Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)
– Извини. Я не хотел делать тебе больно. Давай помогу.
Опираясь на мою руку, Абдаллах кое-как встал и, шипя от боли, начал расстёгивать рубашку на груди.
– Интересно, почему он стрелял тебе в грудь? – Эта мысль осенила меня совершенно внезапно.
Выругавшись по-арабски, Абдаллах, тем не менее, ответил:
– Знал, что я не хотел сегодня надевать бронежилет.
Снаружи раздался топот, полетела в сторону сорванная занавесь, и в зал ворвались несколько человек, среди которых я с большим удивлением признал Рихо Эвера. В руках у сопровождавших его людей было оружие, и, судя по решительному выражению, застывшему на их лицах, ребята были готовы воевать всерьёз.
– Где моя охрана? – держась за грудь, хрипло спросил Абдаллах.
– Писать пошла! – рявкнул на него Рихо. – Верблюжатники, шомпол вам в ж…! Что здесь произошло?
– Рихо, – остановил его я, переходя на русский. – На улице были слышны выстрелы?
– А как, по-твоему, я их услышал? Через три, максимум четыре минуты здесь будет вся полиция Лондона. А у нас четыре трупа!
– Тэк-с… – грустно сказал я. – Приехали. Здесь – один. Кто положил остальных?
– Я – одного, – с сожалением ответил эстонец и, с ненавистью взглянув на Абдаллаха, смачно плюнул на самый красивый ковёр. – Двоим перерезали глотки ещё до нас. Что они тут, с ума посходили?
– Уходим, – сказал я и, взяв за плечо Абдаллаха, вгляделся в его глаза. Горечь, боль, обида, разочарование…
– Абдаллах, это были твои люди. Объясняться с полицией тебе. Когда всё закончится – позвони мне. Пожалуйста.
Кривя от боли губы, он слабо улыбнулся в ответ:
– Баххар ва рух, Андре. Встретимся в Париже.
* * *Мы успели покинуть дом буквально за минуту до того, как в конце улицы показались полицейские машины. Неторопливо дойдя до «Мерседеса», по-прежнему стоявшего на приличном удалении от «места происшествия», мы имели возможность наблюдать за профессиональными действиями спецподразделения британской полиции, которое в считаные секунды перекрыло все выходы из дома. От всей души пожелав им удачи, мы с Рихо сели в машину, и «Мерседес» плавно тронулся с места, увозя нас прочь от полиции, трупов и бедняги Абдаллаха, которому теперь предстояло расхлёбывать эту кашу.
– В кого из вас стреляли? – деловито поинтересовался Рихо.
– Абдаллах сказал, что его уже дважды пытались убить, – ответил я. – Думаю, это какие-то внутренние проблемы ливийцев.
– У тебя потрясающий дар влезать в чужие «внутренние проблемы», – буркнул эстонец. – Если на сегодня ты уже закончил с делами, будь добр, изложи мне содержание беседы с лордом Гренвиллом. Я сто раз успел пожалеть, что отказался от прослушивания вашего разговора.
Краткого пересказа не получилось, поэтому закончил я уже после того, как мы оказались «дома», расположились в гостиной и к нашему дуэту присоединился заспанный Виталий Борисович Дмитриев. Заодно пришлось доложить о намеченных мною планах «взаимодействия с ливийским коллегой», которые, на мой взгляд, сводились к совместному прочёсыванию злачных мест города Парижа.
– Забавно, – повторил свою излюбленную реплику Рихо, задумчиво потирая нос.
– Это «забавно» я слышу уже второй день, – кротко заметил я. – Больше тебе нечего мне сказать?
– Прошли сутки. Завтра мы возвращаемся в Бордо, – не обращая на меня внимания, продолжал Рихо. – Ты летишь в Париж. Забавно…
– Иди ты к чёрту, – разозлился я и встал из кресла, намереваясь покинуть гостиную.
– Обратиться к тебе лорду Гренвиллу посоветовал месье Дюпре, – не делая ни малейшей попытки меня остановить, проговорил Рихо. – Твой отец и мой босс. Мне лишь поручено тебе сообщить, что определённым кругам, которые он представляет, чрезвычайно необходимо, чтобы правда о смерти Дианы Спенсер открылась именно сейчас. У тебя есть две недели, информация лорда Гренвилла, помощь французской контрразведки и все ресурсы, которые может предоставить корпорация Дюпре. Удачи тебе, Андре.
– И ради этого ты приехал сюда? – усмехнулся я. Рихо молча кивнул. – Очень глупо. Спокойной ночи, Виталий Борисович.
– Я же предупреждал вас: этим всё и закончится, – уже закрывая за собой дверь, услышал я за спиной тихий голос Дмитриева. Я не стал оглядываться, потому что знал: обернувшись, увижу спокойную и уверенную улыбку эстонца.
