Евгений Сухов - Город в кулаке
— Кулагин намерен организовать у себя в Новоречинске сходку, — ответил вместо Вепря Альбатрос. — И он хочет, чтобы на ней поприсутствовала делегация от российского воровского сообщества. И следовательно, поддержала его начинания, а также утверждение на роль положенца.
— Ух ты! — Шейх едва не поперхнулся табачным дымом. — У него, оказывается, губа не дура. Положенца! А титул вора в законе он сразу не хочет?
Леший хмуро усмехнулся, Кант буркнул что-то себе под нос, а шестой участник встречи, Пилот, слегка приподнял руку, привлекая внимание к своей персоне.
— Да? — Альбатрос повернул к нему голову.
Пилот пристроил во рту сигарету, но раскуривать ее не спешил. Монотонно крутил между пальцев с вытатуированными на них синими перстнями инкрустированную золотом зажигалку.
— Я сам родом из Новоречинска, — сообщил он, что, по сути, и так было прекрасно известно всем присутствующим. — И немного знаю Кулагина. По давним делам. Он как раз заканчивал школу… Так вот, амбиций у Лени, конечно, хоть отбавляй, но… Парень он головастый. И, как мне кажется, весьма продвинутый. В Новоречинске у нас все равно нет никого на кандидатуру положенца, так почему бы не попробовать дать Кулагину карт-бланш? С испытательным сроком, разумеется. Если он будет правильно вести дела и регулярно отстегивать в общак положенную мзду, мы не только ничего не теряем, но и можем ощутимо выиграть на сотрудничестве с ним…
Пилот замолчал так же неожиданно, как и заговорил, и на некоторое время в отдельном зеркальном кабинетике ресторана «Медовый месяц» повисла абсолютная тишина. Пилот закурил.
— Надо сначала узнать, какие планы на этот счет у самого Кулагина, — сдержанно произнес Кант. — Чего он хочет? У него есть какой-то определенный план действий?
— Для этого надо отправиться в Новоречинск на сходку, которую он собирает, — ответил Альбатрос.
— Резонно, — поддержал его Вепрь. — Только я не думаю, что нам есть смысл отправляться туда всем. Достаточно будет двух-трех человек.
— Одним из которых, по логике, будешь ты, — вновь подключился к беседе Леший, предварительно обменявшись многозначительными взглядами с Альбатросом. Последний едва заметно качнул головой. — Раз ты протежируешь Кулагина, у тебя должно быть на руках как можно больше козырей в его пользу.
— Минутку, — Вепрь недовольно нахмурился. — Я не протежирую Кулагина. Я лишь говорю то, что слышал про него. Как говорится, за что купил, за то и продаю.
— С тобой поедет Республиканец, — решил Альбатрос, — и Пилот.
— Я не могу. — Пилот глубоко затянулся и выпустил под потолок тонкую струйку сизого дыма. — Рад бы, но не могу. Дела не позволяют отлучиться сейчас из Москвы. Заморочки с «Эдельвейсом»… И я понятия не имею, насколько это затянется.
— А когда сходка? — спросил Шейх.
Вепрь повернулся в его сторону:
— Как передал Кулагин, он все устроит в любое удобное для нас время. Они приурочат сход к юбилею одного из его ближайших соратников. Анатолий Вершинский, кажется.
— Без погоняла?
— Без. Кулагин не хочет привлекать излишнее внимание со стороны ментов. Считает, что все стоит сделать тихо и без эксцессов. Скромный ресторанчик, закрытый банкетный зал…
— Умно, умно, — Леший согласно покачал головой.
— Я поеду с Вепрем и Республиканцем. — Шейх лукаво прищурился. — Не хочу, чтобы у воровского сообщества сложилось в отношении Кулагина предвзятое мнение. Мне не нравится идея с положенцем, но, в принципе, я согласен с Пилотом. Если альтернативного варианта пока нет, а Кулагин покажет себя достойно… В общем, я хочу к нему присмотреться. Только поставьте его в известность, что ориентировочно мы сможем подъехать не раньше конца февраля. У меня тоже дел невпроворот, но к этому времени я постараюсь их разгрести. Да, и что касается безопасности… — Он многозначительно пожевал нижнюю губу, что, как знали соратники, являлось у Шейха показателем крайней степени озабоченности. — То, что там говорит ваш Кулагин, — это не показатель. В вопросах безопасности комар носа подточить не должен. Я не хочу залететь на нары по вине или недальновидности какого-то молокососа.
— И что ты предлагаешь?
Вепрю с трудом удалось скрыть в голосе раздражение. Манера долго и пространно рассуждать на ту или иную тему была у Шейха в крови.
— Я считаю, что будет справедливым, если безопасность проконтролирует лично Республиканец, — высказался Шейх. — Я готов сам поговорить с ним на эту тему. У нас в запасе почти полтора месяца, и этого срока будет Республиканцу достаточно. Я не прав?
— Прав, — кивнул Кант. — Конечно, прав.
