Сергей Зверев - Мыс мертвой надежды
«Ну вот и пришел твой черед совершать подвиг во имя Родины, – подумал Андрей. – Готов, капитан третьего ранга Истомин? Не к лихой атаке из-под воды, не к хитрой операции вместе со своими тренированными пловцами, а к работе в одиночку. На кону сейчас стоит чересчур многое, так что ошибаться тебе, моряк, нельзя. Ты должен сделать все без посторонней помощи, быстро и наверняка.
Ты уже провинился перед командованием тем, что дал захватить себя и секретное боевое снаряжение. Непростительно попался в воде как салага, сопливый новичок. Кому какое дело до того, что ты был безоружен! Тебя учили воевать и убивать голыми руками. В тебя вложено столько… нет, не часов, а лет подготовки!
Ведь спустя какое-то время украденная разработка обязательно будет использоваться НАТО против российских кораблей и военно-морских баз. А это значит, что будут гибнуть мои ребята! Да даже если и другие, то это ничего не меняет. Ты солдат своей Родины, Истомин! Ты сейчас находишься на передовой борьбы с противником. Как интересно, даже язык не поворачивается назвать их врагами. Именно противники. Твоя работа с ними бороться, умирать, если потребуется. Вот и потребовалось. – Андрей дожевал мясо, налил вторую чашку кофе, прихлебывал его, стараясь не морщиться, и сидел на палубе с видом разомлевшего человека. – Вполне логично разомлеть, если я сутки провалялся без задних ног после какого-то наркотического препарата. Столько же времени не ел и не пил. Пусть заметят, что я жмурюсь с сонным видом, что у меня глазки закрываются, ручки-ножки ватные, а головушка как опилками набита».
Андрей машинально прикидывал техническую конструкцию судна, внутреннюю архитектуру, возможный план своих действий, а в его голове снова зазвучал разговор с отцом. Сам собой. Так случалось не раз. Это был непрекращающийся спор старого, умудренного опытом моряка и сопливого шкета, едва получившего первую большую звездочку между двумя просветами на погоне.
– Военно-морской флот, Андрей, всегда стоял на страже рубежей Родины, – сказал ему отец. – Армия и флот – это заслон от прямой агрессии. Наши солдаты и моряки не должны ходить по чужой земле, ввязываться в войны, которые нас не касаются. Я всегда был противником этой политики.
Андрей усмехнулся и спросил:
– Папа, скажи-ка, а не ты ли всплывал на субмарине у берегов США во время Карибского кризиса?
– Я офицер, тогда был молодым лейтенантом. Я выполнял приказ, потому что такова основа армии и флота. Или ты служишь и выполняешь приказы, или не служишь. Третьего не дано.
– Но ты служил и выполнял приказы, с которыми был не согласен, – напомнил Андрей.
– Я тогда был моложе, чем ты сейчас, – проворчал отец. – Если честно, то в те времена я не задумывался о таких тонкостях. Понимание высшей справедливости и толерантности пришло ко мне со зрелостью. Но я рано повзрослел и вовремя понял свое истинное назначение.
– Папа, ты в зрелом возрасте командовал атомной субмариной, имевшей на борту несколько баллистических ракет. Ты ходил в автономки и готов был в любой момент совершить пуск по вражеской территории или по группировке кораблей. Неужели ты не выполнил бы такой приказ?
– Ах, оставь, Андрей! Ты всегда все передергиваешь! – возмутился отец. – Я говорю о сути дела. Невыполнение приказа – предательство, и никакими красивыми словами это не оправдаешь.
«Так вот, папа, я здесь не по чьему-то приказу. Я сейчас в чужих водах, и сюда меня никто не посылал. Есть еще долг офицера – защищать Родину там, где ты сейчас находишься.
Прости, папа, но, кажется, сейчас мне предстоит именно этот тезис и доказать. Очень хочется, чтобы ты, когда тебе сообщат о том, что я пропал без вести, поверил без всяких условностей в то, что твой сын не поступился честью офицера, не опозорил фамилию Истоминых. Главное, чтобы ты поверил, папа. Так мне будет легче умирать и выполнять свой долг». – Андрей тряхнул головой, отгоняя от себя сентиментальные мысли.
Образ отца не расслаблял, а наоборот, заставлял собираться, как будто сын сейчас находился под его строгим взором.
Андрей посмотрел на загорелого охранника, на рулевого и мысленно улыбнулся.
«Так, значит, мы не враги, а просто противники? Как там у вас говорят? Ничего личного?»
Он привычно проверил свое тело. Спина немного отдохнула и стала чувствительной. Ноги? Кажется, работают нормально, в полной мере. Головокружение почти прекратилось, хотя небольшая слабость еще присутствует. Ничего, все произойдет быстро.
