Путанабус. Две свадьбы и одни похороны - Старицкий Дмитрий

— А как ноут принесешь. — Глаза Михаила были безмятежны.

— Хорошо, тогда я их подошлю с утра.

— В десять, не раньше. Я спать люблю утром. — Проф почесал левой рукой задницу.

— В три тысячи экю укладываетесь? — не упустил я уточнить шкурный вопрос.

— Да, — подтвердил Михаил, — но только «ходилки» будут самые примитивные. Всего восемь каналов связи и реальные три километра дальности друг от друга и четыре — четыре с половиной — с автобусом. И сканера в них не будет. Просто будете командовать, на какой канал переключаться, радист нужную клавишу нажмет, а компутер будет для них сам частоты подбирать. Или без компа — просто голосом гаркните: а ну, суки, все перешли на третий канал! Юзеру останется только на кнопку с цифрой «три» нажать.

— Вода, пыль, удары? — уточнял я значимые параметры.

— Обрезиненные корпуса. Все в стандарте, как для военных. Но не более, — прояснил Проф.

— А большего мне и не надо, — ответил я удовлетворенно. — С зарядниками у нас что?

— Будут под торпедо укреплены батареей у выходной двери автобуса. Все двенадцать. Так что можно будет их подзаряжать на ходу.

— Просто отлично. — Пока меня все устраивало. — А дальняя связь?

— Все будет зависеть от того, какая вышка у того, с кем захотите связаться. К примеру, у Нью-Рино не проблема связаться практически со всеми обжитыми анклавами севернее Залива. Только у вас это будет как радиопередача, можете их музыкальные программы на громкую связь в салоне выводить. Со ста километров, наверное, с ними свяжетесь уверенно. В остальных местах — максимум двадцать — двадцать пять километров взаимной голосовой связи в зависимости от рельефа, тудыть ее, местности. Ну, тридцать максимум, если там машина с такой же гнутой антенной, как у вас.

— Странно, во Второй мировой войне партизанская рация на несколько тысяч километров стучала… — пробормотал я несколько недоуменно.

— А принимала антенна на Шаболовской радиовышке в Москве, высотой в сто пятьдесят метров, — перебил меня Проф. — Про нее в мире еще говорили, что Коминтерн [44] без трусов, но в галстуке. Ни хрена у него нет, а вышка сто пятьдесят метров, якорный пень, есть. Тут такая вышка только в Нью-Рино — и то, блин горелый, до ста метров не дотянула. Хотя можете туда шифровки слать, я только тогда вам ключ присобачу на всякий пожарный, а вот азбуке Морзе [45] сами своих радистов учить будете. Я на такое не подписывался.

— А голосом?

— А голосом — только от них, как в коммунальную радио-точку, — развел руками Михаил. — Это же радио. Наука, имеющая столько же объяснений, сколько людей, ее изучающих.

— Хорошо. До завтра. Девочки и ноут. Я ничего не забыл?

— Нет, все остальное, гнутый глыч, у меня самого есть. — Проф гордо приосанился.

— Аванс нужен? — затронул я главный вопрос.

— А на хрена? — удивил меня Проф и тут же пояснил: — Не заплатишь ты, так, японский пень, другие купят. И даже дадут дороже по деньгам. Такой товар здесь не задерживается. Вот поставлю. Испытаю. Тогда — извольте в кассу.

— А когда испытывать будете?

— Завтра.

— Кстати о гарантии. Какая она у вас?

— Три года, если это моя работа. А на фирменные выкрутасы заленточные тут никаких гарантий быть не может в принципе. По причине отсутствия присутствия сервиса фирмы-производителя.

— И если что…

Но меня тут же перебили.

— Тогда находите меня, и я вам все делаю бесплатно. В течение трех лет со дня полового акта приема-передачи.

— Логично, — согласился я. — Вот только искать вас где тогда?

— Тута. Или в Демидовске. Вот докоплю денег на грузовик и махну в Рассею. Надоел мне этот Вавилон. — Михаил отошел от меня и сел на свое рабочее место, всем видом показывая, что аудиенция закончилась.

