Борис Бабкин - В крике от смерти
– К нему пройти можно? – тихо спросила девочка.
– Да можно-то можно, – вздохнула медсестра, – но он злой сейчас, орет на всех, глаза бешеные. Если бы мог – убил бы кого-нибудь. Ты не ходи сейчас, иначе наслушаешься. Плохо ему очень. Был мужик здоровый, и тут на тебе. А где ему так досталось-то? Милиция вроде как…
– Автокатастрофа, – ответила девочка и быстро пошла к выходу.
– Да какая же автокатастрофа, – громко проговорила ей вслед медсестра, – коли пулевые ранения есть, а позвоночник…
– Кто это? – спросила ее подошедшая девушка в белом халате.
– Дочь Бурцова.
– Ты снова с этой шалавой встречался? – недовольно спросила крепкая молодая женщина.
– С кем? – усмехнулся Александр. – У меня великое множество знакомых шалав. И одна из них – моя дражайшая супруга.
– Перестань! – воскликнула она. – Как ты смеешь со мной так говорить?!
– Я тысячу раз просил никогда не говорить о Светке плохо в моем присутствии. Она лучше многих в тысячу раз. В том числе и тебя. Ты, если бы со мной что-то произошло, сразу бы отказалась от меня. А она, молодая, красивая, ухаживает за своим неподвижным Виталиком. И не оставит его, пока тот не сдохнет. Да, я хочу ее и обязательно добьюсь. Конечно, тебе этого не понять. Но надеюсь, ты не подашь на развод. – Александр засмеялся. – Я прав, Нелли?
– Ты так спокойно говоришь об этом мне, своей жене? – возмутилась Нелли. – А ты…
– Зачем мне от тебя скрывать что-то? Ты всегда знала о моем увлечении Светкой. Понимаешь, я дал себе срок. И если не добьюсь желаемого, то просто отдам ее на растерзание и буду присутствовать при этом. Хочу проверить себя, на сколько меня хватит.
– Давно бы сделал это, – сказала Нелли, – чем мучить меня и себя тоже. Нашел неприступную…
– Ты впервые сказала правду, – усмехнулся Александр. – Она действительно неприступна. Но хватит о ней. Ты знаешь мою давнюю мечту. Если бы она согласилась быть моей женой, я бы устроил тебе автокатастрофу и женился на ней, удочерил бы Катьку и был бы счастлив. По крайней мере был бы уверен, что, если со мной что-то произойдет, меня не оставят.
– А со мной ты в этом, разумеется, не уверен? – прошипела Нелли.
– Конечно, нет. Ты никогда не любила меня и постоянно желаешь, чтобы я поскорее умер. Хочешь стать богатой вдовой. Только не говори, что это не так. Я знаю точно. Ты несколько раз трепалась об этом.
– Не стану отрицать, – улыбнулась Нелли. – А что ты хочешь, чтобы я говорила? Ты шляешься с кем попало, постоянно напоминаешь о своей любви к…
– Все, аудиенция закончена, время поджимает. Надеюсь, ты хорошо отдохнешь. – Он вышел из комнаты.
– Там много молодых мужчин, – громко сказала Нелли.
– Их объединяет одно имя – Альфонс, – услышала она смеющийся голос мужа и грубо выругалась.
– Что же делать? – всхлипнув, пробормотала Светлана. – Они не отстанут. К Сашке снова обратиться? Он твердит о любви, но я-то знаю, что ему нужна только постель. Что мне делать? – Она вытерла слезы. – Пойду в милицию. А как же Катя?.. Платить? Я и так еле концы с концами свожу. Но что-то делать надо. Придется поговорить с Сашкой. Господи, как же быть?
Пенза
– С армянами связываться не стоит, – сказал в сотовый телефон плотный молодой мужчина, – все-таки будут недовольные. На них и так уже много…
– Они нужны, – перебил его мужской голос. – Хотя бы для того, чтоб покончить с Коком и его приятелями. А то они борзеют с каждым днем.
– Они живут в Тамбовской губернии, – напомнил плотный, – так что имеют полное право. К тому же на Перса…
– Короче, приезжай, – предложил абонент, – и все обсудим. То, что на Перса наезжают, нам в кайф. Есть реальный шанс выйти на блаткомитет. А то все считают Шерифа и его парней отморозками, но…
– Слушай, Кривой, – перебил его плотный, – а ты как перетер дело с Арой?
– Да вроде все путем. Но Перс наглеет. Хочет трассу пополам делить и от Умета в сторону Саратова под себя положить. А Кок с парнями мешают. Они там вроде как крыша. От саратовских отбились, хотя канитель приличная была. Правда, никто из серьезных не впрягался. Перс в натуре хочет хозяином здесь быть. Так что на месте Шерифа я бы…
– Ништяк, что ты не на его месте, – усмехнулся плотный.
– А ты, Трос, на его место вроде бы метишь. В общем, приезжай и перетрем все. Шериф, кстати, просил тебе сказать, что мы сейчас в Ольшанке, здесь и будем. Короче, вечерком подкатывай.
– Ништяк, – сказал Трос.
Умет
– Привет! – кивнул вошедший в комнату Каток.
