Данил Корецкий - Основная операция
— Заткнись и выполняй приказ! — рявкнул Ершов. — Оружие должно быть у командира, а ты следи за горизонтом!
Кисляков вздрогнул.
— Ладно, ладно, не ори… — примирительно пробормотал он и прильнул к окулярам.
Ершов и Еремеев снова переглянулись.
Может, у товарища еще и не «поехала крыша», просто раздражение, депрессия… Но лучше не давать ему ни ножа, ни револьвера, не поворачиваться спиной и не оставлять бодрствовать, когда двое других спят.
Еремеев разделал макрель на куски для провяливания. Он обыденно выполнял работу, ставшую привычной и необходимую для того, чтобы выжить. Но мысли возвращались к главному вопросу: какая сволочь бросила их на верную гибель? Кто отдал приказ? И чем он мог быть вызван?
— Надо было нам перемочить их всех, — неожиданно сказал Кисляков.
— Кого? — удивился командир.
— Американцев. Захватить лодку — и дело с концом! Сейчас бы уже были дома.
— Больно ты быстрый. Перемочить… За что? И разве это так просто?
— Просто, сложно… Я вернуться хочу! Посмотреть в глаза сукам, которые нас уже похоронили с воинскими почестями! Знаю я эти почести! Закопали гробы с камнями да дали залп… Квартиру Нинке небось никто не выделит, так и будет мыкаться с девчонкой по углам! И за нас ни с кого не спросят — спишут, и дело с концом!
Его спутники тяжело вздохнули. Скорей всего так и будет. Подумаешь, три человека! Сейчас целые дивизии списывают, и ничего!
Ход мыслей преданных начальством «тюленей» был верным: жертва пешек — обычное дело в любой игре. Но в данном случае игра имела продолжение и ставила целью низвержение более крупных фигур. А потому безболезненного «списания» пропавших не произошло.
* * *— Какова судьба трех офицеров, прикомандированных к вашему судну для выполнения специального задания?
Генерал Верлинов возглавлял служебное расследование в ранге специального представителя Президента. Он занимал свой собственный кабинет в бывшем одиннадцатом отделе, а ныне Управлении по безопасности специальных технических объектов. Напротив, за приставным столиком, сидел седой, просоленный морскими ветрами и сильно загорелый командир специальной плавучей базы, замаскированной под болгарское научно-исследовательское судно «Солнечный берег». За десятилетия нелегальной работы он забыл свою настоящую фамилию и привык к конспиративному болгарскому имени и цифровому псевдониму «четыреста двадцать восьмой». И то и другое ему порядком осточертело.
— Где эти люди? — повторил вопрос Верлинов. Энергичный и целеустремленный, в отглаженном и безупречно сидящем генеральском мундире, он разительно отличался от заметно подавленного полковника, на котором нелепо топорщился китель с чужого плеча: на «ковер» полагается являться в форме, а «четыреста двадцать восьмой» всю службу проходил в тельняшке да штатских костюмах.
— Они спустились на глубину, в это время власти собрались произвести досмотр «Солнечного берега», я запросил Центр и получил приказ покинуть территориальные воды Греции…
Голос полковника звучал глухо, и смотреть Верлинову в глаза он избегал, хотя старался, чтобы это выглядело естественно: то рассматривал свои туфли, то обшаривал взглядом кабинет.
— Выполняя приказ, я поднял колокол и ушел в нейтральные воды. О судьбе водолазов мне ничего не известно. Связь с ними отсутствовала.
— Значит, вы бросили товарищей на гибель?
— Я выполнил приказ, — повторил «четыреста двадцать восьмой». Он все решил для себя тогда, когда приказал поднять пустой колокол. И рассчитал, что приказ защитит его от неблагоприятных последствий. Но лица оставленных в пучине людей навсегда врезались в память.
— Иначе база была бы расшифрована и разразился международный скандал.
— Кто подписал приказ?
Верлинов спрашивал для диктофонной записи. Копия шифротелеграммы уже лежала у него в папке.
— Полковник Дронов.
Недолго занимавший должность начальника управления Дронов оглушенно расхаживал по коридору. Увидев Верлинова, он потерял дар речи, а прочтя предписание на проведение служебного расследования, понял, что судьба его предрешена. И учреждение гудело, как растревоженный улей: "меняется власть… ", "никакой он, оказывается, не предатель — видно, выполнял особое задание… ", "еще бы, полномочия от самого Президента… ".
Из кабинета на негнущихся ногах вышел «четыреста двадцать восьмой».
— Вам приказано зайти.
