам помочь, детектив?
Он задумывается — я ведь и так выложила уже все, что знаю о ней, все, что она говорила о себе, а знала я, оказывается, совсем немного, и о себе она, оказывается, молчала, как это в Америке и принято. А может, все же говорила — в последние две недели ежевечерних визитов, — только вот я не запомнила и никогда уже не вспомню.
Так что я воспользовалась паузой и сама начала задавать вопросы — и про то, кому нужно было ее убивать, и откуда взялась записка, и что она должна означать, и не оставил ли убийца каких-либо следов. И он, понятное дело, отвечал уклончиво — и, как я поняла, по его мнению, следовательно, по полицейской версии, записка оставлена чтобы запутать расследование, увести полицию по ложному следу, показав ей, что небогатая Стэйси Хэнсон имела отношение к огромным деньгам. А убийца, на их взгляд, скорее всего, связан с сексуальной ориентацией Стэйси: убила ее приревновавшая к кому-то партнерша-лесбиянка, наняв для этого киллера, или наркоделец, которому она задолжала деньги, но не пятьдесят миллионов, конечно. А так в квартире ничего не пропало, и машина на месте, и на банковском счету лежит порядка тридцати тысяч.
“Партнерша-лесбиянка” — это неплохо. Я оцениваю его полицейское чутье по достоинству. Вроде, казалось бы, живем в самой демократической стране мира — которая, по моему мнению, является самой косной, — а получается что нетрадиционная ориентация связана с чем-то криминальным. Ведь знает, что она была бисексуальна, но подозревает именно партнершу-лесбиянку, а вовсе не потенциального мужчину-любовника, у которого тоже могли быть поводы для ревности.
Конечно, версия не напрямую была высказана — и вопрос, насколько честно он говорил вообще, — но, по крайней мере, именно так я все поняла.
— Когда в последний раз Стэйси Хэнсон была у вас, мисс?
— Шестнадцатого числа, кажется. — Черт, как не хочется об этом говорить, но вдруг кто-то что-то видел, вдруг до сих пор слушается мой телефон, вопреки уверениям Бейли и Эда, вдруг следят за мной по-прежнему? Как будто внезапно оказалась вместо надежного покрытия хайвэя на занесенной снегом дороге, и каждое неверное движение может унести в кювет, и неизвестно, отделаешься ли вмятиной на корпусе машины — или останешься в нем навсегда. — Кажется, так — приехала ко мне часов в семь, а во сколько уехала, не помню, я ведь вам говорила, что веду ночной образ жизни — вот работаю над сценарием…
Слава Богу, что догадалась листки принести, а то мои слова насчет ночного образа жизни в связи с антипатией ко мне мистер Браун мог бы истолковать по-иному, вернее, по сути, истолковать их так, как все и было на самом деле, — но это было бы лишним.
— Она ничего не говорила вам — ну, необычного? Может, она была в плохом настроении или вы заметили, что с ней что-то происходит?
— Да нет, — отвечаю осторожно, чувствуя себя так, словно сижу в несущейся по льду машине, когда необходима максимальная концентрация, чтобы уцелеть. И руль надо поворачивать максимально осторожно, едва к нему притрагиваясь, и так же аккуратно касаться педалей, словно они из тончайшего стекла — потому что любое нерезкое даже, но просто слишком конкретное прикосновение может завершиться грозящей смертью аварией. — Она приехала, выпила немного, один коктейль, а может, два, я не считала. Я ей рассказала про изменения в сценарии, мои дополнения к нему — дело в том, что ей предстояло сыграть большую роль, и она очень ответственно подходила к предстоящей работе. Конечно, я не очень люблю визитеров и рабочие вопросы предпочитаю решать на работе — но я все равно сидела последнее время дома из-за проблем со здоровьем…
Замолкаю, ища верный ход и, кажется, его нахожу.
— Такие чисто женские проблемы — понимаете, детектив?
Откидываюсь на спинку дивана, чуть разводя ноги в чулках — делаю это чисто по привычке, и спохватываюсь, но замечаю с облегчением, что он на меня даже не смотрит. Но мои слова его все же смущают — и я представляю себе его бесцветную фригидную жену в ночной рубашке в цветочек и бигуди, с которой они занимаются сексом раз в неделю по пять — десять минут за сеанс. И он ложится на нее, и входит, и быстро кончает — при этом наверняка в презервативе, словно он может ее заразить, словно он с кем-то еще это делает, — и отправляется в душ. Для таких, как он, секс — это обязанность — если я, конечно, не ошибаюсь в нем, потому что человек с такой внешностью может быть и верным семьянином, и пламенным онанистом с мозолистыми руками и отполированным членом, и извращенцем, любящим смотреть на качающихся на качелях маленьких девочек, на их белые трусики, вспыхивающие под взлетающими коротенькими юбочками.
