Александр Тамоников - Вызываю огонь на себя
Аль-Диаба взяла злость:
– Так стреляйся! Доставай пистолет и вгоняй себе пулю в лоб!
– Да? – ощерился заместитель, – чтобы ты все свалил на мое самовольство? Доложил, что это я нарушил приказ и вывел технику на позиции?
– Думай, что несешь.
– Вот сейчас я подумал. Нет, Самер, если стреляться, то вместе. И ты должен это сделать первым, потому, что именно на тебе лежит вина за произошедшее.
– Все! – повысил голос аль-Диаб. – Никаких самострелов. Мы в руках Всевышнего, так пусть он и решит наши судьбы.
– Тогда остаток ночи молись, Самер. Не уверен, что в Таре нам предоставят такую возможность.
– Уйди!
– Да, конечно. Я уйду.
Заместитель командира отряда встал, вышел из-за стола. Его пещера находилась по соседству. аль-Диаб слышал, как вздыхал Фаур.
На улице просветлело. Как только поднялось солнце, в отсек аль-Диаба вошел связист:
– Господин, вас вызывает командующий по спутниковой станции.
– Господин аль-Ахдар?
– У нас нет другого командующего!
– Началось.
Аль-Диаб направился на узел связи, в темную отдельную пещеру на северном склоне хребта Умгдум. У пещеры заместителя остановился. Сон все же сморил Фаура. Решение пришло мгновенно. аль-Диаб подошел к постели, достал из кобуры пистолет. Фаур проснулся:
– Ты что, Самер?
– Я знаю, как исправить ситуацию. И решение подсказал мне ты.
– Я не понимаю тебя.
– Прости, Аббас, ты был хорошим воином, ты был мне другом, можно сказать, братом, но сложилось так, что один из нас должен умереть.
И это ты.
– Я? Но…
Продолжить он не успел.
Аль-Диаб наклонился к нему, приставил пистолет к виску и выстрелил. Протер «ПМ», это был трофейный пистолет, захваченный еще в Дамаске. Вложил его в руку заместителя.
Вбежал связист:
– Я слышал выстрел, господин капитан.
– Да, – со скорбной миной проговорил аль-Диаб, – застрелился Аббас Фаур.
– Но почему?
– Ведь это он отдал приказ вывести танки и минометы на огневые позиции, где по ним нанесла удар вражеская авиация. Отдал приказ, минуя меня, в нарушение запрета командующего. Разве ты не в курсе?
Связист быстро сообразил:
– В курсе, господин.
– Вот и решил искупить вину, не дожидаясь строгого суда аль-Ахдара.
– Да, это был единственный выход.
– Очень хорошо, что ты все понимаешь. Пусть полежит пока, потом похороним с почестями. Идем.
Они зашли в пещеру связиста.
Тот передал командиру трубку спутниковой станции.
– Самер аль-Диаб на связи, господин командующий!
– На связи?
В голосе аль-Ахдара звучали металлические нотки:
– Ну раз на связи, так ответь мне, что произошло в зоне ответственности подчиненного тебе отряда.
– Я готов сделать это в штабе, если позволите.
– Выезжай вместе с заместителем.
– К сожалению, это невозможно, господин командующий.
– В чем дело, аль-Диаб? – повысил голос аль-Ахдар.
– Заместитель только что застрелился.
– Застрелился?
– Да! Перед тем он заходил ко мне и признался…
Аль-Ахдар прервал полевого командира:
– Немедленно ко мне!
– Слушаюсь.
– Труп не трогать.
– Слушаюсь.
Аль-Ахдар отключился.
Аль-Диаб бросил трубку связисту:
– Думаю, скоро сюда подъедут люди командующего. Они осмотрят труп и, конечно же, зададут тебе ряд вопросов. Ты должен сказать, что еще с момента авианалета господин Фаур был расстроен, сидел у себя. Ты интересовался, не нужно ли ему чего. Он игнорировал твои вопросы. Потом ты слышал, как он твердил: «Что я наделал! Нет мне оправдания!» Понял?
– Так точно, господин.
– Смотри, Хаким, скажешь не то – умрешь. И не только ты. Объяснить, что это значит?
– Не надо, господин. Я все понял.
– Труп не трогай, пусть все осмотрят, как есть. Сообщи вниз, чтобы подогнали пикап, я выезжаю в штаб.
– Слушаюсь.
Спустившись с хребта, аль-Диаб сел в «Тойоту». Пикап пошел мимо холма Джатель к поселку Тара.
У штаба его ждали двое бойцов в черной форме.
Один из них приказал:
– Оружие! Сдать оружие, господин аль-Диаб!
Полевой командир передал охране командующего штатный пистолет, нож, гранату.
– Больше ничего нет.
Второй охранник быстро ощупал его, кивнул напарнику:
– Чисто.
– Следуйте за мной, – приказал старший.