Снизу донесся громкий голос. Кто-то что-то кричал рулевому. Андрей не разобрал слов, но интонации были весьма тревожными. Катер как-то по-особенному взревел мотором и круто лег на левый борт, уходя с прежнего курса под углом почти в девяносто градусов. Мгновенно появился тот же здоровенный негр, вытащил пистолет из кобуры и заставил пленника снова залезть под ящик. Оба охранника устроились возле него, продолжая держать оружие наготове. Что это могло означать?
Андрей решил не рисковать. Нападать сейчас, когда от него этого ожидают, – значит провалить единственную попытку. Другой у него не будет. Видимо, что-то заставило этих ребят изменить курс. Возможно, встречное военное судно или береговая охрана. Кстати, Истомину так и не было ясно, что это за воды. Времени определиться у него не было. Прошло не менее получаса, прежде чем пленнику разрешили выбраться на палубу из-под ящика.
Негр сверкнул белыми зубищами и ушел, а охранник снова уселся спиной к корме с автоматом на коленях. Он не выглядел очень напряженным. Кажется, Андрею удалось показать себя слишком вялым, чтобы его серьезно опасались.
А ведь лежание под ящиком пошло ему на пользу. За это время Истомин понял, что мотор катера находится почти под рулевой рубкой. Он отчетливо слышал его гул и чувствовал вибрацию, когда прижимался ухом к палубе. Где баки с горючим? Взрывчатки у него нет, значит, нужны баки. Под рубкой они быть не могут, потому что там мотор, внутренние помещения, каюты и тому подобное. Выходит, только ближе к корме. Где-то под охранником.
И тут в душе у Андрея всколыхнулась надежда. Даже настроение улучшилось, а тело заиграло в полную силу. Он увидел, что катер скоро окажется на траверзе какого-то острова. Откуда взялся этот кусочек суши, как он его не увидел раньше? Но в любом случае это надежда.
Андрей поднялся с палубы, как будто разминая спину и затекшие колени. Охранник презрительно взглянул на него и стал смотреть на остров. Истомин прикинул возможные действия своего будущего противника. Автомат лежит так, что пальцы правой руки не на спусковой скобе, а на прикладе. Пистолета на ремне нет, но есть кожаный подсумок с двумя автоматными магазинами. И пара гранат рядом. Этот парень, видимо, охраняет не только пленника, но и все судно на случай возможного нападения.
Кстати, и гранаты у него рассчитаны на отражение атаки, производимой со стороны моря. Например, против абордажных катеров. Андрей изучал оружие НАТО и знал, как и все спецназовцы, американские фугасные гранаты МК3А2. Цилиндрический черный корпус 13 на 5 сантиметров. Вес 450 граммов. Вес взрывчатки внутри корпуса – 200–250 граммов. Характерная для американских гранат желтая надпись с указанием номера партии.
Такой гранатой можно запросто пустить на дно большой катер, серьезно повредить и посудину покрупнее. По крайней мере, охладить пыл нападающих не трудно, если они подойдут борт в борт. Это трубу «базуки» издалека видно, гранатометчика в первую очередь будут валить. А от ручной гранаты спасения в таком бою практически нет.
В идеально подобранный момент Андрей резко оттолкнулся ногами от палубы и послал свое тело в сторону кормы. Охранник дернул головой, рванул оружие, но сделать уже ничего больше не мог. Истомин в падении схватил автомат за ствол и всем своим телом направил его в грудную клетку противника. Удар получился очень сильным. Возможно, у парня треснули ребра.
Потом Андрей упал на него сверху и повалил на спину. Ящик, на котором сидел охранник, на судах такого рода обычно используется для хранения спасательных жилетов, запасных швартовочных тросов или еще чего-то в этом роде. Высота его сантиметров сорок. И когда противник Андрея свалился на спину за ящик, его голова оказалась под углом к палубе. Громко хрустнули позвонки, и тело обмякло.
Андрей услышал вопли. Наверное, кричал рулевой, потому что негр обязательно начал бы стрелять. До его появления непременно надо схватить автомат. Взгляд, брошенный вверх, показал, что рулевой безоружен, иначе он не удержался бы от соблазна начать стрелять или хотя бы продемонстрировать это желание.
Тридцать пуль врезались в палубу под ногами Андрея. Он стрелял, ведя стволом по кругу. Ему нужна была дыра в палубе диаметром хотя бы сантиметров в тридцать. Желательно, чтобы пули повредили что-нибудь внизу, пробили бензобаки, бензопроводы, просто искрошили тяги или валы винтов. Но главное – дыра.
