Уоррен Мерфи - Белая вода
Он касался воды носками, скользил, снова касался и продолжал скользить.
Искусство заключалось в том, чтобы не дать своему весу прорвать поверхностное натяжение воды. Холодная вода была плотнее и потому лучше теплой. Иначе бег по воде мог оказаться невозможным в его теперешнем состоянии.
Но он хотел жить. И поэтому он бежал, шаг за шагом, вдыхая холодный животворный воздух и сражаясь с усталостью, которая грозила его поглотить.
Он бежал потому, что, как акула, погиб бы, если бы остановился. Он не мог погибнуть и потому бежал. Бежал, бежал, бежал и бежал, оставляя незаметные всплески следов на серо-зеленой поверхности Атлантики.
Запах земли он почуял раньше, чем увидел ее. Он понятия не имел, сколько прошло времени. Но его тянул вперед запах приготовленной еды, горелых окаменелостей и выхлопных газов.
Сначала он увидел скалы. Холодные гранитные скалы Новой Англии, частично разрушенные неутомимыми волнами.
Римо рванулся к ним, но где-то на последней миле силы его оставили. Он оступился, потерял опору и погрузился в ледяную непрощающую воду – когда уже видна была земля и спасение...
Глава 8
Она не знала, кто она на самом деле.
Иногда ей казалось, что она узнает в зеркале свои глаза – зеленые, с легким изумрудным оттенком. Иногда – сапфировые. Иногда – тускло-серые. Они казались знакомыми, в отличие от волос, которые она перекрашивала так часто, что давно уже забыла их истинный цвет.
Ей сообщили, что она Госпожа Кали, но это имя ей явно не подходило. Чем-то не подходило.
Когда она лежала в одиночестве на огромной круглой кровати и смотрела в зеркальный потолок, она знала, что она не Госпожа Кали. Она становилась ею, когда натягивала тугую черную кожу облегающую гибкое тело. Она была Госпожой Кали, когда звенели на ней серебряные цепи. Она ощущала себя Госпожой Кали, когда выбирала подходящую плеть из своих запасов и надевала желтое шелковое маску домино.
Выступая из своих апартаментов с этими аксессуарами власти и боли, она знала, что она – Госпожа Кали. Без всяких сомнений. Кем она еще может быть? Но стоило снять шелковое домино, как сомнения возвращались. Непрошеные, проникали они в сознание.
«Кто я?» – думала она.
– Кто я? – спросила она однажды.
– Ты Госпожа Кали, – ответил ей мягкий, но далекий голос.
– А до того?
– До того ты была никем.
– А кто я, когда перестаю быть Госпожой Кали? – продолжала настаивать она.
– Сон, – донесся до нее рассеянный голос, прерываемый пластмассовыми щелчками клавиш. Клавиши не молчали никогда. Их стук был такой же частью ее жизни, как звон и звяканье цепей. Знакомый, как щелчок плети, наполнявший ее дрожью ощущения власти и сексуального восторга, когда плеть падала на оголенную бледную спину и заставляла сладострастно сжиматься ягодицы.
– А кем я буду, когда не буду Госпожой Кали? – спросила она вслух.
– Бесполезным для меня существом, о мать.
Это было странно. Но она тут же забыла эту оговорку, услышав другие слова, от которых ее пробрал холод:
– Не забывай об этом. Никогда.
И щелканье клавишей продолжалось. Госпожа Кали – она снова была Госпожой Кали – опустила на место прозрачную зеленовато-голубую стеклянную панель.
А по другую сторону панели карликовая фигура неустанно щелкала по клавишам компьютера. Она никогда не спала.
А поскольку она никогда не спала, то этому долгому кошмару, казалось, не будет конца.
Глава 9
Холодная вода охватила Римо, коснулась его губ, залилась в нос, обожгла глаза. Его сознание затуманилось, мозг отказывался анализировать, что с ним случилось.
Он задержал дыхание – и его босые ноги коснулись холодного и мягкого ила. А под ним был твердый, скользкий от водорослей гранит.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать случившееся. Вода не покрывала даже его головы.
Тогда Римо рассмеялся. Это был смех облегчения. Чистой радости. Он стоял по горло в воде в виду берега.
И Римо пошел, вздрогнув пару раз, когда естественные защитные рефлексы организма взяли вверх над тренировкой Синанджу, которая учила, что дрожь в теле отнимает драгоценную энергию и лишь неукрощенные рефлексы заставляют тело дрожать для поддержания температуры.
Последние несколько ярдов пришлись на камни, и эти камни впивались в ноги. Римо не обращал внимания. Он выжил. Чиун будет гордиться им. Он перенес испытание, которое могло бы сломить некоторых из более великих мастеров Синанджу.
