Кирилл Казанцев - Бункер разбитых сердец
– Да штой-то ты с им, как с младенцем? – подал голос и отец. – Чай, вырос ужо. Одно слово – большевик.
– Большевик, большевик. Только маненький. И всегда для меня маненьким останется, – заспорила мать.
– Мне б попить чаво, – хрипло выговорил он. – А бражка-то есть еще?
– Есть, сынок. Есть. Для тебя нарочно приберегла. Так бы все выдули, оглоеды. Только и гляди.
И, наконец, немного осветив свечой хату, она снова стала собирать на стол, шаркая по дощатому полу босыми ногами с потрескавшимися серо-желтыми пятками. Впервые в жизни Аркадий обратил на них внимание, думая о том, что и у всех сельских девок такие вот пятки. Не то что у Анны. Когда она болтала ножкой, щебеча о всякой ерунде, с нее слетела белая тряпочная туфелька. И он заметил, что и пятка у нее под стать этой туфельке. Светлая, ухоженная, не растоптанная. И снова ощутил немыслимый прилив желания. Захотелось прямо сейчас бежать к ней сломя голову.
Он потер виски. И впрямь голову сломал из-за этой барыньки. Отпил прямо из бидона бражки. Перед глазами снова все поплыло.
– Ты енто куда? – окликнула мать, видя, что он выходит за дверь. – Далече собрался?
– До ветру. Сейчас вернусь, – недовольно отозвался он, с трудом переступая через высокий порог.
* * *Михаил расположился на своем месте, даже не оглядев попутчиков, и первым делом раскрыл коробочку, которую впопыхах вручила ему Даша. Там он обнаружил новый портсигар, обтянутый натуральной черной кожей. Ну и ну, дает дочь! Этот он уже не выбросит. И как теперь прикажете бросить курить? Похоже, все старания избавиться от вредной привычки – коту под хвост.
За окном опять, только теперь уже в обратном направлении, поплыл заунывный пейзаж. Последние дни осени так и не принесли снега. Поглазев немного на скудную природу, Михаил достал из кармана пачку «Астры», посыпая коленки табаком, переложил остатки в новый портсигар и вышел в тамбур. Закурив, стал вспоминать о встрече с детьми. Но вскоре мысли его сбились, и он снова стал думать о том таинственном люке на складе «Зоринки». Что же все-таки под этой так тщательно когда-то зацементированной ржавой крышкой? И чутье, которое его редко обманывало, подсказывало под ритмичный стук колес, что там не просто канализация. Что-то там скрыли от людских глаз. Иначе бы не стали замазывать.
Машинально опустил руку в карман джинсов, выудив оттуда изрядно потрепанное портмоне. Пересчитал деньги. После подарков детям осталось совсем немного. Пожалуй, до следующей зарплаты не дотянуть. Что ж, придется походить на товарную станцию. Могут понадобиться кое-какие инструменты или даже противогаз. Если, конечно, под люком окажется яма. Возможно, и лестница.
Сейчас Родин, можно сказать, мечтал. Мечтал, как человек любопытный, деятельный, с духом авантюризма и даже мальчишества. Не в его характере просто сидеть всю ночь на стуле перед кроссвордами. На рабочем месте, даже на таком, его всегда обуревала жажда деятельности. И если раньше, когда заведовал в военной части складом, он постоянно что-то пересчитывал, перекладывал и передвигал, то сейчас был рад тому, что судьба ему во второй раз подкинула нечто любопытное. И это нечто требует срочной разгадки! И тут даже интереснее, чем на той службе, где он давно все знал как свои пять пальцев. Да и командиров над ним практически нет. Разве что Чиков, что является директором ЧОПа. Но он далеко от Родина. В своем замечательном офисе занят своими важными делами. Так что поле для собственной инициативы у Михаила предостаточно. И по рукам никто не бьет. «А Дашка, похоже, стесняется того, что я простой охранник. Ну, ничего. Папка ей докажет, что кой на что еще способен».
Докурив сигарету, Михаил вернулся в плацкартный вагон и обнаружил, что на его откидном кресле сидит женщина лет тридцати и читает какой-то глянцевый журнал. Вполне симпатична. Рыжие вьющиеся волосы до плеч, чуть вздернутый носик, вполне стройна. Но это не давало ей права занимать чужое сиденье. Сгонять с места женщин, конечно, не в его правилах, но как быть, если места тут согласно купленным билетам, а путь длительностью в десяток томительных часов? Не найдя лучшего способа отвлечь рыжую от прочтения сомнительного рода литературы, Михаил встал напротив нее, насколько позволяло место в узком проходе, почти касаясь ее коленями. Тем не менее женщина отреагировала не сразу, и ему пришлось кашлянуть. Подействовало. Она подняла на него свои васильковые глаза с застывшим в них немым вопросом. Что вам, мол, сударь, угодно?
– Вам тут удобнее? – ответил он на ее вопросительный взгляд вопросом вслух.