Дронов с трудом открыл удивительно тугую дверь.
— Где группа лейтенанта Еремеева? — сразу же спросил генерал, даже не предлагая ему сесть.
Полковник пожал плечами. В этой игре роль жертвы предназначалась ему. А значит, оправданий никто слушать не будет. Да и чем оправдать гибель троих подводников…
— Где начальник института Данилов?
Дронов обессиленно прислонился к стене.
— Это был несчастный случай… Передозировали «сыворотку правды»…
— Значит, преступная халатность, незаконные методы ведения дознания и неумышленное убийство, — обращаясь к самому себе, подытожил Верлинов. — Что ж, юристы разберутся.
Он нажал кнопку селектора. Через несколько минут два ухватистых молодца в штатском из прибывшей с генералом свиты вошли в кабинет, привычно срезали с Дронова погоны и, крепко взяв под руки, свели вниз, к машине. Здесь на него надели наручники.
— Давай в ГВП, — приказал старший и водитель привычно тронул с места.
Директор ФСБ, как и положено по должности, узнал о происходящем очень быстро. Полученная информация казалась невероятной: убежавший за кордон Верлинов внезапно объявился в Москве и по-хозяйски распоряжается в одном из подразделений Службы. Такого просто не могло быть! И тем не менее — факт налицо… Значит, за ним некто очень и очень влиятельный и могущественный.
«Коржовские штучки, — с ненавистью подумал Степашкин. — Совсем обнаглел! Делает что хочет, лезет через мою голову и даже в известность не ставит! Сейчас доложу Хозяину, пусть придержит своего пса…»
Но прежде чем он успел что-либо предпринять, раздался звонок белого аппарата с устаревшим гербом СССР на диске. По системе связи АТС-1 могли звонить только первые лица в государстве, и Степашкин сразу взял трубку. На линии был Коржов.
— Там ваш Дронов такого наворочал! — без предисловий начал он. — Провалил специальную операцию в Эгейском море, по его вине погибли три исполнителя… А это дело напрямую касается безопасности высшего руководства страны!
«Вон куда загнул…» — директор выпустил распирающий грудь воздух, словно пар сбросил. Он тоже нес ответственность за акцию на шельфе Тиноса, при желании спросить могли и с него. А могли только с Дронова, ибо по общему правилу голову рубят тому, кто стоит ближе к неблагоприятным последствиям. Вышестоящему же руководителю лишь грозят пальцем. Если, конечно, отсутствуют всякие привходящие обстоятельства.
— Почему я ничего не знаю о проверке? — совершенно мирно спросил он, будто минуту назад не был готов разорвать Коржова в клочья. — И почему проводит ее разыскиваемый преступник?
— Администрация Президента правомочна проводить внутренние расследования без уведомления заинтересованных руководителей, — буднично сказал Коржов. И он сам, и Степашкин знали, что никакого закона по этому поводу нет. Но оба знали банальную, избитую, циничную, но тем не менее справедливую присказку: «Тот прав, у кого больше прав». Когда действуешь от имени главного человека в стране, нет необходимости отчитываться перед директором ФСБ.
— А насчет Верлинова вы ошибаетесь, — продолжал Коржов. — Он полностью реабилитирован. Я бы ходатайствовал о восстановлении его в прежней должности.
— Что?! — Степашкин задохнулся от возмущения. У каждого человека есть чаша долготерпения и осторожности, сейчас она переполнилась. — Если доходит до такого, то назначайте его сами! Хотя для этого вам надо занять мое место!
— Есть и другой выход, — невозмутимо возразил Коржов. — У меня в руках проект президентского указа о преобразовании Управления по безопасности специальных технических объектов в Службу внутреннего контроля при Главном управлении охраны. И о назначении генерала Верлинова начальником этой службы. Через десять минут он будет подписан.
Директор молчал. Бессильная ярость сотрясала его тело.
— До свидания, — вежливо произнес Коржов и отключился.
* * *Морозный ветер обжигал щеки, мелкие колючие снежинки секли лицо, но Аслан Идигов блаженно улыбался: после мрачного и затхлого подземелья его радовала любая погода. Свежий воздух, дневной свет, иногда проглядывающее сквозь низкую облачность солнце… Он никогда не обращал внимания на все это, разве что когда сидел в СИЗО и раз в день выводился на прогулку в маленький квадратный дворик с каменными, в бетонных набрызгах стенами, стянутыми поверху проволокой, образующей привычный решетчатый узор. В тюрьме тоже хватало всяких мерзостей, но по крайней мере там не водились огромные пауки, высасывающие человека словно обычную навозную муху!