Но не Римо. Он выжил. Он победил.
Добравшись до берега, он перелез через прибрежную скалу и нашел клочок сухого холодного песка.
Там он лег и спал до тех пор, пока его лица не коснулись первые лучи утреннего солнца, а над ухом не послышался чей-то голос.
– Где ты болтался, черт возьми?
Римо моргнул, поднял голову и увидел перед собой незнакомое лицо, хотя бейсбольная кепка с надписью «Ред Сокс» была знакомой.
– Кто вы? – слабо пробормотал он.
– Этель. Ты что, не помнишь меня? Я подбросила тебя сюда на своем грузовике. Мы еще сделку заключили.
– Ах да, конечно.
Ее лицо с резкими чертами нависло над ним, заполняя все поле зрения.
– Что тебя задержало? – спросила она.
– От акул отбивался.
– А где твой груз?
– С ним что-то случилось.
– Я так и думала. – Она встала на ноги, окинула Римо критическим взглядом и спросила: – Знаешь что?
– Что? – машинально переспросил он, хотя ему было все равно.
– Вчера вечером ты показался мне вроде симпатичным.
– Спасибо, – устало буркнул Римо.
– Но сейчас ты похож на задушенную котом мышь, и я с тобой дела иметь не стала бы.
– Прекрасно, – согласился с ней Римо и закрыл глаза.
– Так что меня не будут мучить совесть за то, что я сделала.
– И это прекрасно, – ответил он, отключившись от ее голоса.
Этель повернулась к скалам и крикнула через плечо:
– Он здесь!
– Кто здесь? – невнятно пробормотал Римо.
– Ты здесь, – ответила она.
В тот же миг Римо окружила толпа полицейских штата Мэн, держащих руки на рукоятках револьверов. Вид у них был очень недовольный, как у людей, которые провели холодную долгую ночь в наружном наблюдении.
– Вставайте, сэр, – заявил один из них официальным тоном. – Вы арестованы.
– За что?
– По подозрению в контрабанде.
– Контрабанде чего?
– Это вы должны нам сказать.
Римо нехотя встал на ноги, слегка передернул плечами от озноба и слабо ухмыльнулся.
– Единственная вещь, которую я привез с собой на этот берег, это мясо акулы.
– Где эта контрабанда? – оживился второй полицейский.
– В моем желудке.
Эта шутка никого из них не позабавила.
Поскольку этот способ передвижения был самый простой, а также означал тепло и, возможно, сухую одежду, Римо позволил доставить себя в местный полицейский участок. Ему было предложено принять душ и переодеться в тюремную робу. Именно в таком порядке он это и сделал.
– Нам известно, что ты плохой парень, – сообщил ему полицейский в допросной, когда Римо немного просох и обогрелся.
– Ошибаетесь. Я хороший парень.
– Ты контрабандист Нам Этель сказала, а она зря не скажет.
– Знаете, мне тогда показалось, что у нее такое честное лицо.
– Так и есть. Иначе как бы она тебя расколола?
– Разумно, – не стал спорить с ним Римо. – Мне полагается один телефонный звонок.
– Сначала нам нужно ваше имя и адрес.
– Разумеется. Римо Мако, – ответил Римо и назвал адрес в Трентоне, штат Нью-Джерси.
– Это дом или квартира?
– Дом, – сказал Римо. – Вне всяких сомнений.
– Любое ваше признание в данный момент может быть зачтено в вашу пользу.
– Благодарю. Мое признание: я хочу позвонить своему адвокату.
В этот момент в двери показалась голова полицейского чиновника.
– В этом уже нет необходимости. Он на проводе и требует разговора с вами.
– Его фамилия Смит? – озабоченно спросил Римо, которому очень не хотелось оказаться в дураках и потерять свое законное право на телефонный звонок.
– Ага. Наверное, вы чертовски часто вляпываетесь в такие истории, если он сразу знает, где вас искать.
* * *Римо препроводили в комнату, где он мог говорить без свидетелей.
– Почему вы так долго возились, Смитти?
– Псевдонима Римо Мако нет в моем списке согласованных конспиративных имен. Когда оно появилось на канале правоохранительных органов, моя система выдала мне чрезвычайно любопытный факт. Ты назвал им адрес центральной тюрьмы штата в Трентоне, где приводятся в исполнение смертные приговоры. Из этого я сделал вывод, что ты находишься в полицейском участке Любека по подозрению в контрабанде.
– Неплохое умозаключение.
– Что стряслось, Римо?
Когда Римо закончил свой рассказ, доктор Харолд В. Смит угрюмо молчал какое-то время.
– Либо вы вытащите меня отсюда без лишнего шума, – прервал его раздумья Римо, – либо я вытащу себя сам.
