Александр Бушков - Голая королева. Белая гвардия-3
— Никаких, — сказал Мазур.
— Тогда, быть может, вам лучше немедленно отправиться туда, откуда можете связаться с начальством?
— Безусловно, — сказал Мазур, забрал со столика фуражку, надел ее привычно и встал.
Прошел по тихому безлюдному коридору, спустился на первый этаж, вышел и направился по обсаженной цветущими кустами аллее к высоким воротам из литого чугунного кружева, где возле калитки уже предупредительно маячил ливрейный привратник. Каковую тут же и распахнул перед господином полковником, почтительно кланяясь.
Уже привычно сунув ему ассигнацию, Мазур свернул направо, неторопливо зашагал по неширокой тихой улочке вдоль высокой стены, окружавшей только что покинутый им домик посреди небольшого красивого парка. Это, как знали посвященные, был элитный бордель для денежных штатских и офицеров в чинах — куда последним было не зазорно являться и форме. Вот только неписаный этикет требовал оставлять машины неподалеку, а не подкатывать на них к воротам... Черт!
Он как раз свернул за угол, до машины оставалось пройти метров триста — но навстречу во всю ширину улочки валила толпа местных, возбужденная, орущая что-то смутно знакомое, махавшая руками. А в рученьках-то у кого арматурина, у кого здоровенный кол, у кого горсть булыжников... На глазах Мазура один такой урод размахнулся и запустил пару каменюг в окна ближайшего особняка. Стекла вылетели с жалобным звоном, толпа взревела пуще. Ага, вот оно что...
— Бахура! Лабарта!
Демонстрация протеста с местной спецификой. И поздно поворачивать назад, его уже заметили...
Меж Мазуром и толпой было метров сто, и это расстояние быстро сокращалось. Он не замедлил неторопливого шага, лихорадочно прокачивая ситуацию, возможности...
Бежать отсюда со всех ног не то чтобы унизительно — хотя и унизительно, конечно, полковник в полной форме, пусть и парадной, спасается бегством от городской босоты... Нерационально, вот что. Собаки инстинктивно бросаются вслед бегущему от них. Вся орава, без сомнения, рванет следом, обретя ясную и конкретную цель, а этой части города он совершенно не знает, может сходу влететь в какой-нибудь тупик, откуда уже не выбраться. В кобуре у него великолепная итальянская «Беретта» с магазином восемнадцать патронов, при кобуре кармашек с запасной обоймой — но их тут не менее сотни, и, если открыть огонь, могут и не разбежаться, потому что он один-одинешенек...
Приходилось рисковать. Здоровая наглость вместо бегства. С тех пор, как к власти пришел Папа, подобных выходок практически не случалось — потому что самые первые моментально рассеяли пулеметным огнем с броневиков, и любители пошуметь сделали выводы. Так что кое-что у них вбито в подсознание крепенько, и нет еще революционного навыка бестрепетно резать господ офицеров и прочую буржуазию...
Где-то под ложечкой примостился мерзкий ледяной комок — но Мазур, не останавливаясь, все так же неторопливо и вальяжно шагал навстречу толпе, прямой, как жердь, надменно задрав подбородок, небрежно помахивая зажатыми в левой руке белыми перчатками, так, словно этой шпаны не существовало вовсе и он был единственным на улице прохожим. Прикинул, конечно, как в случае чего отбить удар, выхватить пистолет, куда метнуться...
Ага, с-суки! Те, на кого он шел с самым невозмутимым видом, приостановились, сбились с шага, и на их рожах, кроме тупой, не рассуждающей ярости и желания крушить все вокруг, появились некие слабые признаки других эмоций — растерянность, удивление, тень паники...
Упершись в них холодным презрительным взглядом, Мазур шагал прямо на толпу.
И они не выдержали. Шарахнулись в обе стороны, освобождая достаточно широкий проход, практически весь тротуар. Мазур, все так же задрав подбородок, шел сквозь толпу, как горячий нож сквозь масло, справа слева таращились уже не столько яростные, сколько удивленные рожи. Шел в облаке не самых приятных ароматов немытых тел, несвежей одежды, отроду нестиранных носков — и с радостью отмечал, что ни один кол или арматурина не поднялись для удара. Хотя в голове мелькнуло: черт их знает, шарахнут сзади по башке — и кранты...
Обошлось. Он благополучно миновал толпу, судя по звукам за спиной, сомкнувшуюся и повалившую дальше с теми же воплям насчет «бахура» и «лабарта». Обошлось, шумно выдохнул, прикрыв на миг глаза, помотал головой — и пошел дальше, без малейшей дрожи в коленках — правда, чувствовал, что взмокшая рубашка на спине липла к телу... Ладно, обошлось.
