Александр Белов - Тень победы
Не знаю. Я чувствую, что что-то идет не так. От-куда-то исходит угроза. Что-то очень плохое надвигается. Именно сейчас, в этот момент, но я не могу понять, где и что…
— Надеюсь, это не связано с нами? — перестала улыбаться Лайза.
— Нет, за ас можешь не беспокоиться. Между нами существует что-то очень прочное, и с каждым часом оно становится только прочнее. Веда надвигается оттуда, — Белов повернулся к югу и, приставив ладонь ко лбу, стал всматриваться в даль, словно и впрямь мог что-то разглядеть. — Давай спускаться, — после паузы сказал он. — Вечереет. Через час будет совсем темно. — Он взял ее за руку и до самого подножия горы больше не отпускал…
В то последнее их утро в Йеллоустоне Лайзу разбудил горячий солнечный луч. Она села на кровати, тряхнула густыми каштановыми волосами. И только
после этого открыла глаза и огляделась. Белова нигде не было.
— Саша! — позвала она и сказала сама себе: — Молчанье было ей ответом.
Лайза спустила ноги с кровати, нащупала тапочки и пошла к двери. На ней была любимая пижама с Микки-Маусом. Почесываясь и протирая глаза, Лайза вышла на галерею, окружавшую хижину по периметру.
— Саша! — позвала она и вдруг увидела…
Белов, в белой футболке и голубых джинсах, стоял к ней спиной, сунув руки в карманы. В его позе было что-то от удали хулигана. Лайза заметила, что он стоит босиком на зеленой траве, сплошь усыпанной капельками утренней росы. Все это, до мельчайших деталей, навсегда запечатлелось в ее памяти.
В пяти метрах от Саши, опустив к земле большую лобастую голову с маленькими круглыми ушами, стоял большой, как бегемот, медведь. Цвет его шкуры очень напоминал рыжую растительность на пике Друидов. Медведь стоял неподвижно. Саша тоже не двигался. Это было похоже на стоп-кадр, только не плоский, как в кино, а объемный и очень правдоподобный. До того правдоподобный, что ей стало неимоверно страшно.
— Саша! — закричала Лайза во всю силу своих легких.
Этот крик подействовал, как нажатие кнопки «плей» на пульте видеомагнитофона. Все пришло в движение. Медведь поднялся на задние лапы и заревел. Он обнажил огромные, длиной в палец, клыки и замотал головой. Во все стороны полетели брызги слюны. Тогда Белов раскинул руки и тоже закричал; страшно, грозно, наверное, когда-то так кричали, уходя во время битвы в иной мир, воины айдахо или древние кельты. Он не дрогнул и не побежал.
И медведь не побежал. Но кто-то из них должен был уступить или умереть. Медведь, первым не выдержал взгляда человека. Он медленно встал на четыре лапы, повернулся и побрел с обиженным видом прочь. Лайза, не чуя под собой ног, подбежала к Белову.
— Саша! С тобой все в порядке? Ты цел?
Белов словно очнулся. По лицу его тек пот, как после тяжелой работы. В гладах от напряжения лопнули сосудики и появились красные прожилки.
— Я в порядке. Со мной и не могло ничего случиться.
Лайза разозлилась. Она забарабанила в грудь Белова маленькими крепкими кулачками.
— Ну почему? Почему ты всегда в себе уверен? Рано или поздно это закончится плохо!
Белов нежно обнял ее, поцеловал в шею, ушко и лоб. Ее волосы пахли утренней свежестью. Девушка все еще дрожала от пережитого страха. Да и у него ноги подгибались от напряжения.
— Фил опять приходил, — совсем непонятно объяснил он, прижимая ее к себе. — Кто-то нуждается в моей, помощи. Если это так, со мной не могло ничего случиться.
— Фил? — Лайза окинула взглядом окрестности, словно надеялась встретить незнакомого человека. — Кто это?
— Это мой друг, но ты не сможешь его увидеть. Никогда, — он погладил Лайзу по спине и добавил. — Собирайся. Нам надо ехать.
Лайза не решилась ничего возразить. Теперь, после встречи с медведем, она и сама хотела уехать из Йеллоустона. Обнявшись, они вместе пошли к хижине.
— Куда мы едем, Саша? — спросила Лайза.
— На юг. Так сказал Фил.
— Но ведь мы и так собирались в Лас-Вегас.
Белов улыбнулся.
— Вот видишь, лучик. Все срастается. Значит, мы на верном пути. Я чувствовал, что не случайно меня тянет на Пик Друидов. Это знак, который надо было прочитать, и прочитать правильно. Больше нам здесь делать нечего.
Через час они сели в «Стингрей» и помчались на юг. Их путь лежал в Лас-Вегас.
