Михаил Серегин - Кимоно для боя
– Я искренне надеюсь, что мы больше не увидимся, – Танин спрятал пистолет в кобуру, – общение с вами приятным можно назвать только с большой натяжкой.
Едва группа покинула контору, Лиза, забыв о субординации, вбежала в кабинет.
– Кто это такая? – округлила она свои большие синие глаза.
– Лиза, не делай такие глаза, за ними не видно твоего лица, – пошутил Китаец.
Лиза надула губки и кинулась собирать разбросанные на полу бумаги и папки.
– Во стерва, – приговаривала она, – во дура.
Китаец открыл шкаф и достал оттуда бутылку коньяка и две небольших рюмки. Поставил на стол и опустился в кресло. Когда Лиза, держа бумаги, выпрямилась, первое, что она увидела, была бутылка с янтарно-золотистой жидкостью. Потом поверх бутылки всплыло сосредоточенное лицо Танина. Встретившись с ней взглядом, он улыбнулся.
– Чего она от тебя хотела?
– Денег предлагала, – с шутливой томностью вздохнул Китаец. – Я вот о чем подумал.
Лиза превратилась в слух.
– Ты бумажки-то положи и сядь, – Танин насмешливо глядел на онемевшую Лизу.
Она была в предвкушении рокового признания.
– Ну что, не тяни, – не выдержала она.
– Тебе нужно научиться водить машину. Тогда я смогу пить коньяк, когда захочу. Выпьешь со мной?
Танин знал, что Лиза не пила ничего, кроме шампанского, но все-таки предложил ей коньяк. Лиза сморщила свой аккуратненький носик. Но искушение побыть наедине с шефом было настолько велико, что она махнула рукой и, весело засмеявшись, сказала:
– Выпью, Танин, раз живем!
– Подожди, где-то я уже это слышал. Ладно, – он разлил коньяк, – только вот с закуской напряженка.
– А у меня есть!
Лиза выскочила за дверь и вернулась с половинкой шоколадки.
– Ну, давай, за тебя! – провозгласил Китаец, и Лиза зарделась.
Махнув рюмку коньяка так, словно это была водка, Лиза открыла рот и стала ловить воздух, одновременно ударяя себя в грудь.
– Выдыхай, а не вдыхай, – засмеялся Танин.
На глазах у Лизы выступили слезы. Наконец она справилась с жжением и противным, по ее глубокому убеждению, вкусом и, съев дольку пористого шоколада, улыбнулась.
– Видит бог, Танин, сколько я из-за тебя терплю!
– Я подумаю о премиальных.
– Не о премиальных – это само собой, а о компенсации морального и физического ущерба, – с комично серьезным видом сказала Лиза.
ГЛАВА 6
Говоря лейтенанту Галустову о встрече с клиентом, Китаец почти не обманул его. Он собирался съездить к Олегу Сорокину. А тут еще кстати-некстати приперлась его мамаша, невесть как пронюхавшая о деятельности своего сына. Можно было, конечно, позвонить, но Китаец по возможности предпочитал общаться с людьми, глядя им в глаза или, по крайней мере, следя за выражением лица. Адрес компании «Трейд-хаус» был указан в визитке, поэтому, заглянув в нее, Китаец собрался и вышел к джипу.
Перед уходом он поручил Лизе приобрести новый телефонный аппарат: старый во время беседы с мадам Сорокиной, по мнению Танина, пришел в негодность.
– Может, купить тебе заодно и мобильный? – предложила она.
– Нет, – покачал он головой, – это слишком дорого для простого частного детектива.
Лиза в ответ фыркнула и принялась собираться в магазин.
На самом деле мобильный телефон, это удобное, современное и подчас незаменимое средство связи, не было для Китайца такой уж разорительной покупкой, и уж несколько десятков долларов для его приобретения он бы как-нибудь наскреб по сусекам. Не покупал он его по той простой причине, что предпочитал быть недоступным в нерабочее время. Да и большую часть рабочего тоже. Недоступным в том смысле, что он хотел ощущать себя свободным в своих поступках, а мобильный телефон, постоянно присутствующий где-нибудь в кармане пиджака, такой возможности его бы лишил. Китайцу нравилось жить, следуя завету Декарта: «хорошо живет тот, кто хорошо скрывается», который сам он понимал, естественно, по-своему, а объяснять это кому-нибудь еще не собирался, да, наверное, и не смог бы.
Это не было бегством от жизни, наоборот, находясь наедине с самим собой, Китаец испытывал зачастую особое воодушевление, энтузиазм, можно сказать. Какое-то стояние в прозрачности одиночества, – одиночества, оживляющего все душевные силы, все, на что способен сам, из собственного разума и характера, без опоры на что-либо внешнее или на «чужого дядю».
