Роберт Крейс - Смертельные игры
Примерно в два тридцать мимо меня потянулись вереницей ребятишки с книгами, а без пяти три темноволосый мальчик в куртке с надписью «Тимберленд» проехал по улице на стареньком горном велосипеде красного цвета. Тоби Нельсен. Он был тощим, с лошадиным лицом, большой задницей и узкими плечами, совсем как у отца. Он промчался по тротуару и резко остановился у входа в банк в тот момент, когда на парковку въехал темно-зеленый «крайслер ЛеБарон». Тоби смеялся. Женщина, которая могла быть Карен Шипли, вышла из «крайслера». Лет на двенадцать старше Карен Шипли на пленке, в пальто цвета ржавчины, явно сшитом на заказ, на высоких каблуках и в темных очках в черепаховой оправе. Короткие волосы великолепно оттеняли лицо сердечком. Держалась она прямо и очень уверенно. Не дергалась и не извивалась. Тоби поднял руки над головой и закричал:
— Я опередил тебя на целую милю!
Она что-то ответила, мальчик снова рассмеялся, и они вошли в банк. Я вслед за ними перешел на другую сторону улицы.
«Элвис Коул, Детектив-Профессионал. Мы Всегда Найдем Нашу Мамочку».
Когда я вошел в банк, Карен Шипли уже сидела в одном из задних кабинетов и разговаривала по телефону, мальчик устроился за журнальным столиком и что-то писал в блокноте. Я снова подошел к стойке и помахал рукой Джойс Стебен.
— Я вернулся.
Джойс Стебен оглянулась на Карен Шипли, продолжавшую разговаривать по телефону.
— Она занята. Как мне о вас доложить?
— Элвис Коул.
— Будьте добры, присядьте на минуту.
— Конечно.
Я подошел к маленькому круглому столику и сел напротив мальчика. Он писал в тетради желтым карандашом и даже не взглянул на меня. Дроби. Довольно крупный для своих двенадцати лет, он был удивительно похож на отца, хотя, наверное, об этом и не подозревал.
— Ты Тоби Ллойд?
Он поднял голову и улыбнулся:
— Да. Привет.
Здоровый, счастливый и совершенно обыкновенный ребенок.
— Ты сын Карен?
— Угу. Вы знакомы с моей мамой?
— Я приехал, чтобы с ней повидаться. Видел, как вы мчались по улице, точно два самолета.
Его улыбка стала еще шире.
— Я ее сегодня классно обставил. Обычно побеждает она.
— Мистер Коул? — позвала меня Карен Шипли. — Чем могу вам помочь?
Она стояла в узком проходе у дальнего конца стойки.
Я встал, подошел к ней и пожал ей руку. Ее рукопожатие оказалось твердым, рука сухой, и она смотрела на меня с уверенностью, словно говорила, что может исполнить любое мое банковское желание. Обручального кольца у нее на руке не было. Увидев ее совсем близко и без солнечных очков, я сразу понял, что передо мной та самая девушка с кинопленки, но не совсем. Лицо то же, но чуть другое. Словно Карен вошла в превращатель вместе с Кальвином и Гоббсом[19] и изменилась. Голос звучал ниже, вокруг глаз появилась легкая сеточка морщин, но сейчас она выглядела лучше, чем тогда, как это обычно случается с большинством женщин, когда им около тридцати.
— Надеюсь, вы сможете мне помочь, — ответил я. — Собираюсь перебраться в этот район и хотел бы обсудить возможность получения ссуды на покупку дома.
Карен одарила меня теплой профессиональной улыбкой:
— Давайте зайдем в мой кабинет и все обсудим.
— Давайте.
Ее кабинет оказался очень уютным и современным: с полированным рабочим столом, ухоженными растениями и удобными стульями, на которых сидели люди, пришедшие сюда по делу. Сидели и смотрели на нее. На низкой тумбе для папок, между двумя выходящими на парковку окнами с матовыми стеклами, стояла кофеварка фирмы «Тошиба», а на стене за столом висели фотографии в рамках, дипломы и сертификаты. На снимках весьма официального вида мужчины и женщины вручали Карен какие-то значки и официальные бумаги. Некоторые из них украшали стену. «Первая премия Новой Англии за заслуги в банковском и фондовом деле». «Премия за вклад в работу Ассоциации родителей и учителей». Премия Ротари клуба. Лицензия на совершение сделок с недвижимостью, вставленная в рамку, висела прямо под дипломом Государственного университета Нью-Йорка, степень бакалавра, финансы.
«Хи-хи. О, Питер, я, что ли, взаправду должна?»
Степень была получена два года назад. Я удивленно посмотрел на Карен и, кажется, даже улыбнулся. Да, много воды утекло с тех пор, как она гримировалась под официантку.
— Хотите кофе? — спросила она.
— Нет, спасибо.
Карен обошла стол, села, сложила перед собой руки и улыбнулась:
— Итак, чем я могу вам помочь?
Я встал и закрыл дверь.
— В этом нет необходимости, — сказала она.
Я оставил дверь закрытой и вернулся на свое место.
— Будет лучше, если она останется закрытой, — произнес я. — Боюсь, я пришел к вам под надуманным предлогом.
Она слегка нахмурилась, пытаясь понять, о чем я говорю.
— Я не собираюсь сюда переезжать и покупать дом, — сказал я. — Я частный детектив. Из Лос-Анджелеса.
Карен на мгновение застыла, левое веко ее задрожало. Затем на ее лице появилась вымученная официальная улыбка. Женщина склонила голову набок. Удивленно.
— Боюсь, я вас не понимаю.
Я достал сложенную фотографию девятнадцатилетней Карен Шипли, загримированной под официантку, развернул и положил перед ней на стол.
— Карен Шипли, — констатировал я.
Она наклонилась вперед и посмотрела на снимок, но в руки брать не стала.
— Извините. Меня зовут Карен Ллойд. И я не понимаю, о чем вы говорите.
— Ваш бывший муж Питер Алан Нельсен нанял меня, чтобы я вас нашел.
Она тряхнула головой, затем карандашом подтолкнула ко мне фотографию и встала:
— Я не знаю человека по имени Питер Алан Нельсен и никогда не была в Лос-Анджелесе.
— Да ладно вам, Карен, — откликнулся я.
— Извините. Но если вы не собираетесь вступать в деловые отношения с нашим банком, думаю, вам следует уйти.
Она обошла стол, открыла дверь и осталась стоять около нее, держась за ручку. Джойс Стебен посмотрела на нас из-за своего стола, а женщина с голубыми волосами забрала деньги у кассира.
Я взял фотографию со стола, посмотрел на нее, а затем — на женщину, стоявшую у двери. Это была одна и та же женщина. Нет, я не спятил.
— Десять лет назад вы и Питер Алан Нельсен развелись. Вашего агента звали Оскар Кертисс. Вы жили в доме на Бичвуд-драйв, принадлежащем женщине по имени Мириам Дичестер, почти год, а затем сбежали, не заплатив за три месяца. Через двадцать два месяца после этого вы прислали ей перевод на четыреста сорок два доллара и восемнадцать центов. На нем стоял штамп почтового отделения этого города. Ваша девичья фамилия Шипли. Затем вы стали Карен Нельсен, а теперь превратились в Карен Ллойд.
Она с такой силой вцепилась в дверную ручку, что жилы у нее на руке надулись и выступили, словно струны, как будто она пыталась удержать не столько дверь, сколько конструкцию, которую сооружала много лет и которая могла в любой момент рухнуть. Веко снова задрожало.
— Извините, не понимаю, о чем вы говорите.
— Не понимаете?
Она снова нацепила профессиональную улыбку, но на сей раз у нее получилось не слишком удачно.
— Извините.
Я помахал в воздухе фотографией.
— Это не вы?
Очередная вымученная улыбка.
— Нет. Мы, конечно, похожи, и я понимаю, что это вполне могло ввести вас в заблуждение.
Я кивнул. Снаружи женщина с голубыми волосами убрала деньги в простой белый конверт, засунула его под блузку и вышла. Джойс Стебен разговаривала по телефону. Охранник продолжал читать Тома Клэнси.
Никто не собирался броситься мне на помощь. Впрочем, я на это и не рассчитывал.
— Питеру ничего от вас не нужно, — заявил я. — Он не намерен вмешиваться в вашу жизнь и жизнь вашего сына. Он просто хочет с ним познакомиться. Мне показалось, что это искреннее желание. Вы ничего не выиграете, если будете продолжать упорствовать.
Она даже не шелохнулась.
Я развел руками.
— Карен, вы попались.
Она чуть заметно пожала плечами и тряхнула головой.
— Надеюсь, вы найдете ту, что ищете. Я серьезно. А теперь, извините, мне надо работать.
Она не пошевелилась, я тоже. Снаружи чернокожий мужчина в бейсболке с надписью «Нью-йоркские янки» подошел к оператору, а Джойс Стебен повесила трубку и начала что-то писать на желтом официальном бланке. Где-то в глубинах маленького здания включилась система отопления, и в комнату стал поступать теплый воздух.
— Если вы считаете мои заявления голословными, позовите охранника и велите ему меня вывести, — предложил я.
Карен Шипли прищурилась в надежде, что левый глаз перестанет дергаться. Костяшки пальцев руки, которой она держалась за дверь, побелели. В кабинете повисла мучительная пауза. Затем она облизала губы кончиком языка.
— Мне жаль, что вы зря потратили время, но ничем не могу вам помочь, — произнесла она.
