Сергей Самаров - Схрон под лавиной
Подполковник МЧС, командир спасательного отряда, очень просил быть с грузами осторожнее, объяснив, что оборудование это необходимо в поиске — геофизические приборы способны показать толщину снега и даже его состав. Часто показывают и инородные тела, например, человека, засыпанного лавиной. Часто, хотя не всегда. Но солдаты и сами понимали, что такое приборы, и ни разу санки не опрокинули. Четверо полицейских сержантов, выделенных в охрану бригаде МЧС, деловито поглядывали по сторонам, демонстрируя высокую профессиональную бдительность, и даже свои «тупорылые» автоматы держали наготове, словно с минуты на минуту ожидали атаки на отряд. Но при этом не выпускали изо рта сигареты. Догадаться было не трудно — такая демонстрация бдительности была исключительно мерой, направленной на отлынивание от физического труда, который полностью лег на солдатские руки. Но солдаты со своей задачей справлялись легко и помощи полицейских не требовали.
Отправив солдат со спасательным отрядом на дно ущелья, сам старший лейтенант Шахамурзиев взял с собой только снайпера взвода, младшего сержанта Женю Широкова, и пулеметчика, ефрейтора Борю Худоносова. Снайперу рекомендовалось по возможности избегать работы с тяжестями, а пулеметчик и без дополнительного груза таскал на себе и сам пулемет, и тяжелые дисковые магазины с патронами к нему.
Старший лейтенант направился по верхней тропе к заслону, выставленному на случай появления бандитов. Рядовые Ладушкин и Солнцев поднялись навстречу командиру, и Ладушкин хотел было начать уставной доклад, но командир, выслушав первые слова, прервал его жестом:
— Лучше покажи.
Рядовые заспешили к месту, где стояла скала. Пришедшие двинулись за ними. Багдасар Давлетбаевич, правда, остановился в пяти метрах от камней, за которыми лежали солдаты, и посмотрел на след лавины:
— Когда лавина пошла, вы сами где были?
— Здесь, на месте, за камнями лежали.
— И не побоялись, что и вас накроет?
— Испугаться не успели, она быстро съехала. А мы в облаке снежной пыли были, ничего не видели. Не знали, куда бежать… — признался Толик Солнцев.
— Да и Чухонцев впереди остался. Как помочь, думали… — добавил Серега Ладушкин, снимая свои солнцезащитные очки. Ему почему-то показалось, что командиру эти очки не понравятся, не уставной вид в них у солдата.
Но старший лейтенант на очки внимания не обратил. Догнал рядовых, когда они остановились на месте, где раньше скала стояла.
— А вот здесь большой валун был. Глубоко в земле сидел. Его не должно было лавиной снести, — показал Ладушкин на круглое снежное пятно. Снег в пятне был плотным и твердым, как лед. — А недавно оттуда в снег стреляли…
— Стреляли? — удивился Шахамурзиев. — В снег?
В голове как-то не укладывалось, что автоматная очередь не в состоянии пробить снег, обычно считается, что автоматная пуля имеет значительную пробивную способность, а здесь снег совсем не походил на разорванный пулями.
— Я сверху тоже несколько очередей дал, — признался Солнцев. — Там, похоже, такое внутреннее напряжение снега, что пробоины сразу затягивает. И пуля в снегу сразу остывает. Снизу стреляли и не видели, что наверху делается. А я сверху стрелял и тоже не знаю, наверное, не пробил.
— Там, похоже, пещера есть, — сказал Ладушкин. — Мы не видели, как большой валун скатился, нас снежное облако накрыло. Скалу мы видели, а валун нет. Вот мы и соображаем… Может, он в пещеру провалился? И с ним вместе Чухонцев?
— А бандиты?
— Мы думаем, здесь был лаз в пещеру. Под скалой или под камнем. Бандиты раньше туда забрались. Но мы не слышали, чтобы там бой шел. Может, пещера большая.
— Это нужно проверить…
Сделав несколько шагов к более крутому месту спуска, Шахамурзиев посмотрел вниз, под склон. Первая группа спасателей уже приступила к поиску, с помощью длинных щупов исследуя снег. Чем-то это походило на работу минеров, которые ищут щупами корпуса мин в земле. Вторая группа, в которую входили и солдаты взвода, была уже на подходе. Чтобы хоть что-то узнать, требовалось спуститься. По расчетам Шаха, он должен уже начать спуск, чтобы не опоздать к приходу второй группы. Вопрос к спасателям у него был простой — можно ли с помощью геофизических приборов определить пространство под снегом. То есть определить наличие пещеры.