– Салют! – Анджей рывком поднялся с кровати. – Пришел за приятеля…
– Хорош тебе. Просто хочу сказать кое-что. – Каток сел на стул и вытащил из пакета две бутылки пива. Бросил одну Анджею. Поймав бутылку, тот открутил крышку.
– Раньше ты «Балтику» пил, – напомнил он.
– Я для тебя взял. В общем, похоже, Шериф и Перс добазарились. К ним, кстати, Кавалер укатил, сучара. Вернется – мы с него шкуру снимем.
– По какой причине? – пожал плечами Анджей. – Если, конечно, он вас подставил или…
– А причина в том, – резко перебил его Каток, – что он уехал к Шерифу. У нас война с армяшками, а он…
– Но он же не к Персу мотанул. Впрочем, дело ваше.
– А ты как поступил бы? – спросил Каток.
– Утопил бы в болоте, – засмеялся Анджей. – Это то же самое, что перейти к противнику во время войны.
– Ну вот, – вздохнул Каток, – а говоришь…
– Не впутывай меня в ваши разборки. Я уже старый и хочу дожить жизнь, не опасаясь милиции. Еще месяц, и укачу я отсюда и из России вообще. У тебя нет желания повоевать?
– Нет. Когда вернулся, я героя из себя строил, а ночью страх приходил. Веришь, не могу забыть, как нас из минометов расстреливали.
– Ясно. Значит, лучше здесь на нож попасть, чем там под взрыв. А я предпочитаю войну. Любую. Но настоящую, а не уголовные разборки. Я был в тюрьме. И знаешь, я прекрасно понял, что места не столь отдаленные не для меня. Там перестаешь быть человеком. Любая мразь из охраны или администрации может сунуть тебя в изолятор, да, впрочем, ты сам все знаешь, когда я вышел, дал себе слово: если снова срок светить будет – пулю в висок, и финиш. Поэтому и завязал со всем. Хотя, если б не знакомый один, скорее всего пришлось бы стреляться. А так жив и надеюсь на мгновенную смерть в бою. Конечно, можно и при твоей жизни пулю поймать, но я не хочу ни такой жизни, ни такой смерти. Побуду здесь еще немного, стариков проведаю и исчезну.
– А чего к предкам не едешь?
– Да отношения не те. Знаешь, вся моя жизнь прошла как-то мимо родителей, не рядом. В общем, отношений никаких. Заехать, конечно, все равно придется. А ты-то чем думаешь заниматься? Или так и будешь всю жизнь…
– Не знаю. Мне уже тридцать, а что делать, хрен поймешь. Профессии у меня никакой. Я когда улетел с вами, думал, чуток заработаю, пару магазинчиков открою и будут бабки капать, а я просто…
– Просто так ничего не капает. Руководить чем-то – значит работать. Это в кино миллионеры только и делают, что празднуют и деньгами налево-направо швыряются. В основном, конечно, этим увлекаются их чада. И то до того момента, как начнут зарабатывать сами. Но это хорошо, что ты начал задумываться. Я тоже остановлюсь, если найду женщину, которую… – Не договорив, Анджей усмехнулся. – Правда, вряд ли. Впрочем, это, может, и к лучшему. Сейчас мне моя жизнь нравится. Кстати, хорошо, что ты заскочил. Ты не в курсе, где Славянин? Вроде ты о нем однажды упоминал. Мне бы хотелось его найти.
– Помню такого. Мы с ним в Эфиопии партизанили. Я адрес у него брал. Он вроде где-то в Саратовской губернии обитает, но, по-моему…
– Давай без этих «вроде» и «по-моему», – недовольно перебил Анджей. – Адрес брал – значит, где-то лежит. Сходи и все обшарь. Славянин мне нужен.
– Привет! – Открыв дверцу, Юрий поцеловал подошедшую к машине жену. – Поехали.
– Как же я устала! Целый день за компьютером просидела.
– Скорее бы выходной, – проговорила сидевшая за столом Елена Анатольевна. – Устала. Спать буду до обеда. – Она засмеялась.
* * *– Будет сокращение санитарок, – недовольно проговорила черноволосая средних лет женщина. – И так получаем копейки…
– В январе обещают повысить зарплату, – перебила ее Соколовская.
– Да, говорят много, но на деле все так же. А если еще и сократят, то вообще не знаю, как жить.
– Молоток! – кивнул Анджей. – Значит, около Сокура, Лужайка. Ну и названьице!..
– Славянин говорил, – сказал Каток, – что это вроде как хутор, деревушка маленькая. Там его мать живет. Отца уже давно нет. Еще сестра у него есть, Алена. В школе работает в соседней деревне. Колхоз вроде как был. Это где-то километрах в двух от Лужайки.
– Как этот колхоз назывался? – спросил Анджей.
– «Заветы Ильича», мы еще смеялись, ведь сейчас таких названий уже не услышишь.
– Зря балдеешь, – недовольно посмотрел на него Анджей. – Все-таки, как ни крути, СССР – это наше прошлое. И возможно, кто-то вспоминает с горечью, что Союза уже нет. Жизнь, конечно, в основном была серая, но согласись, что в мире нас уважали и боялись. И что ни говори, простому народу полегче жилось. Надо было демократию в СССР строить и ничего не отдавать в частные руки. Хотя тогда и демократии не было бы, – засмеялся Анджей. – Спасибо за адрес. – Он посмотрел на Катка.