Договорившись обо всем с радиопрофессором, подошел к Кате с Олегом, обломав последнему своим появлением весь кайф. Хотя Катя поработала качественно: Олег тек, как воск на солнышке. Возможно, даже периодически поллюционировал. Ну, это я так, в порядке шутки юмора издеваюсь. Исключительно для себя. Не вслух. Вслух сказал другое, как можно более нейтрально, хотя от вида автослесаря жестко пробивало на хи-хи. Неужели и я также со стороны глупо выгляжу, влюбившись?

— Олег, пора бабки подбивать, как мыслишь?

Отошли к Олегову столу. По дороге я незаметно сделал Кате знак ладошкой, чтобы не отставала.

Потом был непродолжительный торг. Не столько в цене на агрегаты, тут все было прозрачно, сколько на цену работы. При поддержке тяжелой артиллерии в виде Катюши мне удалось Олега существенно подвинуть в окончательном расчете.

И все шло лучше некуда, да вот не вовремя приперся в ангар рыжий, как Чубайс, Вова, который оказался напарником Олега по бизнесу.

И вот незадача, пришлось-таки начать торговаться по новой.

На Вовины гормоны Катина сексапильность не подействовала вообще, так же как ранее на капитана Немцова. Но тут уж на вкус и на цвет у всех фломастеры разные. Может, он мальчиков любит? Или негритянок преклонных лет? Поди узнай заранее.

Торговались жестко, но, добазарившись до двух с половиной тысяч экю за все, кроме радио, ударили с Вовой по рукам. Михаил получал плату отдельно.

Настроение было слегка подпорченным, хотя Вовина губа раскатывалась изначально тысяч этак на пять. А Олега, до появления Вовы-Чубайса, я уже сократил до тысячи девятисот экю.

Однако не все было так печально, как казалось поначалу. Из общей суммы я тут же вычел ранее выданную Олегу в аванс пятихатку, [46] о чем Вова либо не знал, либо забыл. И за старые пять колес с автобуса еще по тридцатничку за каждое с Вовы слупил, чисто по-человечески; все же диски и покрышки были почти новые, хотя ранее я хотел оставить их Олегу просто так. Но тут — с Вовой, я пошел на принцип. В итоге, общая сумма тяги из моего кармана снизилась до одной тысячи восьмисот пятидесяти экю. Вполне уже приемлемо для моего бюджета. Вот так вот, даже без тяжелой артиллерии обошлось. А что глотки подрали — так то ж в удовольствие.

Олег, хитро переморгнувшись с Вовой, неожиданно предложил:

— Жора, мы можем скостить тебе еще полторы сотни, если ты позволишь разместить на автобусе наш шильдик.

— Да что за день такой сегодня — шильдиковый, — усмехнулся я и предложил этот шильдик заранее показать, а то вдруг мне за него стыдно будет. Бывали прецеденты.

В прошлом веке, в восьмидесятых годах, в школе еще, фирменные джинсы были вещью статусной, стоили дорого, и только с рук у спекулянтов или дипломатов, которые в принципе были такими же спекулянтами. В магазинах если и появлялись бразильские «левиса» [47] по 21 рубль, то очередь охватывала здание кольцами, как боа-констриктор [48] свою жертву. В шесть утра надпись на руке, указывающая на номер очереди, уже имела четыре знака. Но и такое было редко. В «Березках» джинсы шли по 60 чеков. [49] Чеки на руках один к двум рублям меняли. Так что сто двадцать рублей полюбасу готовить надо было, если жажда была джинсы носить. А то и сто сорок.

А тут как раз появились за бугром джинсы из вельвета, то есть не джинсы, как таковые, а штаны джинсового покроя, но из ткани в мелкий рубчик. И по статусу они, как новинка, котировались в нашей среде даже выше «блю денима». [50]

Вельвета в стране было завались, в том числе, если места знать, — то и мелкого, и крупного, и вообще любого. И цветов выбор был богатый.

А у меня мать хорошо шила.

Вот ко мне и подкатили два одноклассника с предложением уговорить ее пошить им по паре джинсов, за деньги, естественно, а они мне лейбл фирменный со старых джинсов подарят за это, уже на мои штаны. В общем, по рукам ударили. Выкройку фирменную пацаны с западного модного журнала притаранили (у одного дядя был помощником военного атташе где-то в дебрях Южной Америки).