* * *Утром выяснилось, что Рихо уехал ещё ночью, забрав с собой Дмитриева и основную часть «воинского контингента». В доме оставалось лишь несколько человек, трое из которых были приставлены месье Эвером лично ко мне. Спорить было бессмысленно, тем более что один из телохранителей, Эйно, молчаливый высокий блондин лет тридцати, во время завтрака без комментариев предъявил мне четыре авиабилета на рейс Лондон – Париж. Как это обычно и бывало при общении с посланцами моего отца, всё уже было решено заранее, и моё мнение никого не интересовало.
Уже заняв своё место в самолёте, я продолжал размышлять над последними словами, сказанными Рихо вчера вечером, пытался понять: на что же они рассчитывали? Неужели отец действительно полагал, что ради «чрезвычайной необходимости», которую испытывали неизвестные мне «определённые круги», я стану сломя голову гоняться за таинственным террористом, которого и в глаза-то никто не видел? Чушь. Да не буду я этого делать. Простые и понятные планы Абдаллаха были куда ближе моему сердцу, да и перспектива обнаружить русских балерин с грудями, подобными райским яблокам, выглядела намного привлекательнее, чем проблематичная возможность отыскать Абу аль-Хауля.
Огромный «Боинг-747» оторвался от земли, и сразу же по проходам покатились тележки, направляемые миловидными стюардессами «British Airways». Каждый раз, летая этим рейсом, я поражался мастерству девушек, которые успевали за сорок пять минут полёта накормить и напоить триста с лишним пассажиров, не прерывая своих действий даже во время взлёта или посадки. Оказавшаяся в этот момент рядом со мной стройная блондинка просто наступила изящной ножкой на тормоз тележки и, держась тонкими пальчиками за кресла, как ни в чем не бывало продолжала вести светскую беседу с глухим и не говорящим по-английски старичком-французом. По-моему, работа этих стюардесс и есть самый высший пилотаж. А сидеть с умным видом в напичканной электроникой кабине и управлять самолётом, летящим на автопилоте, теперь умеют даже в Африке. Хотя там самолёты и падают чаще всего.
Багажа у меня не было, и, беспрепятственно миновав все переходы, тоннели и загородки, я вместе со множеством других пассажиров очень быстро оказался в зале прибытия аэропорта Шарль де Голль. Эйно и двое других телохранителей, до того неотлучно следовавшие за мной по пятам, куда-то испарились, следуя, по-видимому, полученным от Рихо инструкциям. Если так, то с его стороны это было явным проявлением гуманизма. Отвыкнув за два года спокойной жизни от всех этих шпионских игр, я уже начинал понемногу звереть от постоянной опеки.
Самым разумным в данной ситуации было взять напрокат машину, прокатиться с ветерком по Парижу, пообедать где-нибудь в Латинском квартале, после чего с тихой грустью отправляться домой, благо дом у меня в этом городе всё-таки был. Отыскав нужный мне указатель, я бодрым шагом двинулся в сторону офиса фирмы «AVIS», но тут меня окликнул по имени незнакомый мужской голос. Очарование свободы схлынуло, и я сразу вспомнил, что оружия у меня при себе нет. Резко обернувшись, я заметил молодого француза в светлом плаще, который размахивал зажатым в руке журналом, издалека привлекая моё внимание.
– Месье Дюпре! – вновь радостно вскричал он, размашистым шагом устремляясь в мою сторону.
Первоначально нас разделяло метров пятнадцать, и мне подумалось, что с тем же успехом о моём прибытии можно было объявить по внутренней трансляции аэропорта.
– Добрый день, месье! – поздоровался он, подходя ко мне вплотную. – Вы давно прилетели? Я спешил изо всех сил, но вы же знаете Париж… Везде пробки, едва сумел выбраться из города. Ах, да, я забыл представиться! Раймон, Франсуа Раймон.
Минуту назад этот человек назвал моё имя, и я не видел смысла представляться, а потому продолжал молча на него смотреть, ожидая более внятного продолжения. Молодой человек слегка занервничал.
– Э-э… Месье Дюпре, я прошу извинить меня. Обычно я никогда не опаздываю, но эти пробки… Месье Дюпре?
– Месье Раймон, я жду, когда вы сообщите мне имя хотя бы одного общего знакомого, – терпеливо пояснил я. – У меня нет привычки беседовать с незнакомцами, а вас, простите, я вижу первый раз в жизни.
Он даже слегка опешил.
– Но… Разве вас не предупредили? Мне сказали, что вы прилетаете специально, чтобы подключиться к… – И тут, похоже, до него дошло, где именно он прокололся. Ловко выудив из кармана закатанное в пластик удостоверение и протягивая его мне, месье Раймон тихо отрапортовал: – Лейтенант Франсуа Раймон, второй отдел DSТ.