Аль-Диаб прошел в большую комнату второго этажа бывшего ресторана в центре поселка.
Аль-Ахдар стоял у окна.
Полевой командир кашлянул, доложил:
– Господин командующий, командир отряда «Куфир» по вашему приказанию прибыл.
Аль-Ахдар повернулся, кивнул охране. Боевик вышел, закрыв за собой створки двери.
Главарь бандформирования приказал:
– Докладывай! Все! И смотри мне в глаза.
– Да, господин аль-Ахдар.
Аль-Диаб начал доклад. Подробно доложил, как готовился диверсионный отряд, как был согласован с командующим план действий, как в непогоду диверсанты вышли в район применения.
– Затем произошла трагедия, господин аль-Ахдар. Нашу диверсионную группу атаковали и из балок, и со стороны позиций роты с применением БМП. В сложившейся обстановке шансов выжить у воинов не было. Но они сражались, как львы, это подтверждают водители пикапов, доставивших группу в промежуточный район. Они все видели в бинокли. Это, господин аль-Ахдар, была засада. Неверные знали о выходе нашей диверсионной группы.
– И кто же сообщил противнику об этом.
Не моргнув глазом, аль-Диаб солгал:
– К сожалению, предателем оказался тот, на кого я никогда не подумал бы. Мой заместитель Аббас Фаур.
– Это твои предположения или есть факты, подтверждающие предательство?
– Конечно, я понимаю, что мои слова на данный момент ничего не стоят, но скажу, Фаур признался в том, что вынужден был сотрудничать с правительственной службой безопасности.
– Вынужден? Почему?
– Как я понял, неверные держали у себя родственников Фаура. Когда он признался, меня охватила ярость. Я готов был убить его.
– Почему не убил?
– Потому что в это время я узнал, что Фаур не только сдал диверсионную группу, но и, прикрываясь моим именем, отдал приказ минометной батарее и танковому взводу выйти на огневые позиции, что вы категорические запретили, и об этом, естественно, знал Фаур. Более того, он приказал открыть танкам и батарее огонь по позициям роты. Бесполезный огонь, потому что неверные неожиданно отвели всю технику в зону недосягаемости минометов и танков. Я думаю, что и это было оговорено Фауром с неверными. Никакого ущерба наш обстрел противнику не нанес, а вот ротный, видимо завершив согласования всех вопросов, возможно, через русского советника, вызвал авиацию. По моим данным, два фронтовых бомбардировщика «Су-24». Они полностью уничтожили три танка, три миномета, пять тягачей, расчеты, серьезно повредили четвертый танк. Признаю, что я виноват в том, что доверял Фауру. Я считал его своим братом. Когда поднялся на главный КНП, заместитель находился там. Он сидел, качаясь и бормоча что-то вроде, что я сделал, нет мне пощады, за точность не ручаюсь. Я провел его к себе. И там он признался, что работал на правительственную службу безопасности. Я отвел его обратно, хотел связать, чтобы с утра доставить в штаб, но в это время прошел ваш вызов. Я упустил Фаура из вида всего на секунды. Он воспользовался этим и застрелился из трофейного «ПМ». Пистолет раньше был у меня, потом я отдал его Фауру. Убедившись, что заместитель мертв, я вместе со связистом прошел в узел связи, а затем выехал сюда, выполняя приказ. Это все, господин аль-Ахдар. Не отрицаю свою вину и готов понести любое наказание.
Аль-Ахдар вплотную подошел к полевому командиру, вонзившись в него своими черными, безжалостными глазами:
– А какое наказание ты заслужишь, знаешь?
– Так точно. Смерть. Я обязан был контролировать ситуацию, но доверился заместителю, не предполагая, что самый близкий мне человек в отряде предатель.
– Фаур знал о нашем человеке в бригаде неверных?
– Да.
– Джавар Башади арестован. Недавно.
– Еще не легче. Но… когда Фаур успел сообщить неверным о нашем человеке? Он не пользовался средствами ротной связи.
– Ты сказал мне правду?
– Да, господин аль-Ахдар.
– Поклянись жизнью близких.
– Клянусь, – вновь не моргнув глазом, дал клятву полевой командир.
– Хорошо, значит ты готов принять наказание?
– Так точно.
– Надеюсь, труп ты не трогал?
– Никак нет.
– Связист на месте?
– Так точно.
– Он слышал ваш разговор с Фауром… когда тот признавался в предательстве?
– Не знаю. Вообще-то он был недалеко, мог слышать. Что-то, наверное, слышал.
– Хорошо. Жди!
Аль-Ахдар повернулся, прошел к окну. Прошло пять минут, десять, ничего не менялось. Наконец по истечении двадцати минут телефон главаря бандформирования прозвучал сигналом вызова:
– Слушаю, – ответил аль-Ахдар, – так… уверен?.. Дальше?.. Лишь это?.. Я понял тебя, возвращайся.
Аль-Ахдар резко повернулся:
