Хождение по трупам - Оранская Анна

Я в тот момент даже не вспомнила про ту милиционершу, свою любовницу, которую застрелил пришедший по мою душу киллер, — она ведь первая его увидела, я на него внимание обратила именно потому, что она вдруг остановилась, не дойдя несколько шагов до моей машины, и пристально смотрела куда-то, и только тогда я его заметила в пелене беспрерывно планирующих с неба снежинок. И я застыла, оцепенела, и она закричала, давая мне шанс выйти из оцепенения и скрыться. Я этим шансом воспользовалась — и, когда увидела, что она упала, нажала на газ, рванувшись вперед, на него. Не будь ее, скорей всего, и меня бы не было.

Но я не вспомнила — и сидела тупо, перечитывая заметки, сегодняшнюю и вчерашнюю, в которой просто сообщалось о факте убийства, и представляла себе, как Стэйси заехала после работы домой, чтобы принять душ, переодеться и поехать ко мне — она же, кажется, обитала где-то недалеко от телецентра, — а Ленчик или его человек уже ждал ее около квартиры. Может, все было и не так — я ведь не была у нее и не знаю, где она жила и что за дом это был, — но представляла все именно таким образом. Мое воображение не щадило меня, рисуя отчетливые и страшные картины: как она идет домой, предвкушая поездку ко мне и безудержный секс, и как убийца вталкивает ее в квартиру и душит там, и лицо безобразно синеет, и выкатываются некогда красивые глаза, вываливается еще недавно ласкавший меня язык, и она обмякает, тряпичной куклой оседая на пол. И жизнь ее оборвана просто для того, чтобы кое-что сказать мне.

Я даже не подумала о том, что полиция может выйти на меня — мало ли, может, Стэйси рассказывала кому-то о наших отношениях, какой-нибудь подруге, скажем, хотя в Америке друзья и подруги и откровенные беседы не в чести. Если даже полиция установит, что мы были знакомы и что Стэйси часто бывала у меня в последние полтора месяца, а последние две недели так каждый день — то может сообразить, кому адресовано оставленное на трупе послание. И обо всем этом узнает ФБР и мой большой поклонник Крайтон, и его подозрения в моей причастности к мафии только усилятся, потому что не вымогают просто так у человека такую сумму, тем более у порядочного человека, который рэкетиров сдает сразу.

Нет, и об этом я не думала — на следующий день только эта мысль ко мне пришла. А так сидела и обвиняла во всем себя и свою глупость, и ненужный алкогольно-кокаиновый запой, из-за которого утратила контроль над собой и ситуацией, и даже не убедилась в том, что Джо собирается завершить согласно нашей договоренности свою работу. И, пытаясь себе доказать, что тут я ничего не могла поделать, что Джо в недосягаемости, а Ханли мне в этом вопросе помогать больше не будет — и так жалеет наверняка, что связался со мной, — позвонила Ханли в офис. Посмотрев на часы, только когда услышала автоответчик — семь уже было, целый день пролетел — и бросила трубку, и тут же набрала еще раз, уже не думая о конспирации, и сообщила автоответчику, что это Олли и что мне срочно нужно с ним поговорить, и оставила новый номер мобильного. И заодно сообщила, что принимаю его предложение — он сразу должен был вспомнить какое, и обрадоваться, и точно перезвонить, — и у меня есть для него работа, и я очень-очень жду его звонка.

Не помню, во сколько легла — просто отключилась, потому что весь день накапливавшийся в организме джин с вермутом вдруг навалился на меня разом и послал в нокаут. А проснувшись от звонка — в гостиной заснула, напротив окна, положив на столик рядом с диваном мобильный, — судорожно вцепилась в трубку, не думая, кто звонит, не помня пока о вчерашнем и даже не задавшись вопросом, стоит ли подходить.

— Могу я поговорить с Олли?

Незнакомый голос, но я решила, что просто не узнаю его сейчас, что неудивительно. Задумалась, выходя из сна, откуда незнакомец может узнать мой телефон — исключено. Значит, “драй мартини” виноват — или это полиция, или ФБР, или…

— Слушаю, — сказала после долгой паузы, разом вспомнив все и напрягаясь, ощущая, что я в глубочайшей депрессии, из которой только один путь — коктейль.

— Это Рэй Мэттьюз, партнер Джима Ханли. Вы звонили вчера в офис и оставили свой телефон, вот я и звоню вам.