Мобильник, конечно, можно было отключить в любой момент, но само его присутствие было бы для Китайца напоминанием о внешнем мире. Да и что такого, вообще, может произойти, о чем ты тотчас же не узнал бы и о чем стоило после жалеть? Китаец не раз задавал себе этот вопрос и всегда отвечал на него однозначно: «Ничего».
* * *
Китаец поднялся в лифте на десятый этаж относительно нового двенадцатиэтажного здания, расположенного на улице, носившей имя великого русского революционера-демократа Николая Гавриловича Чернышевского. Перед зданием, почти вдоль всего фасада, вытянулась стоянка с новенькими, еще без номеров, машинами Волжского автозавода. Красочный щит сообщал, что эти машины предлагает на продажу компания «Трейд Хаус», в офис которой и направлялся Китаец.
Неизвестно для чего посаженная на вахте, оборудованной «вертушкой», пожилая тетя, едва взглянув на Танина, снова углубилась в лежавший перед ней на столике яркий таблоид. В здании жизнь прямо-таки била ключом. Огромная кабина лифта, битком набитая народом, останавливалась едва ли не на каждом этаже, выпуская и принимая в свое нутро пассажиров.
Выйдя на десятом, Танин очутился в большом квадратном холле, освещаемом дневным светом, льющимся сквозь два огромных окна. В отличие от холлов нижних этажей, которые Танин мог видеть, проезжая мимо, этот, отделанный по евростандартам, являл собой оазис уюта. Мягкие кожаные диваны, напольные урны, вертикальные жалюзи на окнах, а также неизменные разлапистые пальмы говорили о том, что вы попали не абы куда, но в современную преуспевающую фирму. Чтобы уж окончательно убедить в этом посетителя, над широко распахнутыми двустворчатыми дверями красовалась вывеска, выполненная в том же стиле, что и щит на стоянке.
Китаец прошел под вывеской и очутился в широком длинном коридоре, тянувшемся в обе стороны от холла. Никаких указателей не было. Оба рукава коридора были совершенно одинаковой длины, но, повинуясь какому-то внутреннему чувству, Китаец повернул направо. На этаже никого не было видно. Дойдя по мягкой ковровой дорожке до конца коридора, Китаец понял, что выбрал правильное направление.
Он немного помедлил перед дверью с табличкой «Секретарь» и открыл ее.
– Вы к кому? – молоденькая секретарша, суетливо разбиравшая какие-то бумаги, подняла на него тревожный взгляд.
У нее было гладкое детское личико, зеленовато-карие глаза, правильный, чуть широковатый нос и аппетитные губы, которые она покусывала от усердия.
– Я к Олегу Юрьевичу, – улыбнулся Китаец и попытался заглянуть в открытую дверь кабинета.
– Нет, нет, нет, – секретарша выскочила из-за стола и кинулась наперерез Китайцу, чтобы преградить ему дорогу. – Олег Юрьевич занят, он сегодня не принимает.
– Может, вы все-таки сообщите ему обо мне? – Он вынул визитку и протянул ее девушке.
– Хорошо, – она поправила зачесанные назад короткие каштановые волосы и шагнула в кабинет, закрыв за собой дверь.
Секретарша вышла почти сразу же и, удивленно глядя на Китайца, пригласила его войти.
– Спасибо, – кивнул он.
В кабинете Сорокина царил форменный беспорядок. Шкафы были раскрыты настежь, ящики выдвинуты, а их содержимое валялось на стульях, креслах, диване и столах. Олег, в белой рубашке без пиджака, сортировал вещи и укладывал их в две большие спортивные сумки, стоявшие посреди кабинета.
– Переезжаете? – Китаец остановился у входа, не зная, куда ступить.
– Нет, то есть да, – выпрямился Сорокин, – собираю вещички и уматываю отсюда к чертовой матери. Надоело. Садитесь, – он скинул с одного из стульев бумаги на пол и пододвинул его Китайцу. Сам опустился в рабочее кресло и, достав сигареты, закурил.
Китаец тоже вынул пачку «Винстона» и зажигалку.
– Вы застали меня здесь совершенно случайно, – произнес Сорокин, глядя, как Китаец закуривает, – я больше здесь не работаю.
– Мама вас уволила? – Китаец иронично посмотрел на Олега.
– Она еще ничего не знает, – покачал головой Сорокин, – это мое решение.
– Вы так думаете? – с сомнением посмотрел на него Китаец.
– Не понял, – Сорокин раздраженно стряхнул пепел с сигареты.
– Мне кажется, ваша мама – очень информированный человек, особенно в тех вопросах, которые касаются лично вас.
– Да, – скривился Сорокин, – она пытается меня контролировать.
– Она только что была у меня, – слабо улыбнулся Китаец. – Вместе со своими головорезами.
– Вы ей сказали? – насторожился Олег.
