Александр Тамоников - Пропуск с красной печатью
Тем временем женщины расплатились и покинули магазин, стеклянные двери закрылись за ними.
Гальский действовал на грани фола. За холодильником – дверь, приоткрытая сантиметров на десять. Майор сунулся внутрь, обнаружил коридор, изгибающийся непонятно куда, справа еще одна дверь – то ли подсобка, то ли склад. Пригибаясь, он вернулся в зал, схватил за шиворот мертвеца и поволок в проем. Вытащил тело в коридор, пристроил за порогом. Эх, мужик, сгубило тебя предательское чувство справедливости. Нет ее нигде. Он невольно усмехнулся и осторожными шагами вернулся в зал. Подошел с корзиной к кассе, глаза в темных очках уткнулись в телефон – он делал вид, что набирает сообщение. Кассирше его личность была безразлична, она пробила несколько упаковок, большую бутылку минералки, после чего покупатель спокойно направился к выходу. Хорошо, что не прикончил эту дуру – на крыльцо поднимались двое мужчин. Он посторонился, пропуская их, и широким шагом направился к заправочной колонке. Парнишка в комбинезоне уже заправил машину, сунул ему сдачу. Он махнул рукой – возьми себе, и, забравшись в машину, неспешно покатил на трассу…
Группа медленно перемещалась к вражеской столице. Матиани и Тамадзе докладывали: происшествий нет, по курсу Тула. «Гастарбайтеры» Бредун, Кургаш и Романько отстали от них километров на семьдесят и усердно сокращали дистанцию. «Не гоните сильно, – предупредил Гальский, – одни уже добегались».
Он имел в виду лейтенанта Беллу Литвину и снайпера-гранатометчика Трофима Журковича, «косящих» под едущую на заработки украинскую семью. Полчаса назад Белла вышла на связь и сконфуженно доложила: «Первый, у нас ЧП». От долгой езды на солнце перегрелся двигатель, пришлось сделать остановку, открывать капот. Дело происходило в безлюдной местности недалеко от населенного пункта Верхние Угри. Тут же, как по щучьему велению, перед ними остановился экипаж ДПС и стал докапываться – фары грязные, огнетушителя нет, колеса разные. Белла усердно вертела попой, но не помогло. Стали выяснять личности, забрали права, чтобы оформить протокол. Дали тысячу – только оскорбили. Помножили на пять – тоже мало. Инспектора доходчиво объяснили: кризис, а вы – граждане недружественного государства. Обандерили там, понимаешь, всю страну, Россию объявили агрессором, а сами все равно сюда едете, словно вам тут медом намазано… Терпели до последнего, чтобы разъехаться с миром. Стали умножать пять тысяч на два, в этот момент один из инспекторов и выяснил, что права «липовые», а машина с этим номером двигателя уже четыре года числится в угоне в Гомельской области Белоруссии. Инспектора (а их было двое) вытащили стволы, и вопрос о деньгах «благополучно» отпал. Один из них уже тянулся к рации, чтобы вызвать подкрепление. Белла сломала ему лучевую кость, разбила ключицу, а потом добила ребром ладони по горлу. Второй при этом со страху забыл, где у него флажок предохранителя. Журкович сбил его с ног, швырнул в канаву водостока, где и задушил голыми руками. Слава богу, свидетелей не было. Первого инспектора отправили в кювет вслед за вторым, забросали ветками, машину загнали в лес, а сами поехали дальше. Определенности никакой. Инспекторов могут хватиться через десять минут, а могут и до вечера о них не вспомнить. «Надеюсь, трудные времена еще не наступили, Первый?» – выразила надежду Белла. «Трудные времена я вам гарантирую, – процедил Гальский. – Чтобы больше такого не было. Изучите карту, выбирайте другой маршрут».
Глупо распекать и грозиться карами. Он, как никто другой, знал, что такое форс-мажор и прочие обстоятельства неодолимой силы. Сам недавно влез в такое удовольствие. Через несколько минут он связался со всеми машинами, объявил режим тишины в эфире. Каждый знает, где он должен быть и в какое время. Нечего языками трепать, приближаемся к столичному региону, предельное внимание и концентрация…
В первом часу ночи Гальский съехал с Ногинского шоссе, обогнул поселок Солнечный, переехал шоссе Энтузиастов и долго двигался лесной дорогой между Ногинском и Электрогорском. Навигатор подсказывал, куда свернуть. Он снова пересек какое-то шоссе, въехал в небольшой населенный пункт Тимаково. Городок был малоэтажный, на южной окраине теснились гаражи. Окна в домах почти не горели. Под фонарем притулились киоски, круглосуточный фастфуд. От последнего отъехала дежурная полицейская машина. Гальский проводил ее глазами, выбрался наружу, побрел покупать кофе – глаза уже слипались. Напиток вернул бодрость. Он обогнул городок с востока. Петляющая дорога уходила в лес.