– В смысле? – хлопнула она длинными ресницами.
– В смысле, на моем месте вам удобнее, чем на своем, – терпеливо пояснил он, продолжая касаться ее своими коленями, – В принципе, я не против, но тогда скажите, где ваше? Я и там могу расположиться.
– Почему это я… – не договорила она фразу и стала копаться в своей лакированной сумочке. – Так. Вот мой билет.
– Замечательно. И что в нем написано?
– Как это что? Вагон номер одиннадцать. Место тридцать второе, – протянула рыжеволосая ему билет, как контролеру.
– Охотно верю, – не стал он вглядываться в предлагаемое. – Но вы сидите на тридцать седьмом. На него же я могу вам предъявить свой билет.
– Ой, простите. Да. Значит, я перепутала, – улыбнулась женщина, поднимаясь. Родин посторонился, а та стала доставать из-под сиденья большую сумку. Он кинул короткий взгляд на ее округлый зад, обтянутый плотным красным трикотажем спортивных штанов, и, отвернувшись, буркнул:
– Да я вас не гоню. Я и правда могу пойти на ваше тридцать второе. К чему этот переезд с вещами?
– Нет уж. Сейчас контролер явится, будет проверять, потом, как обычно, скандал и буря в стакане воды. И на фига нам это надо?
– В общем-то вы правы. Но давайте я вам хоть сумку помогу донести.
– А ну это – пожалуйста. Тем более что тащить ее придется долго. Метра три-четыре.
– Потому и предлагаю помощь, – сказал он, беря из ее руки нетяжелую ношу и замечая, что дамочка уронила свой билет.
– Ну да. А если три-четыре километра, вы бы…
– Нет, конечно. Разве я похож на идиота, – не дал он ей договорить, поднимая с ковровой дорожки билет и протягивая своей рассеянной попутчице.
– Ой, спасибо, – благодарно улыбнулась та и последовала за ним.
– Ну, вот ваше гнездо под номером тридцать два, – все с тем же серьезным видом указал ей Михаил, откидывая сиденье и определяя под него сумку. – Желаю счастливого пути.
– Вам также, – с улыбкой кивнула она.
Вернувшись к себе, Михаил обнаружил забытый ею глянцевый журнал, который она, суетясь, бросила на столик. Без тени смущения он принялся его листать. Там было что-то из жизни звезд кино и эстрады. Сущая ерунда. Даже реклама косметических средств его заинтересовала больше. С другой стороны, заняться вообще нечем. И он стал вчитываться в химический состав крема для рук. Но через некоторое время перед ним снова возникла рыжеволосая женщина в красном спортивном трико:
– Ага. Ясно. Ну и как? Интересно?
– А что делать? – продолжая смотреть в журнал, спросил Родин.
– Ну… ладно, – смутилась она от такой наглости и ушла.
Ему стало немного неловко. Поймал себя на мысли, что, кажется, в какой-то степени заинтересовался этой женщиной, потому и ведет себя как ребенок. Давно дал себе слово никем всерьез не увлекаться. Ни к чему хорошему это ни разу не привело. Во всяком случае, в его собственной практике. Потому и не обращал внимания на женский пол. Сам. Это они на него обращали внимание. А он выбирал: надо, не надо. А тут вдруг зацепило. Даже захотелось самому проявить инициативу. И это ему не очень понравилось.
Еще немного покрутив журнал, Михаил достал свой новый портсигар и снова отправился курить в тамбур. Там теперь стало достаточно холодно. Гуляющий в щелях ветер вымел оттуда все тепло, скопившееся до начала пути, и Родин, жалея, что не прихватил с собой куртку, стал делать частые затяжки, чтобы поскорее вернуться назад. Кинув окурок в жестяную банку, служившую тут пепельницей, двинулся к двери. Но в этот момент она с грохотом распахнулась и в тамбур вошла она – рыжеволосая женщина. Ступив на шатающийся железный пол, она чуть не упала, если бы Михаил не успел ее подхватить. Пачка сигарет, которую та держала в руке, отлетела в сторону, а зажигалка провалилась между сцепкой на шпалы, что мелькали под их ногами, сливаясь в бурое пятно. Ее извинительное «ой» потонуло в железном грохоте.
Убедившись, что женщина уже держится за металлический поручень, Родин поднял ее сигареты и протянул ей.
– Тут холодно. Вам принести куртку? – почти крикнул он, удивляясь тому, что сейчас предложил.
– Спасибо. Не надо, – крикнула она в ответ, для убедительности отрицательно покачав головой. – Лучше дайте вашу зажигалку.
Михаил дал ей прикурить и решил, что ему стоит взяться за вторую сигарету, составив тем самым рыжеволосой даме компанию. Достал из кармана свой черный портсигар. Та сразу отреагировала заинтересованным взглядом на этот предмет, как Эллочка из «12 стульев» на чайное ситечко, заблестевшее в руках Бендера.