— Добро, — резюмировал все выше сказанное Альбатрос. — Свяжись с Кулагиным, Вепрь, и поставь его в известность о нашем решении. А там… Все будет зависеть от того, как он покажет себя на сходке, которую сам и организовывает…
К тому моменту когда мужчины, не сговариваясь, все вместе поднялись из-за стола, Пилот перехватил взгляд Степанчикова. Альбатрос жестом показал старому приятелю, чтобы тот задержался. Сам же проводил остальных законников до двери, где радушно и попрощался с ними. Пилот подсел обратно к столу.
— Ну, — Альбатрос, вернувшись, положил ему руку на плечо, — а теперь давай без обиняков, кореш. По Новоречинску…
1993 год. Ресторан «Седьмое чудо света» Большой сходняк
Волнения не было. Никакого. Кулагин даже не испытывал дискомфорта, когда случайно ловил на себе пристальные цепкие взгляды столичных гостей. Республиканец, насколько он мог судить, был настроен по отношению к нему весьма лояльно. Хотя и строил из себя беспринципного критика. Практически то же самое можно было сказать и про Пилота. Один из авторитетнейших воров Златоглавой, которого Кулагин смутно помнил еще по школе, учитывая их разницу в возрасте, больше помалкивал и активно налегал на минералку. Леонид старательно воспроизводил в памяти имя и фамилию бывшего земляка и по прошествии получаса, пока он сам держал речь перед большим собранием, все-таки припомнил. В миру Пилота именовали Николаем Герасимовым. Кулагин мысленно порадовался тому, что вспомнил это.
Больше всего из прибывших на сходку москвичей Леонида волновал вор в законе по прозвищу Шейх. Вернее, не он сам, а его слово, которое он обязательно должен будет сказать под занавес. И он, и Республиканец, и Пилот.
Бодрости и уверенности Кулагину придавали и лица его соратников, присутствовавших здесь же за большим, богато накрытым столом. Горшаков без перерыва курил, но Кулагин видел, что заветный портсигар со шмалью лежит перед Артемом нетронутый. Вершинский одобрительно качал головой. Сидевший по правую от него руку Левинсон так же, как и сам Леонид, не спускал напряженного взгляда с москвичей. Лебедев, Протас, Жженый, Сашка Иванов… Все были здесь.
Но были и те, чье присутствие Кулагин считал крайне нежелательным. Однако обойти вниманием этих людей и элементарно не позвать их на большой сходняк он тоже не мог. Они расположились кучной компанией по другую сторону стола. Держались, что называется, особняком. Хмурые лица Гаджиенко, Круглова, Антипова, Клочкова не внушали Леониду излишнего оптимизма. Как и лицо Нестора Шумского, потупившего глаза и сосредоточенно крутившего меж пальцев спичечный коробок. Эти люди по-прежнему представляли оппозицию Кулагину. Недавняя кровавая расправа над Малыгиным, Зубковым и Коляном-Кипятком, весьма наглядно и качественно исполненная Мазитовым и Копниным, не принесла приверженцам коалиции ожидаемых результатов. Скорее, наоборот, угроза физической расправы над несогласными еще больше озлобила Шумского и его приспешников. Нестор упорно стоял на своем. Надежда на то, что старый приятель одумается и в итоге одним из первых примет его позицию, таяла у Кулагина с каждым днем.
— …Таким образом, создание местного новоречинского общака, с которого будет регулярно отстегиваться процент в большую кассу столицы, выведет наш город совсем на другой уровень, — Леонид говорил практически на автопилоте, словно читал текст с листа. В горле у него пересохло, но Кулагин мужественно держался. — Плюс та самая централизация криминалитета, о которой я говорил в самом начале. Установление внутреннего порядка, организация. То есть такая же жесткая система, как в других, более крупных городах России. То, что стало теряться и забываться в последние годы, и особенно с того самого момента, как развалился бывший СССР…
— Почему это стало теряться? — вскинул голову Шейх.
Кулагин открыто улыбнулся. Он был рад, что за все время, пока он говорил, его впервые перебили. Задали встречный вопрос. А это уже было похоже на дискуссию, а не на монолог.
— Рост беспредела. В последнее время он стал слишком велик. Мы не можем не признавать этого. Такова суровая действительность. — Кулагин чувствовал себя отлично подготовленным к выступлению оратором, которого трудно сбить с выбранной темы. — Причем, когда я говорю о беспределе, я имею в виду не только фраеров и пустоголовых бакланов… Вернее будет сказать, совсем не их, хотя здесь тоже следует применить железную хватку. Больше всего меня беспокоит беспредел власти. И, конечно же, ментовской. Может быть, у вас в Москве, Шейх, это и не так заметно, а может быть, его там нет и вовсе. Я не стану спорить. Я не такой уж большой знаток столичной политики. Кстати, это наверняка также относится и к другим крупным городам России. Питер, Ростов, Новороссийск, Одесса и так далее… Но у нас!.. У нас, в Новоречинске, именно такой беспредел и процветает. А почему? Потому, что нет такой жесткой системы, как у вас. А что нужно для создания такой системы? В первую очередь объединение и создание одного цельного общака. Оставаясь разрозненными группировками, мы рискуем быть все передушенными ментами уже через два-три месяца… Разве я не прав?