Еще издали он увидел, что его черный «ситроен», как и полдюжины других солидных машин рядом (чьи владельцы, несомненно, пребывали сейчас в борделе) стал безвинной жертвой политических баталий — стекла выбиты начисто, фары разбиты, черный лакированный корпус там и сям украшен вмятинами. Размялись мимоходом, скоты...
Он подошел, заглянул внутрь. Его водителькапрал ухитрился втиснуться под приборную доску почти целиком, так там и пребывал, прикрыв голову ладонями. Крови на нем не заметно — и то ладно...
— Капрал, ко мне! — рявкнул Мазур командным тоном.
Капрал зашевелился, осторожненько выглянул, узрев начальство, прямо-таки просиял, выбрался из машины, озираясь, попытался принять надлежащую стойку «смирно» — но дрожал весь, как заяц.
— Докладывайте, — ледяным тоном приказал Мазур.
Заикаясь и запинаясь, капрал принялся рассказывать, как из переулка вдруг вывалила орущая толпа, как, пока они крушили ближайшие машины, он успел спрятаться, как побили стекла и изрядно постучали по машине своим дубьем — а его трогать не стали, быстро пошли дальше. Господин полковник должен понять: что он мог сделать против такой толпы со своим пистолетиком?
Мазур и не думал его распекать — в общем, не за что. В самом деле, чего стоит один-единственный пистолет против такой оравы?
К капралам народ испытывает не в пример меньше почтения, чем к бравым полковникам. Один выстрел — и парня, точно, вытащили бы из машины и порвали в клочки...
Встрепенулся, прислушался. Примерно в полукилометре, в той стороне, куда ушли жаждущие свободы, длинно затарахтели очереди — не только автоматные, работала и парочка пулеметов. Ага, пожар гасили в зародыше самыми решительными мерами, во имя той самой пресловутой стабильности. Ну а потом, надо полагать, поскольку само событие от окружающего мира не укрыть, его постараются выставить результатом происков иностранных агентов. Самое смешное, что так оно и может оказаться в реальности...
Справа налево, в ту сторону, где продолжалась ожесточенная пальба, промчалась короткая колонна — пулеметный броневик и два грузовика, набитых жандармами. Ну да, гасили в зародыше и не церемонились…
Мазур обошел машину, и, убедившись, что ни одна покрышка не пробита, старательно и брезгливо смахнул прямо на пол осколки стекла. Уселся на свое обычное место — под ногами мерзко хрустнуло стекло — прикрикнул на водителя:
— В Лунный дворец, живо!
Капрал, словно очнувшись, устроился за рулем, дрожащими руками включил зажигание. Ладно, авось не расшибемся...
— В Лунный дворец, — повторил Мазур. — На полной скорости. Правила движения можешь не соблюдать. И смотри у меня!
«Ситроен» прямо-таки прыгнул вперед, со скрежетом снеся правым боком бампер соседней машины, помчал, чуть виляя. Ну, в общем, все в порядке. Даже если Лаврика сейчас во дворце нет, нетрудно устроить масштабнейшие поиски. Как-никак (что, между нами, чуточку приятно) в Лунном дворце слово Мазура кое-что да значит, и его приказы выполняются расторопно...
Глава пятая. Успехи на море и неудачи на суше
Они шли тройкой, размеренно колыша ластами — излишнее многолюдство тут ни к чему. Впереди, бок о бок, Мазур с Фантомасом буксировали заряды — небольшие, но тяжеленькие, а потому ради удобства снабженные резиновыми мешками с водородом, лишившими под водой мины всякого веса. На «Ворошилове» в числе прочего хитрого имущества, ненужного обычным военным кораблям, имелась и вырабатывавшая водород из забортной воды установка — как раз для таких вот случаев.
Лаврик шел замыкающим, метрах в трех позади и выше — страховал, как полагается. Что было чистой формальностью: ну откуда тут взяться внезапно рванувшимся бы навстречу ч у ж и м боевым пловцам? Никак их не может оказаться на либерийской посудине. Однако порядок есть порядок.
Нельзя сказать, что они плыли в совершеннейшем мраке — как всегда в этих широтах, вода чуточку фосфоресцировала из-за превеликого множества разных микроорганизмов, чьи длинные ученые названия Мазура никогда не интересовали, поскольку не имели никакого отношения к делу.
Еще раз сверившись с компасом, Мазур убедился, что они по прямой идут к цели — а как же иначе, не новички, ни один хорошо обученный человек не заплутал бы, когда проплыть предстояло всего-то метров пятьсот, или, если по-флотски, около трех кабельтовых. И более длинные концы отмахивать под водой приходилось, не плутая...