— Но я хотела поговорить с Джимом, а не с вами, мистер Мэттьюз, — ответила сухо, злясь на него, что он задерживает меня, отвлекает от подхода к бару и заливания в миксер, специальный бокал для смешивания, двух с половиной унций джина и полунции сухого вермута, и переливания получившегося продукта в стакан, и бросания в стакан оливки и пары кубиков льда, и такого нужного сейчас глотка. — Мне нужен Джим, и я жду его звонка. А сейчас до свидания, мистер…

— Мэттьюз, Рэй Мэттьюз, — повторяет он невозмутимо, еще больше меня раздражая. — Нам нужно встретиться, Олли, — желательно сегодня, желательно через час или два.

— Это исключено, мистер Мэттьюз. — Я уже не скрываю раздражения, которое явно сквозит в моем голосе. — Повторяю вам — мне нужен Джим. Вы ведь в курсе того, что мы с вами не имеем чести быть знакомыми? Так что я жду звонка Джима — желательно сегодня, желательно через час или два. До свидания!

— Джим вам не позвонит, Олли.

Я слышу эту фразу уже оторвав от уха трубку, собираясь нажатием кнопки отстраниться от него — и то ли с похмелья слух обострился, то ли недалеко я отвела от себя трубку, но я услышала и поднесла ее обратно.

— Что вы имеете в виду?

— Олли, нам надо встретиться, обязательно. Вы меня слышите?

— А где Джим? Он что, уехал?

— В какой-то степени. Где и во сколько, Олли? Назовите время и место — и я там буду. Поверьте, это важно и для меня, и для вас!

Для тебя-то точно — ты же на этом настаиваешь. А вот что эта встреча значит для меня? Нет, тут нужен коктейль, и поэтому я заявляю категорично, что у меня появился гость, так что пусть он перезвонит мне через пару часов, и мы поговорим. Поспешно прощаюсь и иду к бару, и выполняю те операции, о которых мечтала, сидя у телефона, и настолько погружаюсь в них, что каждое движение совершаю прочувствованно и вдумчиво, устраивая маленький шторм в шейкере и любуясь бьющими о пластмассовые стенки желтоватыми маслянистыми волнами. И бросаю в классически долгий бокал сначала квадратный айсберг, потрескивающий на волнах, а потом позволяю утонуть оливке, легшей на дне, как позеленевшая от времени бочка с золотом. И так же прочувствованно и вдумчиво поглощаю первую порцию, и готовлю вторую, и на второй, уже под сигару, возвращаюсь к недавнему разговору.

Что он от меня хотел, этот Мэттьюз, почему позвонил он, а не Джим? Ханли в отъезде — возможно, у них работа такая, что сегодня здесь, а завтра там, летал же он по моему заданию в Нью-Йорк. Частный детектив — это вообще, на мой взгляд, этакое автономное плавание, когда человек мотается где-то целыми днями и нечасто появляется на базе, особенно если дело серьезное. И все же — что нужно тому типу?

Я давно уже поняла, что спиртное из депрессии не выводит, разве что на короткое время, а так только усиливает ее, втягивает в нее все глубже — как какой-нибудь океанический монстр из фильма ужасов, присасывающийся к кораблю и утягивающий его на глубину, чтобы утопить судно и сожрать его пассажиров и экипаж. Была у меня как-то жуткая депрессия, когда училась в десятом классе, — дня на три, наверное. Это у меня был год разврата, когда любовников было несколько постоянных и чуть ли не каждую неделю появлялись одноразовые. И в один прекрасный день, весной, как сейчас помню, в воскресенье — я в тот день одела короткую юбку, под которой только чулки с поясом, и кофточку с американской проймой, туго обтягивающую не знающую лифчика грудь, — позвонил мне утром парень, назвавшийся приятелем одного совсем не интимного, что удивительно для того периода, знакомого, и сказал, что видел меня как-то со своим другом на каком-то концерте, и я ему жутко понравилась, и вот он узнал у друга телефон, и хочет пригласить в гости.

И я поехала — хотя совершенно не представляла, что это за человек, но зато прекрасно знала, что там будет. Не помню уже, что сказала родителям, но запомнила, что это утром было, и я, ничего не боящаяся авантюристка, приехала к нему домой, благо от меня совсем недалеко, часов в двенадцать. Открыл такой нормальный парень, высокий, симпатичный — имя, конечно, давно вылетело из головы, — и мы с ним выпили, поболтали о музыке, я тогда обожала “Алису” и прочие наши рок-группы, а дальше комплименты начались. Я видела, что он хочет, и была, как всегда, польщена, и мы, естественно, оказались в постели. Он долго это делал и достаточно умело — хотя для меня особой роли это не играло, все равно не кончала ведь, — и, когда все закончилось через пару часов, продолжал расточать комплименты и позвал вместе поехать в гости к его знакомым, опять же, неподалеку.