Евгений Сухов - Воровская корона
— Много, — согласился Федор. — И куда же ты часы-то дел? — с интересом спросил он. Не приходилось ему встречать бродяг с часами.
— Пропил! — безнадежно рубанул тот рукой. — Целую неделю кутил, — в голосе звучали горделивые нотки. — Даже на общак малость кинул. Авось и меня когда-нибудь не позабудут.
— И как же тебя величать?
Бродяга покосился на красноармейца, застывшего чуть сбоку с непроницаемым лицом, и сообщил:
— Грош!
— Ах, вот как!
Действительно, Кравчуку попадалось дело некоего Гроша, завербованного участковым надзирателем.
— Слыхал, — помолчав, добавил Федор Кравчук.
В деле имелась даже небольшая фотография, на которой Грош был не в пример моложе.
— Было время, меня сам начальник к себе зазывал, — похвастался Грош. — Кофеи мы с ним пили, а бывало, что и водочки наливал.
— Оставьте нас наедине, — приказал Федор Кравчук. И, заметив нерешительность Савелия, добавил: — Все в порядке, я сам разберусь. Как же тебя сцапали-то, Грош? — спросил Кравчук, когда Савелий прикрыл за собой дверь.
— На толкучке попался, господин начальник. Наша артель там всегда собирается.
— Ты эти свои старорежимные замашки оставь, — погрозил пальцем Кравчук. — Господ мы всех повыбили да по заграницам растолкали. Называй меня гражданин начальник. Ясно?
— А чего не понять, — почти обиделся Грош, — мы с почтением…
— Ну так что там у тебя, выкладывай.
— Тут вчерась к мадам Трегубовой гости заходили из Питера. Один такой плечистый, весовой, другой пожиже будет, но оба жиганы. Это точно! Тот, что постарше, золотыми безделушками все сверкал. А такие вещички даже не у всякого весового встретишь.
— А про золотые вещи откуда знаешь? — небрежно поинтересовался Кравчук. — Он тебе тоже, что ли, показывал?
— Да разве я ему ровня? — слегка удивился Грош. — Он вон где! — уважительно поднял подбородок бродяга. — А я кто? Так… не помнящий родства. Только я за ними из-за угла наблюдал. А сильную вещь даже в самой темени рассмотреть можно, — уверил Грош. — Как пить дать, золото это было!
— С чего ты взял, что это гость мадам Трегубовой, может быть, залетный какой? — серьезно засомневался Кравчук. Грош сдержанно улыбнулся над наивностью начальника.
— Это какой же такой залетный в самую темь на Хитровку явится, да еще с такими вещицами! Обдерут его как липку. А вот если от мадам Трегубовой идет, тогда другое дело, — развел он руками, — это как ежели при нем охранная грамота была бы. За непочтение и голову могут оторвать.
— И что там дальше было? — все более втягивался в разговор Кравчук.
— Пока я там рядышком стоял, они о делах каких-то своих говорили… Кирьяна поминали… Я тут покумекал малость и думаю, что гости хотят дело какое-то крупное замутить, вот решили московских жиганов в долю взять.
— А Кирьян что?
— Без Кирьяна в Москве ни одно большое дело не обходится.
— Может, слышал, о чем говорили?
— Не разобрал, — выдохнул Грош, — как на духу говорю! А только вокруг питерского гостя Костя Фомич ужом вился. А он всегда там, где большими деньгами пахнет. И такого человека, как Кирьян, на безделицу звать бы не стали, — уверил Грош. — Не тот калибр!
— Хорошо, я тебя отпущу, — подумав, сказал Кравчук. — Потолкайся на Хитровке и поспрашивай как следует, что там гости надумали.
Грош скосил недобрый глаз на Федора.
— За такие расспросы, гражданин начальник, можно и без головы остаться. Ты бы меня не учил, что нужно делать. Я сам потолкаюсь среди своих, может, кто что сболтнет, авось где и сам чего услышу. А если что прознаю интересное, так сразу тебе дам знать.
Грош был понятен. Хитроват, конечно. Как же без того! Но склад ума у него авантюрный. Такие люди встречаются практически во всех сословиях. Шпионить за ближними для них такое же обыкновенное дело, как дышать.
— Сколько тебе платили в сыске? — по-деловому поинтересовался Кравчук.
— На выпивку хватало, да еще мог и барышень кренделями побаловать, — степенно протянул Грош.
— Денег я тебе дать не могу, — честно объявил Кравчук, — но паек будешь получать приличный.
Грош почесал затылок.
— Паек-то оно, конечно, подходяще, — без особой радости сообщил Грош, — только, бывало, мне и водочки наливали за особое старание.
— Водки не обещаю, — строго заметил Кравчук, — но самогона, может, налью.
— А больше мне и не надо. Благодарствую, — произнес босяк. Он чуть наклонил голову. А потом вспомнил, что нынче во дворе не царские времена и все вокруг товарищи, достойно разогнулся.
