Данил Корецкий - НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ
Золотарев открыл свой кабинет, прошел внутрь, повесил пальто в шкаф.
Бросил на стол пакет, достал из ящика пачку "Мальборо", закурил, сел в кресло и с головой ушел в изучение бумаг. Смалил он, как правило, только на
Перед ним лежал отчет аналитического отдела "Деятельность агента Бена после ареста связников в 1969 году". Отчет помещался всего на четырех страницах
Да, все это может вылиться в грандиозный скандал.
– Подполковник Яскевич в приемной, Иван Федорович, – почтительно доложила
– Пусть зайдет.
Почти сразу распахнулась дверь.
– Разрешите?
У вошедшего – лицо интеллигента в пятом поколении, большие, широко расставленные глаза, безукоризненные манеры. Яскевич заведовал Западно-Европейским сектором с 1994-го и был одним из приближенных людей бывшего Директора. Тот сам относился к "высоколобым" и не боялся окружать себя
– Садитесь, Станислав Владимирович, – пригласил Золотарев. – Что вы
– Думаю, что это ерунда. Томпсон и его жена сидят в английской тюрьме уже
– А Артур видел его в Ницце. Причем с молодой и привлекательной женщиной.
– Явная ошибка. Другого объяснения быть не может.
Золотарев кивнул, будто соглашаясь.
– Ну, а если все же не ошибка?
– Перевербовка? – Яскевич пожал плечами. – Столько лет прошло. Бен давно
– Лорд Колдуэлл давно умер, – снова согласился Золотарев. – Но в силу ряда причин, о которых речь пойдет позднее, нам крайне необходимо знать, какой
– После ареста Птиц он был настолько напуган, что отказался поддерживать
– И это все, что вам известно?
– Все, – подполковник кивнул.
– А вот судя по анализу деятельности Гордона Колдуэлла, дело обстоит не
Золотарев придвинул четыре листка аналитической справки.
– Итак, агент Бен – серый кардинал лейбористской партии, очень влиятельная фигура в правительстве Великобритании. До 1971 года лоббировал нашу
Приподняв брови, генерал многозначительно взглянул на подчиненного.
– В 1978 он возглавил комитет ООН по Африке, а год спустя Борсхана расторгла договор о разворачивании наших ракетных баз. В восьмидесятом Мулай Джуба неожиданно отказался от контракта с СССР на шлифовку крупной партии алмазов и подписал его с "Де Бирс". Страна понесла огромные убытки. Позднее Колдуэлл поддерживал сепаратистские стремления в странах Балтии, способствуя
Золотарев отбросил схваченные скрепкой листки.
– Чем объяснить такую перемену? Раскаянием, страхом, угрызениями совести? Или тем, что Птицы выдали его и он стал работать на МИ-5 или ЦРУ? Или – или. И
– Колдуэлл умер, – сказал Яскевич. – Но Птицы живы.
Он все понял.
– Верно, – кивнул Золотарев. – Кто у нас в Лондоне – Худой? Пусть
Яскевич озабоченно потер щеку. Ему не хотелось возражать начальству, но
– Боюсь, Иван Федорович, вряд ли он сумеет запустить руку в особорежимную
Золотарев набычился.
– Вряд ли! – уже твердо повторил Яскевич. – Наши позиции здорово ослабли. И в Лондоне, и во всей Западной Европе. Агентурная сеть расползлась в клочья, новых приобретений практически нет. Да вы сами знаете. Столько перебежчиков, столько провалившейся агентуры… От наших офицеров шарахаются, как от чумы. Сейчас с большей охотой станут сотрудничать с сальвадорской разведкой, чем с русскими… К тому же тюремный персонал… Это не какого-нибудь докера вербануть за
Золотарев встал из-за стола, прошелся по кабинету. Мягко прогудел аппарат прямой связи с Директором СВР, генерал подхватил трубку с молодцеватой лихостью
– Слушаю, Сергей Сергеевич! Да. Хорошо. У Президента? Какие вопросы? Ну да, обычные, сейчас все сводится к финансированию экономики… Я все подготовлю.
