Фридрих Незнанский - Опоздать на казнь
Но суховеи сметали тонкий слой плодородной почвы прочь, и оказалось, что в этой степи не растет ничего, кроме чахлой степной травы. Люди потянулись прочь отсюда, оставляя построенные в ударные сроки колхозы, поселки городского типа, одиноко стоящие в бескрайней степи элеваторы…
Оставались только те, кто жил здесь до начала покорения целины. Казахи, корейцы, немцы. И чеченцы, которые оказались в казахских степях в середине сороковых годов.
Ахмет рос бойким мальчиком. Здесь, под Карагандой, чеченцев было мало, а в школе, где учился Ахмет, их почти совсем не было. Только Ахмет и еще один парнишка, на год старше его — Салман. Они, конечно, дружили, вместе защищались от местной шпаны, и, надо сказать, получалось это довольно успешно. Дрались они так, как будто от исхода стычки зависела их жизнь. Не просто «до первой крови» (по негласному закону местной пацанвы), а до того момента, когда рядом стоящие или появившиеся на шум драки взрослые не разнимут. Если бы не вмешательство, неизвестно, чем могли закончиться эти драки. И Ахмет и Салман сражались, как бойцовые псы, самозабвенно, забывая обо всем на свете, видя перед собой только врага.
Постепенно их стали обходить стороной. Никому не хотелось повстречаться с чеченцами на узкой дорожке — кто знает, что могло прийти в голову этим «диким горцам», как их называли в поселке городского типа, который носил звучное название «Имени Заветов Ильича». В просторечии «Заветка».
И только старый Автандил-ага одобрительно кивал, когда мимо проходили приятели Ахмет и Салман, костяшки рук которых были вечно разбиты, а на лицах всегда можно было заметить две-три свежие царапины.
Впрочем, к окончанию школы Ахмет остался один. Вот как это произошло.
В северной части поселка, которая примыкала к железнодорожной платформе, появилась шпана с соседней станции Пролетарская. Они приезжали по выходным, наведывались в местный клуб на танцы, после которых увязывались за местными девчонками, которых и тискали в ближайших подворотнях. Конечно, местные, «заветчики», как их называли, стерпеть такого не могли, и то и дело вспыхивали драки не на жизнь, а на смерть. Тем не менее хулиганье с соседней станции одерживало верх — ребята там были здоровые, крепкие, кроме того, на соседней станции находились железнодорожные мастерские, где всегда можно было добыть цепь, выточить кастет, а то и заточку. На Заветах же Ильича имелась только хлопкопрядильная фабрика, и то работающая вполсилы.
Так что противостоять «пролетарским» было положительно невозможно. Поэтому местные ребята постепенно оставили попытки им противостоять, заключили мирное соглашение, по которому пришельцы имели полное право хозяйничать в поселке.
Ахмет и Салман держались особняком во время этих разборок. К местным они относились корректно, но близко не подпускали. У Салмана уже была девушка, красавица Фатима, с которой он гулял по местному «бродвею» — площади, носящей одноименное с поселком название Заветов Ильича, где можно было зайти в кафе «Целинница», поесть мороженое, а потом и в клуб, где крутили кино. Обычно Ахмет сопровождал их, и только вечером, после сеанса, Салман говорил ему по-чеченски, что пора ему домой, и Ахмет, не обижаясь, возвращался. Ходить по поселку один он не боялся.
В этот день они гуляли до поздней ночи. И уже когда собирались возвращаться домой, в конце освещенной улицы появилось шестеро «пролетарских». Ахмет сразу узнал их.
— Салман, их много, — вполголоса сказал он.
— Не бойся, — ответил Салман. — Положись на меня.
Фатима по-чеченски не понимала, но ледяное спокойствие Салмана передалось и ей.
Они продолжали не спеша шагать по улице навстречу хулиганам. Те шли молча, лишь тихо посмеиваясь в предвкушении забавы.
— Эй вы, чурки малолетние, давайте-ка мы вашу девку проводим. А вам баиньки пора! — наконец раздался голос, когда они поравнялись с бандой.
Салман молчал. Впрочем, Ахмет почувствовал, как тот напрягся.
Кто-то из банды протянул руку к Фатиме. В темноте блеснуло лезвие ножа. Даже не ножа, это больше походило на тесак, который вытачивали в железнодорожных мастерских из вагонных рессор.
— Ну давайте, мальчики, — почти ласково произнес тот, кто вытащил нож. — Идите домой.
И схватил Фатиму за локоть.
Что произошло дальше, Ахмет запомнил очень хорошо. Салман оттолкнул Фатиму назад и сам отскочил. Потом выхватил из кармана что-то, тускло блеснувшее в свете грязного фонаря, освещавшего улочку.