— Кондрашов! — громко крикнул Кравчук. — Кондрашов! Да чтоб тебя!.. Да где тебя черти носят? — в сердцах добавил Кравчук, когда оперативник перешагнул порог. — Вот что, проводи этого… товарища до выхода и смотри, чтобы ему по шеям не надавали, а то у него вид не очень респектабельный.
— Какой? — часто заморгал Савелий.
— Одежда на нем старая: чего доброго, снова в каталажку запрут. — И уже когда Грош стоял на пороге, Кравчук неожиданно спросил: — А верно, что ты когда-то уркаганом был?
Грош застыл в дверях, а потом медленно повернул голову.
— Откуда тебе это известно, гражданин начальник?
— Чего это личико-то у тебя перекосилось? Уж не заболел ли ты часом?
— Кто тебе об этом напел?
— Никто, — честно ответил Кравчук, улыбнувшись, — это в твоем досье отмечено. А царские сыскари народ дотошный.
— Значит, надул меня сыскной надзиратель…
— Как же ты титул-то свой потерял?
— Хм… По молодости случилось, — чуть помявшись, заговорил, оправдываясь, бродяга, — я тогда на тобольской каторге срок тянул. До курева очень жадный был, а тут смотрю, на шконке кисет лежит, табачком по самую горловину набит. Я и шинканул из него малость на козью ножку, а тут один уркач заприметил и меня за руку сцапал при свидетелях. Думал, дупло забивать станут, ан нет, обошлось. Надавали по мордасам да отпустили восвояси. С тех пор я «не помнящий родства».
— А если уркачом себя объявишь?
— Прирежут, — просто констатировал босяк. — Такие вещи в нашем мире не забывают, — и, не прощаясь, притворил за собой дверь.
* * *Васька Кот поставил две кружки пива на мокрый стол и торжественно объявил:
— Свежак! Я сюда часок назад забежал, опрокинул одну кружечку, так пиво словно живая вода по жилочкам пробежало.
Хрящ взял стеклянную кружку и посмотрел пиво на свет. Оно выглядело красивым, искрящимся. Сверху пышной горкой колыхалась белая пена. Ее полагалось сдуть. Вообще это был целый ритуал. Желательно пену сдуть с первого раза, на что был способен не каждый любитель. При этом нельзя было расплескать пиво. А клочья пены летели на многие метры, заляпывая столы и стулья.
Хрящ невольно улыбнулся, вспомнив о том, как однажды он с флотскими приятелями устроил соревнование по сдуванию пены. Тогда ему удалось выиграть сто рублей. В царское время это были очень большие деньги.
— Ты чего улыбаешься? — недоверчиво спросил Вася Кот, покосившись на напарника.
— Да так, — неопределенно пожал плечами Хрящ, улыбнувшись еще шире.
Он слегка наклонил кружку и резко, но совсем не сильно дунул. Пена слетела с края кружки и шлепнулась на дощатый пол.
— Ловко, — искренне позавидовал Васька Кот, — я так не могу, обязательно пиво пролью.
— Я тоже не сразу научился, — заметил Макар Хрящ, — прежде море пива выпил.
Как и предполагал Макар, от самых дверей мадам Трегубовой Фомич пустил по их следу дозорных. Обыкновенную пацанву, совершенно не различимую в полутьме и чрезвычайно подвижную — как стая вспугнутых воробьев, — попробуй тут уследи за ними! Московским жиганам ни к чему знать, где остановились питерские, не то время, чтобы доверять. Макар и раньше не любил незапланированных визитов, и уж тем более не хотелось, чтобы его тревожили сейчас.
От пацанов удалось избавиться, когда они вскочили в проезжавшую мимо пролетку. Макар сунул трешку извозчику, и тот, окрыленный неожиданным наваром, заставил бежать лошадку вскачь, методично опуская на ее широкую спину кнут.
У Боброва переулка Хрящ сошел. Через два квартала находилась его квартира. Внимательно осмотрелся — вокруг никого. От пацанов удалось оторваться, но поблизости могли быть люди и посерьезнее. Он покружил по переулкам и, окончательно убедившись в отсутствии «хвоста», затопал к дому.
Хрящ взял воблу, постучал о край стола. Рыба заметно помягчела. Хрящ вытащил из кармана часы, щелкнул крышкой и посмотрел на циферблат. До назначенной встречи оставалось минут тридцать. Спрятав часы, он поймал взгляд двух мужчин, сидящих за соседним столиком.
По виду обыкновенные щипачи, золотую игрушку они срисовали мгновенно. Как бы невзначай Хрящ распахнул жилетку, под которой предупреждающе торчала рукоять нагана. Парни все поняли и больше в его сторону не смотрели. Пивко попивал человек весовой, и его лучше не тревожить.