Многозначительно посмотрев на подчиненного, Золотарев нахмурил брови,
– Итак, с Худым никто не станет работать. И возможностей заглянуть в
Яскевичу стало неуютно. У генерала была фраза: "Человек, пропащий для разведки". Услышав еe в свой адрес, можно было тут же собираться на пенсию. А
Заработал факс на приставном столике. Белый язык плотной финской бумаги полез наружу, загибаясь и словно дразня. Золотарев подошел к аппарату,
– Очевидно, я не совсем точно выразился, товарищ генерал, – промямлил Яскевич голосом, который был противен ему самому. – Просто обстановка очень
Начальник управления многозначительно покивал. Ему нравилось, когда перед ним склоняли голову. Не торопясь потянувшись к сейфу, Золотарев открыл тяжелую дверцу, извлек красную пластиковую папку. В таких обычно хранились личные дела
– Вы забыли, что у Птиц был сын! – он резко повернулся к Яскевичу. – Когда они сгорели, его вывезли в Союз! Это было в июне семьдесят первого,
Яскевич опустил голову и покраснел. Он чувствовал себя школьником, не
– Парень вырос, поступил в ПГУ3, прошел все мыслимые проверки и очень хорошую подготовку, работал в Международной Экспедиции ЦК КПСС, в девяносто втором следы его затерялись! А он, между прочим, родился в Лондоне и по
Генерал извлек из папки официальную бумагу с водяными знаками и четким
– И ему сам Бог велел официально прийти в администрацию тюрьмы и
– Вряд ли "МИ-5" поверит в чистоту и невинность этого визита, – глухо
Золотарев улыбнулся. Это была улыбка превосходства, причем не того примитивного должностного превосходства, которое признавал в нем Яскевич, а превосходства профессионального, интеллектуального, наконец, в котором
– Наплевать. Даже если в Лондон заявится Иисус Христос, собственной персоной, контрразведка в него не поверит. Контрразведка и не должна никому верить! Но интерес сына к родителям – достаточно обоснованный повод, чтобы на
Теперь он показательно драл Яскевича на его поле.
– Так…
– К тому же, если Макс… Кстати, вы знаете, что его оперативный псевдоним
Яскевич, конечно же не знал, но кивнул.
– Так вот, если Макс проявит хорошие способности и подтвердит свои прежние характеристики, то мы можем вернуть его на службу!
Яскевич кивнул ещe раз.
– Вопрос только один: где он сейчас? И сопутствующий, но немаловажный:
Яскевич распрямился, лихорадочно вспоминая доклады подчиненных.
– Сейчас он в Москве, Иван Федорович. И мои люди имели с ним контрольный
Генерал откинулся на спинку кресла, аккуратно вложил свидетельство о рождении обратно в папку, тщательно закрепил зажим. Пауза затягивалась. У
– Ну что ж, подполковник, – наконец Золотарев поднял глаза. – Надеюсь,
***
Гигантский, из темного стекла, тетраэдр "Консорциума" был подобен вулкану накануне извержения. Лава ещe не выплеснулась наружу, она кипела внутри – в обитых кожей и дорогими дубовыми панелями кабинетах, в Мраморном зале, где
То, что осталось от них, – куски обгоревшего мяса, черные остовы тел, – все это лежало в массивных ореховых гробах, укрытое от взоров близких и друзей тяжелыми полированными крышками, в которых отражался яркий свет хрустальных люстр. При жизни они хорошо делали свою работу, они обеспечивали безопасность фирмы, они кусались и хватали, вовремя нажимали на нужные рычаги, они привыкли жить под давлением, как хищные глубоководные рыбы… И само их предназначение сводилось к тому, чтобы умереть первыми, спасая членов Совета управляющих или Директорат. И они свое предназначение выполнили. Поэтому их и хоронят в гробах по десять тысяч долларов, поэтому устроена торжественная церемония, на которую прибыли не только рядовые сотрудники, но и высшее руководство. Ибо похороны – это завершающая оценка всей жизни, назидание другим сотрудникам, подсказка как
Прощание началось сразу после полудня. Струнный квартет на галерее играл "Реквием" Верди. На противоположной стороне за колонной стоял Фокин и, незамеченный, смотрел вниз. Две вдовы в черных туалетах неподвижно застыли на стульях рядом с закрытыми гробами. Рядом стоял юноша с вытянутым бледным лицом – шестнадцатилетний сын Бачурина. Для семей погибших заканчивалась привычная -
Фокин подумал, что "Консорциуму" смерть квалифицированных специалистов по большому счету безразлична. Неудобство – да, досадная потеря, но отнюдь не невосполнимая. Не на них опиралась жизнедеятельность огромного организма. Они были лишь видимой частью айсберга, исполнителями, движущимися фигурками на фоне могущественных молчаливых теней. И их место обязательно займет другая
Контрразведчик внимательно наблюдал за развитием событий у гроба. Смерть, подобно чувствительному химическому реактиву, проявляет негатив жизни, обнажает истинную суть вещей, демаскирует тайные связи и отношения. Именно на похоронах приобретают видимость скрываемые дружба, заинтересованность, симпатии, появляются из тени неизвестные друзья и покровители, а зачастую и хозяева… Недаром коллеги из криминальной милиции тщательно фиксируют проводы в последний путь застреленных и взорванных "братков"… Но в "Консорциум" милиции путь