Лас-Вегас — это город, который никогда не спит. Средоточие мирового азарта. Незыблемая скала, о которую разбиваются мечты о мгновенном обогащении. Город, где люди живут надеждой и дышат не простым воздухом, а смесью веселящего газа, и азарта. Здесь нет времени. Здесь часы под запретом. Когда на раскаленную пустыню опускается ночь, Лас-Вегас зажигает свои великолепные огни, не давая темноте ни единого шанса. Луч мощного прожектора, установленного в казино «Кристалл», вонзается в черное небо на много километров вверх. Его видно даже из космоса.
Улицы Лас-Вегаса заливает абсолютно неестественный-слепящий свет. По тротуарам ходят Элвисы под руку с Мерилин Монро. И еще — в Вегасе неповторимый запах. Нигде в мире больше нет ничего подобного. Это пахнут легкие, шальные деньги. Деньги, ради которых многие готовы на все.
XIБлиже к полуночи к казино «Тадж-Махал» подъехал черный лимузин «Кадиллак». Он остановился метрах в ста от входа в отель. Водитель не глушил двигатель; легкий парок вырывался сзади из никелированных труб. В салоне, на заднем диване, восседал набриолиненный красавец в белом; роскошная шляпа лежала рядом. Буцаев нежно гладил ее кончиками тонких пальцев, словно шляпа была живым существом.
Напротив него сидел немолодой лысоватый человек с квадратной челюстью. Седые волосы над ушами были аккуратно подстрижены; в них серебрились капельки пота. По одну руку от мужчины сидел Гога, по другую — Хасан. Они крепко держали его за локти, не давая пошевелиться. Роман Остапович посмотрел сквозь затемненное стекло на улицу. Все было спокойно.
— Вот так, Вадим Анатольевич, — сказал Буцаев. — Понимаете, мы все хотим, чтобы было по-нашему. И я, и вы. И даже они, — он показал на своих подручных. — Все верно. Каждый из нас хочет немного изменить мир в свою пользу. С этим как раз все ясно. Проблема заключается в другом: у нас — разные возможности. Вы ведь это уже поняли, не так ли?
Он дождался утвердительного кивка Савина и продолжал.
— Признаться, вы уязвили меня в самое сердце своей несговорчивостью. Я надеялся, что мы сможем уладить все полюбовно. Без этих никому не нужных грубостей и насилия. Но вы не захотели… — Буцаев сделал паузу.
Хасан, усмотрев в этом некий сигнал, сильно ткнул тренера локтем в бок. Несмотря на давнюю привычку к боли, Савин сморщился; из глаз, помимо воли, брызнули слезы; лицо потемнело и покрылось испариной. Он задержал дыхание… Из груди вырвался короткий сток.
— Вы не захотели, — повторил Буцаев, — и мне пришлось пойти на крайние меры. Согласитесь, теперь они вам кажутся эффективными?
Савин молча кивнул.
— Вот видите! Хасан — с виду немногословен, а все же обладает даром убеждения. Правда?
Хасан осклабился. Гога рассмеялся в голос.
— Я вас прекрасно понимаю, — голос Буцаева стал вкрадчивым и даже нежным. — Вы желаете своему подопечному добра, счастья и здоровья. Это вызывает во мне уважение. Вы просто не совсем верно оценили ситуацию и не поняли, в чем же оно заключается, это добро. Но теперь-то, надеюсь, вы видите, как надо поступить? Сделайте, что я вам говорил, и все от этого только выиграют. Я пытаюсь донести до вас одну простую истину: либо будет так, как я хочу, либо вам будет очень плохо. Вам обоим, я имею в виду и вашего воспитанника. Это вам ясно, уважаемый господин Савин? Ясно или нет?
Тренер снова кивнул. Он не мог расцепить плотно сжатых губ, чтобы не застонать.-
— Ну, вот и хорошо. Сейчас вы вернетесь в номер и больше не будете совершать фатальных ошибок. Если же, не дай бог, вам захочется выкинуть какой-нибудь фокус или кунштюк… Учтите, я узнаю об этом первым. И не стройте ненужных иллюзий: ваша жизнь здесь не стоит ничего. Лично я не поставил бы на нее ни цента. Поэтому ведите себя разумно.
Буцаев открыл дверь лимузина. Хасан и Гога подтолкнули Савина к выходу.
Тренер стиснул зубы и, согнувшись от боли> вышел из машины. Дверь за ним захлопнулась. Савина повело в сторону, чтобы не упасть, он оперся обеими руками на «Кадиллак». Лицо Буцаева оказалось прямо у него перед его глазами, буквально в тридцати сантиметрах. Роман Остапович, не отрываясь, смотрел на него поверх опущенного стекла. Затем еле заметно улыбнулся и протянул руку к кнопке стеклоподъемника. Зеркальное стекло медленно поползло вверх. Лимузин плавно тронулся и, набирая скорость, зашуршал широкими шинами по асфальту. Савина развернуло, он чуть было не упал под колеса лимузина.
Через несколько мгновений «Кадиллак» растворился в потоке машин.
— Сука! — прошептал Савин и поковылял к входу в отель.
