Сергей Донской - Туманный вирус
Площадка, загроможденная ржавыми бочками и развалившимися ящиками, заканчивалась глухой стеной, в которой имелся только один выход — там, где была повалена (скорее всего, умышленно) бетонная плита. Не слишком торопясь, Белов некоторое время следовал за бегущим, а когда тот приготовился юркнуть в провал, резко опустил ствол и произвел серию беглых выстрелов.
Ноги беглеца подкосились, по инерции он сделал еще несколько шагов и рухнул лицом вниз.
Приблизившись, Белов увидел то, что и ожидал увидеть: обе штанины лежащего быстро пропитывались кровью.
«Слишком быстро, — дал справку внутренний голос. — Прямо-таки стремительно».
Выругавшись, Белов присел и перевернул раненого на спину. Ему не было и тридцати, на верхней губе чернели реденькие, как у китайца, усы. Преисполненные страдания глаза печально смотрели на Белова. Белков не было видно, так расширились зрачки. Боль или наркотики. Или же сочетание одного и другого.
— Мен енжарландым, — жалобно произнес парень.
— Ага, — сказал Белов, — екалэмэнэ. Только я по-вашему не понимаю. Русский знаешь?
— Я не хотел, — прозвучало в ответ. — Приказали.
— Кто?
Ответа не последовало.
Пока что не настаивая, Белов стащил с раненого штаны и огорченно присвистнул. Доставшийся ему пистолет был не пристрелян и бил намного выше цели. Помимо продырявленной ляжки левой ноги, парень получил пулю в бедренную артерию. Кровь хлестала оттуда, как из поливального шланга. Жить с такой дырой бедолаге оставалось минуты две-три, не больше.
Скомкав штаны, Белов протянул их со словами:
— Прижми к паху… вот здесь… и не отпускай.
Парень часто задышал, его глаза полузакрылись.
— Мен елемин? — спросил он.
Перевода не потребовалось. Белов понимал, что волнует раненого. Он хотел знать, умирает ли он. Убивать людей не так страшно, как погибать самому, — давно проверенная и не нуждающаяся в доказательствах истина.
— Все будет хорошо, — соврал Белов.
Зачем портить человеку настроение перед отходом в мир иной? Особенно если никакого иного мира не окажется, а вместо него поджидает лишь полная темнота.
— Дакелер, — пробормотал парень. — Первя… перевяжи меня.
— Перевяжут, — пообещал Белов. — Но сперва ты должен сказать, кто тебя послал убить меня. Понимаешь меня? Кто? Тебя? Послал?
Парень наклонил голову набок, давая понять, что не намерен отвечать. Он был еще совсем сопляк, мечтающий отрастить полноценные усы, чтобы его таковым не считали. Ему бы этим ограничиться. Но вместо этого он спрятался в засаде и укокошил из автомата одного или двух взрослых мужчин, у которых могли быть жены, дети. Скорее всего, нападение было не первым в его короткой биографии, иначе сопляка не послали бы на столь ответственное задание. Одним словом, церемониться с ним было нечего.
Поискав глазами на земле, Белов поднял погнутый ржавый электрод, распрямил его и приставил к глазу парня.
— Имя заказчика, или я выколю тебе сначала этот, потом другой.
Почувствовав, как железо надавливает на веко, парень всхлипнул и пролепетал:
— Полковник Хакимов. Дал денег… Сказал: русский не должен доехать…
Его язык еле ворочался, как у пьяного. Неудивительно при такой потере крови.
Белов отбросил электрод, осторожно похлопал парня по щекам. Они были холоднее льда. Молоденький киллер умирал.
— Мама, — позвал он шепотом.
Белов начал его тормошить.
— Где полковник сейчас? Как его найти?
Парень не отвечал, косо уставившись в небо. Провожал взглядом свою отлетевшую душу? А была ли она у него? Люди склонны приписывать себе свойства и достоинства, которыми не обладают.
Белов хотел в последний раз потормошить парня, но не успел. За его спиной хрустнул под чьей-то ногой камешек или осколок стекла. У Белова возникло ощущение, что вдоль его хребта прошелся сквозняк.
Дальше следовало ожидать выстрела в затылок или удара ножом в спину.
Ни того, ни другого не последовало.
Схватив валяющийся на земле пистолет, Белов упал ничком, по-кошачьи извернулся, выбросил вооруженную руку вперед и дважды нажал на спусковой крючок.
Клац, клац. Патронов в пистолете не осталось.
III
— Дурак, да? — спросил охранник в матерчатой кепке, глядя на ствол, направленный ему в живот. — А если бы был заряжен?
То еще одним казахом стало бы на свете меньше.
