Андрей Таманцев - Леденящая жажда
— Но вы можете объяснить почему?..
— Пока нет, — оборвал его санитар.
— А кто может?
— Никто!!! — почти выкрикнул санитар. Светку унесли.
В горле застрял комок чего-то тяжелого и горького. Хорошо, что дождь, что воздух холодный и влажный — иначе он бы задохнулся…
Кто-то тронул его за плечо. Трубач вздрогнул, обернулся — человек в белом, врач. На лице — марлевая маска. А из-под халата — ворот офицерской камуфляжной куртки. Армию, что ли, уже подключили?
— Это ваш мотоцикл?
— Нет. То есть да.
— Так «нет» или «да»?
— Да, да.
— Тогда у нас к вам просьба. Нужно привезти нескольких больных из дальних районов города. Машин, как видите, не хватает. Вы согласны?
— Давайте адреса.
Всю ночь он мотался по городу. Знакомые с детства улицы теперь родными уже не казались. За каждым углом его поджидало зло.
Он почти автоматически укладывал больных в коляску, закрывал пленкой от дождя и мчался обратно. Кто-то был еще в сознании, настойчиво просил пить. У кого-то начинались галлюцинации.
Трубач уже понимал, что это все-таки эпидемия. Но не та, которую насылает природа. А та, которую создает сам человек, своими же руками, — радиация, химические отходы, промышленная грязь…
Итак, галлюцинации. Что еще? Все просят пить. Так бывает при отравлении. Может, еда отравлена? Но невозможно отравить сразу все продукты! И в центре города, и в какой-нибудь деревне. К тому же в деревне до сих пор почти натуральное хозяйство. Нет. Эта версия не годится.
Где-то он читал, что массовое отравление может быть через соль. Но почему заболели все разом? Если отравить соль, то это все равно не будет иметь такого массового эффекта. Многие зачем-то покупают соль про запас, вот Сватка, например. А кстати, он со Светкой ел одну и ту же еду, и с ним ничего не произошло. Да, была вареная картошка, зеленый лук и молоко. Все домашнее. В библиотеке она обычно не ест, на обед приходит домой. Значит, дело не в еде.
В чем же тогда?
Внезапно пронзила догадка. Конечно же! Как ему это сразу в голову не пришло! Да. Все сходится!
Мотоцикл остановился перед воротами больницы. Снова подбежали странные санитары, стали слаженно выгружать очередного больного из его коляски. Больной, крупный, неимоверно тяжелый мужик лет сорока, пришел в сознание, долго пытался открыть рот и что-то сказать. Наконец это ему удалось.
— Пить! — прохрипел он. Ему тут же поднесли приготовленную заранее воду.
Ну конечно! Вода! Мог бы и сразу догадаться!
— Стойте! — крикнул Трубач. — Откуда эта вода?
— Из больничной кухни, — отозвался врач. Все тот же, у которого под халатом была офицерская куртка. — Не беспокойтесь, она кипяченая.
— Все больные просят воды! А когда начинают ее пить, не могут остановиться, а потом им становится еще хуже!
— Вы думаете, дело в воде?
— А в чем же еще?
— Результаты анализов это не подтверждают.
— Проводились анализы?
— Разумеется! У нас другие предположения…
— Так скажите же!
— Это секретная информация, мы не имеем права…
— Не имеете права! Люди как собаки помирают на улицах. А вы права не имеете!
— Но-но, поспокойнее… товарищ. Мы принимаем меры…
— К черту! В гробу видел ваши меры!
— Успокойтесь, пожалуйста, вам нужно отдохнуть. Вы же, поди, не спали всю ночь.
— Какой сон! Моя сестра умирает…
— С вашей сестрой все в порядке, — сказал странный врач, стараясь не встречаться с ним глазами. — Эпидемиологи заверили, что кризис у вашей сестры уже прошел — она выживет.
— Правда? Это правда?! — схватил он врача за лацканы халата.
— Правда, правда, успокойтесь! Кстати, как ее фамилия? Ухова? Ну да, все верно.
— Мне можно к ней?
— Пока нельзя. Но через пару часов вы ее увидите. Теперь отдохните немного. Мы вас отведем в комнату персонала, там вы поспите, а потом навестите сестру.
— Спать? Вы что? Разве сейчас можно спать?
— Хорошо-хорошо. Нам не хватает людей. Вы можете быть полезны. Настенька, проводи молодого человека в хирургическое, где наши эпидемиологи. Там не хватает рук.
Функция провожатой досталась молоденькой санитарке, почти еще девчонке. И ее тоже трясло от напряжения и ужаса. Рыжие прядки выбились из-под белой косынки, зеленые глаза от слез казались невероятно яркими.