Поселок Тимаково для группы «Оцелот» был сегодня обязательным номером программы. У гаражных боксов на северной окраине имелась парковка, где местные ставили машины. На ней его бойцы и должны были оставить свой транспорт. Не пропадут за двое суток.
Он въехал в лес, сместился с проезжей части, остановился и выключил световые приборы. Настала темень, которую лишь отчасти разбавлял белесый лунный свет, проникающий сквозь прорехи в кронах. Лес вдруг зашевелился, из кустов и канав полезли какие-то существа, окружили машину, стали царапаться в стекла, подвывать со зловещими нотками. «Приколисты, – подумал майор, снимая блокировку с дверей, – лучше бы занялись чем-нибудь общественно полезным».
На сиденье рядом с ним опустился помощник капитан Тарас Бредун – светловолосый, с короткой стрижкой и выразительным греко-римским носом, имеющим похвальный нюх. Полгода назад Тарас ушел из батальона «Азов», который даже по украинским меркам становился чем-то одиозным и неприемлемым. По убеждениям он был крайне правым, но позволял себе некоторую гибкость, понимая, что на одних нацистских убеждениях далеко не уедешь. Убеждениями не кичился, был сдержан. Имел прекрасную подготовку, фронтовой опыт, осилил изматывающий учебный процесс на тренировочной базе спецназа под Тернополем.
– Ты практически вовремя, Виктор Михайлович, – проворчал Тарас, устраиваясь поудобнее, – а то задницы уже к земле пристыли.
– Позже всех приехал, – проворчала крашеная блондинка Белла, пролезая за Журковичем на заднее сиденье. – Ну, мы так и знали, – шумно поводила она носом. – Кофе пахнет, развлекался, пока мы к земле привыкали.
Она служила в севастопольском отряде морской пехоты, пока не началась та позорная крымская заварушка. Трофим Журкович служил вместе с ней. Из всего отряда «морпехов» лишь они вдвоем хотели оказать сопротивление, когда российская армия в образе зеленых человечков постучалась в двери. Умереть не дали добрые люди, быстро разоружили.
– Дьявол, как тесен мир… – с трудом справляясь с тяжелой сумкой, влез вслед за ними конопатый Влас Романько – всегда уверенный в себе, невозмутимый, кавалер ордена Богдана Хмельницкого, Данила Гальцького и медали «Захиснику Вітчизни»; умудрившийся со своим взводом спецназа отметиться во всех позорных котлах, куда попадала украинская армия (Дебальцевский, Илловайский), но неизменно выходивший с честью из боя. С головой этот парень дружил, бездумным авантюристом не был, всегда умел находить выход из запутанных ситуаций.
В задний отсек универсала забрались трое – Никита Кургаш, Резо Матиани и Отар Тамадзе. Кургаш, загорелый, с впечатляющим разворотом плеч, до недавнего времени служил в спецназе «Альфа», отличился в зоне АТО – командовал отделением спецназа, которое пробило кольцо террористов под хутором Листвянка и держало оборону, пока потрепанный механизированный полк выходил из окружения, и даже подбило несколько танков, после чего без потерь воссоединилось с товарищами. Случай был практически уникальный. Тогда-то майор Гальский, набиравший команду, и обратил внимание на этого здоровяка. Молодой красавчик Резо Матиани был урожденным «хохлом» – родом с Чернигова, и помимо внешности не имел ничего грузинского, без запинки шпарил по-русски и по-украински, даже проучился несколько лет (пока не надоело) в одном из технических вузов Киева. После этого подался на работу в милицию, потом в ОМОН, прошел подготовку на тренировочной базе элитного спецназа под Волынском. Отар Тамадзе год назад прибыл из Тбилиси, где служил в батальоне легкой пехоты «Шавнабада» – грузинском военном спецназе, дорос до звания старшего лейтенанта. Патологически ненавидел Россию, отнявшую у него в августе 2008-го родного брата. Темперамента в нем было хоть отбавляй, но Отар умел его обуздывать, имел трезвый ум и холодное сердце, позволяющее лишний раз не задумываться о морали.
Диверсанты пристраивались в заднем отсеке – на запаске, на грудах мешковины.
– Замерз, сука… – ворчал Кургаш. – Чертова страна, и климат здесь такой же хреновый…
– Незамерзайку попей, – посоветовала Белла. – Вы что там возитесь, мужчины? Все расселись? Можно ехать, пан майор.
– Происшествия? – сухо бросил Гальский, включая фары и выводя машину на дорогу.