Белов не стал высказывать свою мысль вслух, а молча перевел взгляд на Багилу, стоящую рядом с охранником. Правое колено у нее было ободрано, прическа пришла в полнейший беспорядок. Она смотрела на Белова, как на последнего изверга.
— Какого хрена вы сзади подкрадываетесь? — буркнул он, вставая.
— Мы просто подошли, — сказал охранник. — Только незаметно.
— Ко мне не надо подходить незаметно.
— А ты не позволяй этого делать.
В принципе охранник был прав и хорошо владел русским языком. Кроме того, он проявил себя храбрым мужчиной и метким стрелком. В общем, Белову он импонировал. Продолжать препираться он не стал.
— Олег, — сказал он и хотел протянуть руку, но, взглянув на нее, удержался.
Багила покивала растрепанной головой:
— Она у тебя в крови. — Казашка выставила вперед указательный палец. — В крови этого несчастного мальчика. Ты его пытал перед смертью.
— Мальчик убил капитана Шарипова, — заступился охранник в кепке. — А второй мальчик еще двоих наших ребят. Будь моя воля, я бы этому скоту так просто умереть не дал. Не просто попугал бы железкой, а кожу с него живьем содрал.
— Садисты, — процедила Багила. — Как вы мне все надоели.
Повернувшись к мужчинам спиной, она пошла прочь, оступаясь на высоких каблуках.
— Я капитан Ертаев, — сказал охранник и, сняв свою дурацкую кепчонку, чтобы вытереть перепачканную физиономию, превратился во вполне симпатичного дядьку. — Идите с ней, за вами сейчас подъедут. — А мне тут нужно прибраться немного.
Он протянул пятерню. Не для того, чтобы пожать Белову руку. Показал глазами на пистолет, являвшийся теперь вещественной уликой.
— Про отпечатки не забудь, — сказал Белов.
— Учи ученого, — ухмыльнулся Ертаев.
Не сговариваясь, они одновременно взглянули на покойника. По его губам ползала пчела, а он равнодушно пялился в небо.
— Что-то сладкое съел, наверное, — поделился своими наблюдениями Белов.
— Пацан еще, — пожал плечами Ертаев. — Новое поколение как выбрало пепси, так все никак не остановится.
— До встречи, — сказал Белов и побежал догонять Багилу.
— Увидимся, — отозвался Ертаев.
Ничего особенного сказано не было, а все равно знакомство оставило приятное, теплое чувство.
— Ты меня здорово прикрыл, — крикнул Белов, прежде чем скрыться в цехе.
— Ты правильно сориентировался, — крикнул Ертаев в ответ.
Синхронно ухмыльнувшись, мужчины потеряли друг друга из виду.
IV
Мы часто расслабляемся слишком рано. Решаем, что опасность миновала, а она тут как тут. Словно кошка, подстерегающая чирикающих воробышков. Зазевался — пропал.
Примерно такие мысли пронеслись в голове Белова, когда, выйдя на недавнее поле боя, он увидел высокий, элегантный микроавтобус белого цвета, притормозивший вплотную к Багиле. Хотя, конечно, мысли не были стройными и состояли не из гладких фраз. Какие-то отрывочные слова (преимущественно маты), секундные образы.
До Багилы было три шага. Стремительно делая их, Белов успел заметить марку микроавтобуса. «Еще один «мерс», — машинально определил он, дернув казашку на себя.
— Что вы… — вырвалось у нее.
Белов толкнул Багилу себе за спину, заслоняя ее корпусом. Чего он этим добивался? Почетного права схлопотать пулю в сердце и геройски погибнуть на чужбине? Ни оружия, ни бронежилета… И все же Белов поступил так, как поступил, и менять что-либо было поздно.
— …делаете?! — завершила возмущенную реплику Багила, после чего сделала два шажка на каблуках, оступилась и с размаху села на асфальт.
Едва передняя дверца успела приоткрыться, как Белов распахнул ее настежь, ухватил за воротник сидящего внутри водителя, рванул на себя и, убрав руку, захлопнул дверцу.
Раздался глухой удар и болезненный возглас. Конечно, противник был выведен из строя ненадолго, да и оружия у Белова не было, однако он сделал хоть что-то, дабы повысить собственные шансы на выживание. И Багила, если бы не была раззявой, давно бы успела сбежать. Но нет, она сидела на месте, неприлично широко разбросав ноги по асфальту. Черная прядь растрепавшихся волос падала ей на лицо, полностью закрывая правый глаз.
— Ты просто псих, — сказала она, сдувая прядь в сторону.
Начиная догадываться, что он натворил, Белов почувствовал, как его шея, лицо и, главное, уши наливаются нестерпимым жаром.