Они протискивались по больничному коридору, который был забит людьми: коек не хватало, и больные лежали прямо на полу. Трубачу и санитарке приходилось перешагивать через них. Как через трупы. Живые трупы. Кто был в сознании, конечно же просил пить. Санитарки и медсестры подносили им воду.
Вода! Отравлена вода! К черту результаты анализов.
Они могли не дать результатов просто потому, что неизвестно вещество! Проще всего отравить воду. Почему он один не отравился? Гастрит! Вот не думал не гадал, что гастрит может спасти его: в целях профилактики Трубач всегда пил только минеральную воду.
Он уже не сомневался, что его догадка верна.
Он так обрадовался своему открытию, что не сразу среагировал на то, что вход в эпидемиологическое отделение охраняли, словно, часовые, два санитара все в той же странной одежде: медицинский халат, а из-под халата — камуфляжные штаны и берцы. Лица обоих скрывали респираторные намордники.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Глазов
27 июня 200… года, 08.44
После внезапной схватки на дороге кавказцы вернулись в свое логово. Еще по приезде они, изображая торговых людей, обосновались в арендованном за ящик водки старом складском ангаре. Сейчас оба занимались раной пожилого.
— Сильнее заматывай, сильнее, чтоб кровь не шла!
Молодой, и так вспотевший от напряжения, туже затянул повязку на плече пожилого. Тот сцепил от боли зубы. Но не стонал, не дергался, терпел. Наконец кровь удалось остановить.
Оба говорили с сильным кавказским акцентом.
— Кость не задета? — спросил молодой.
— Ты дурак, да? Откуда я знаю! Я рентген, да?
— Это не я в тебя стрелял! — разозлился и молодой.
— Ты! Ты виноват! Пижон, мать твою! С шиком хотел уйти! Джип ему подавай! Теперь вообще отсюда не уйдем!
— Уйдем, другую машину достанем.
— Ты баран! Тебе мало, что нас чуть не положили на дороге?! Откуда там этот гад взялся? Их же пятеро было!
— Засада…
У пожилого уже не хватало злости.
— Пешком надо уходить. Через лес, не по дороге. До вечера посидим и пойдем.
— Хорошо.
— Давай покажи, что ты там наснимал.
Молодой вынул из чехла маленькую видеокамеру и включил воспроизведение. Экранчик видеокамеры помигал голубым светом и вдруг погас.
— Батарейка кончилась, сейчас шнур подсоединю — будет от сети работать.
Молодой засуетился, подсоединяя шнур. Пожилой с ненавистью смотрел на него.
— Все, готово, смотри.
Девушка простоватой внешности безвольно сползла вниз по стене. Не шевелится. Последний взгляд странный, как будто не она смотрит, а какой-то другой человек, который знает… Что-то такое, чего другим не понять.
На экране в основном умирали люди. Смерть, смерть и смерть. Милицейские машины. Много милиции. Иногда мелькали кареты «скорой помощи» и врачи.
— Достаточно, и так в штаны наложат, — тихо буркнул пожилой — сухо, отрывисто.
— А как я это снял, знаешь?
— Ты цену себе не набивай. Я б сам все сделал, если б знал, как эта штука работает.
— Ага, ты только и знаешь людей из автомата косить!
— Могу и без автомата… — Рука пожилого угрожающе потянулась к ножу.
— Не заводись! Нам еще отсюда выбираться.
— Выйдем. Подозревают что-то?
— Наверное… Ничего конкретного. Нас точно не ищут. Можем тут хоть неделю прокантоваться. Давай уйдем, когда все успокоится.
— Ты осел! У нас воды осталось максимум на сутки.
Старый кивнул в угол, где стояли две большие бутылки минералки без газа.
Мелькание на экране прекратилось. Последний кадр — женщина на носилках, близко-близко, лицо дрожит, губы синие, смотрит прямо в камеру и исчезает. Унесли.
— В больницах мест не хватает, некоторых прямо в морг несут. Всякие кафе, рестораны позакрывались, продуктовые магазины — тоже. По городу пустили санитарный контроль. Ездят по квартирам, забирают, если что не так. В больнице военные появились. По-моему, МЧС.
— Если начнется — сюда тоже нагрянут, между прочим. Нет, дальше ждать нельзя. Главное — пленку передать. Никто не видел, как ты снимал?
— Я не дурак, в открытую с камерой не разгуливал…
— Журналистов видел много?
— Ни одного, — Молодой похлопал по камере. — Только я. Когда увидят, будет взрыв, это точно. Так рванет, что не забудут никогда. Все передохнут, а нас никогда не найдут! — зашелся в крике молодой.
— Что случилось? — насторожился вдруг от этих слов старый.