— Оставайтесь здесь. Я пока спущусь, — сказал он бойцам и сразу начал спуск. Но свои силы командир определил неправильно, спуск занял гораздо больше времени, чем он рассчитывал, потому что требовал осторожности. И к спасателям старший лейтенант добрался гораздо позже второй группы. Это, впрочем, ничего не решало…
Как и предполагал Далгат Аристотелевич, после его змеиных извиваний на камнях боль отошла на второй план, все тело покрылось соленым, липким и вонючим потом, и мышцы ослабели настолько, что ему пришлось приложить массу усилий, чтобы с трех попыток взобраться на камень повыше, потому что нижние камни были слишком холодными, и потное тело это ощущало особенно болезненно. Случись что-то в такой момент, эмир Гаримханов был бы не в состоянии двинуться с места. Сейчас ему необходимо отоспаться хотя бы часа три-четыре, и тогда силы восстановятся. Но спать на холодных камнях тоже было опасно, к одной болезни другие добавишь. И потому следовало дождаться возвращения Джамбека Абалиева, чтобы тот принес из маленького грота ворох старой одежды, и на этой одежде эмир уснул бы. Может, даже нашлось бы что-то такое, чем удалось бы укрыться от холода, за который эмир принимал естественный озноб своего тела.
Далгат Аристотелевич ждал Абалиева, надеясь на его послушание и стремление угодить своему эмиру, но того все не было. Ждал и злился на неторопливость большого и тяжелого Джамбека. Уже давно отгремели где-то в дальней галерее автоматные очереди. Гаримханов понял, что Джамбек пытался прострелить снежный завал, но дело это, скорее всего, бесполезное. В слежалом утрамбованном снегу пуля глушится лучше, чем в камне, не рикошетит, а вязнет, образуя вокруг себя водяную прослойку, которую ей же приходится в дополнение и пробивать.
Время не просто шло, оно стремительно катилось, а Джамбека все не было и не было. Гаримханов уже с нетерпением поглядывал на стену, где был вход с галереи, и откуда должен был появиться его боец, ожидая поймать взглядом слабый луч фонарика. Однако скоро даже глаза стали болеть от напряжения, а луч увидеть не удалось. Мысли о том, что с Джамбеком Абалиевым могло что-то случиться в пещере, в голове эмира не возникало, слишком сильный это был человек. Но вдруг вспомнилось, что фонарик Джамбека едва-едва светил. Это значило, что он мог и совсем погаснуть. А без фонарика ходить по здешним подземным галереям сложно. Джамбек мог оступиться в темноте и подвернуть ногу, а то и вовсе сломать. И сидит сейчас где-нибудь на камне, не может на ногу наступить и ждет помощи. Ждет помощи? От кого ее ждать? От эмира, которому самому нужна помощь? Надо сначала выспаться, а только потом уже думать о том, что делать дальше. Пока он ничего сообразить не может, боль измучила его до полного изнеможения. Давно уже не было у Гаримханова таких сильных приступов… Все решения потом, сейчас главное — сон…
Внезапно в голову пришла еще одна мысль. А что если Джамбек просто бросил его? Нашел выход, сумел откопать снег, выбрался наружу и убежал, пока рядом не было спецназовцев. Вообще-то, такое поведение было не в характере горцев, тем не менее, подобное случалось, и эмир Гаримханов слышал об этом. Причем самые сильные, самые вроде бы прекрасные и преданные воины оказывались не в силах перебороть собственный инстинкт самосохранения. Бросали всех и бежали, спасая собственные шкуры. Могло такое случиться с Джамбеком? Наверное, могло. Такое может с любым случиться, кроме человека, которым управляет не инстинкт, а разум. А это дано далеко не каждому. Не каждый умеет обуздать свои инстинкты и перебороть свои страстные стремления. И вполне возможно, что слабый интеллект Джамбека сыграл с ним плохую шутку.
Но нет! Думать так, значит, в собственных глазах уронить свой авторитет. Джамбек не видел, насколько слаб эмир, и не может об этом знать. Слабого человека, обреченного на гибель, еще можно было бы бросить. А сильного и умного — нет. Абалиев просто побоится мести, и по одной только этой причине не оставит своего эмира в беде одного. Скорее всего, он шел в темноте, наступил на камень, упал и сломал ногу. Эта причина весомая и полностью оправдывает задержку моджахеда. Но что, если Джамбек все-таки дохромает до костра и увидит слабость эмира? Нет, такого допускать нельзя!
Далгат Аристотелевич собрался с силами и сжал зубы. Сил, чтобы встать, не было. Ноги отказывались выпрямляться. Если он встанет, то, возможно, упадет на камни и не сможет в падении управлять своим телом. Упадет и что-нибудь еще сломает. Нет. Надо иначе. Надо так до маленького грота добраться, чтобы не упасть. То есть добираться на четвереньках. Из такого положения, даже если упадешь, не разобьешься.