— Еще один шаг — и я стреляю, — сказал он спокойно, сняв пистолет с предохранителя.
Ахмет глазам своим не мог поверить. В руке Салмана был настоящий пистолет!
— Ну ты че, вообще, оборзел! — «пролетарский», впрочем, не потерял хладнокровия. — Думаешь, я твоей пушки испугаюсь? Пуганый, и не такими сопляками, как ты. В прошлом году освободился!
И он сделал шаг по направлению к Салману.
Выстрел прозвучал коротко и глухо. Салман умудрился приставить дуло к грудной клетке «пролетарца», так что пуля прошла навылет. Он рухнул как подкошенный.
— Валим отсюда! — почти шепотом произнес кто-то из «пролетарцев», и они всей гурьбой побежали прочь, оставив тело своего товарища на потрескавшемся асфальте. Впрочем, и Ахмет, и Салман, и Фатима тоже быстро скрылись.
На следующий день весть об убийстве потрясла поселок. Ахмет немного волновался за товарища, но тот хранил олимпийское спокойствие. Он не сомневался, что «пролетарцы» не выдадут.
— Почему? — задал ему вопрос Ахмет.
— Потому что мы — чеченцы, — ответил Салман. — Если они донесут, то завтра их самих убьют.
— Кто?
— А ты не знал, что в Пролетарском живут мои родственники? Вот они и убьют. Кровная месть…
Так Ахмет первый раз ощутил себя частью народа, который способен постоять за себя и который нещадно отомстит за каждого.
Это было приятно. Это было спокойно — например, «пролетарские» больше не появлялись в их поселке. Это вселяло уверенность в завтрашнем дне.
Но у Ахмета не было родственников. Своих родителей он не помнил, говорили, что они погибли, когда ему было не больше двух лет от роду. Воспитывала Ахмета дальняя родственница. Кроме нее, Ахмет родных не знал. И рассчитывать на то, что за него кто-то объявит кровную месть, было глупо. И Ахмет решил, что единственный выход — научиться самому мстить за себя. Его поразил тот случай, когда Салман застрелил из пистолета человека. Ахмет понял: для того чтобы стать сильнее всех, надо иметь в руках оружие.
Но где его взять? Тогда для Ахмета этот вопрос был серьезной проблемой. Единственным человеком, имеющим оружие, среди знакомых Ахмета был все тот же Салман. Но он, конечно, никому не показывал свой пистолет, а после убийства, возможно, вообще его выбросил или спрятал так, что ни одна живая душа его не найдет. Но Ахмет считал иначе. Он судил по себе. Вот если бы у него был пистолет, он бы его не выбросил. Он бы его, конечно, очень хорошо спрятал, но так, чтобы иногда любоваться им. Гладить его прохладную вороненую поверхность. Вдыхать запах оружейной смазки и пороха. Чувствовать в руке его тяжесть…
Долгих два года Ахмет выслеживал Салмана. Делать это было непросто, потому что они были друзьями и много времени проводили вместе. А Салман, ясное дело, наведывался к месту, где был спрятан пистолет, один.
И вот наконец Ахмету удалось узнать, где Салман прячет свое сокровище. Это был заброшенный барак в окрестностях поселка. Там, в узкой щели между перекрытиями, и хранился тот самый пистолет, аккуратно завернутый в промасленную бумагу.
Ахмет узнал тайну и теперь не мог усидеть на месте. Ему хотелось поскорее пробраться в тот барак и взять в руки оружие. Что он будет делать с ним дальше, Ахмет представлял плохо. Но главное — он будет обладать оружием…
Прошли две недели. Ахмет решил, что ждать достаточно, и, выбрав подходящий момент, когда Салман был в школе, пошел к заветному бараку. Без труда отыскал щель между перекрытиями. Вынул тяжелый сверток и развернул бумагу…
Да, это был он, тот самый пистолет. Изрядно потертый, видавший виды пистолет «ТТ», с накладками на рукоятке.
Теперь надо было уходить. Ахмет давно подыскал другое место, где он надежно спрячет пистолет. Он уже собирался снова завернуть оружие в бумагу, когда снаружи донеслись шаги. Они приближались. Человек явно шел к бараку…
Перед глазами Ахмета пронеслась давняя сцена на темной улице. Именно из этого пистолета был застрелен человек! И если оружие найдут в руках Ахмета, то именно его обвинят в убийстве!
Ахмет хладнокровно снял пистолет с предохранителя. И когда в двери появилась фигура, ни секунды не сомневаясь, нажал на спусковой крючок.
Выстрел прозвучал точно так же, как в ту ночь — коротко и глухо. Человек упал. Ахмет хладнокровно завернул пистолет в бумагу и направился к двери. И подойдя к выходу из барака, обомлел.
