Владимир Михановский - Горячие точки на сердце
— Кто?
— Народное собрание, которое, казалось, было у него в кармане. Народное собрание — это наш парламент, — пояснил Завитушный, перехватив взгляд Матейченкова.
— Знаю, знаю. Так что Хубиев, смирился?
— Держи карман! Такого только деревянный бушлат смирит, как говорят зеки.
— Что же он сделал?
— Умылся с горя да в Москву подался, защиты искать. Ведь он столько лет верой и правдой служил центру.
— Имеет там связи?
— Немалые. Представь себе, Иваныч, умудрился даже влезть в недавно организованный блок «Голос России», хотя ему этот блок как корове седло.
— С Владимиром Хубиевым все ясно, — произнес генерал. — Продолжим разбор позиции на шахматной доске. Теперь давай возьмем такую фигуру, как Станислав Дерев.
— У него тоже есть свои заморочки.
— Например?
— Главный образец в жизни для него — мэр Москвы.
— Юрий Лужков?
— Ну да. И мэр Черкесска во всем желает подражать ему.
— Получается?
— Это другой вопрос. Но мечта у него благородная и для многих привлекательная: добиться, чтобы Черкесск процветал так же, как Москва.
— Замысел неплохой.
— Осуществить бы его!
— Хитер.
— На одном из митингов Станислав Дерев заявил — я слышал собственными ушами: если выберете меня в президенты, у меня вся республика будет процветать, как Москва. Не может одного понять, бедняга. Пусть даже наизнанку вывернется — не станут карачаевцы голосовать за черкеса.
— Чем вообще он занимается?
— В основном — бизнесом.
— А именно?
— Водкой.
— Доходное дело.
— Да, мы уже говорили. Но и на старуху бывает проруха. Выявилась у него одна язва, которая сильно подкосила его акции.
— Слушаю.
— Есть на белом свете некий политик Игорь Пунченко.
— Слышал. — кивнул Матейченков. — Он, по-моему, входит в миротворческую группу генерала Лебедя.
— Точно. И вот этот самый Пунченко — ярый враг Станислава Дерева. Уж не знаю, где их дорожки пересеклись. Так вот этот самый Пунченко распустил в печати слух, что Станислав Дерев ненавидит и презирает русских, за людей их не считает, а уж если за людей — то низшего сорта. Мол, все русские — продажные, любого можно купить за бутылку водки, ну и прочее в том же духе.
— Сильный удар.
— Конечно. Это настраивает русский электорат против Станислава Дерева.
— Возьмем самую сильную шахматную фигуру.
— Семенова?
— Да.
— У него и впрямь много сильных козырей. Прежде всего — смешанное происхождение. Для Карачаево-Черкесии это особенно важно. И карачаевцы, и русские думают, что генерал Семенов, став президентом, будет защищать их интересы. Далее, Семенов имел мудрость и смелость заявить публично, что никогда не станет делить население республики по национальному признаку.
— Думаю, этим он тоже привлек многих.
— И еще один фактор в его пользу. Понимаешь, Иван Иванович. У многих людей понятие «генерал» ассоциируется с понятием «сильная рука».
— Хотя каждый вкладывает в это понятие свое понимание.
— Владимир Семенов не преминул подтвердить это мнение избирателей, заявив, что, как только станет президентом республики, он твердой рукой наведет в ней порядок. А душа россиянина истосковалась по порядку, и не только в КЧР. Что еще могу добавить о генерале Семенове? Человек культурный, образованный, широких взглядов. Верующий, в Евангелии разбирается, в праздниках церковных, Библию знает… И даже ислам.
— Интересно.
— Недавно Семенов участвовал в работе Конфедерации народов Кавказа.
— Да, читал об этом, — кивнул Иван Матейченков. — Это собрание, которое прошло в конце прошлого года?
— Да, в декабре 1998 года, во Владикавказе. Владимир Семенов там выступил с очень интересной идеей: он предложил объединить под эгидой России устремления всех без исключения народов Кавказа.
— С какой целью?
— С тем, чтобы это объединение стало единым посредником в отношениях между Востоком и Западом.
— Сильно.
— Но и тут не обошлось без клеветников. Они объявили, что генерал Семенов камуфлирует свои истинные устремления, а на самом деле он желает… объединиться с Чечней, чтобы совместными усилиями оторваться от России, и в конечном счете превратить Карачаево-Черкесию в самостоятельное государство.
— Чушь?
— Как сказать… Люди думают по-разному. — ответил уклончиво Завитушный.
— Темна вода во облацех, — заметил Матейченков, кивнув в иллюминатор. Там действительно закружились тени. Закурчавились облака — видимо, самолет пошел на снижение.
Вскоре машина пробила слой облаков, показалось низкое солнце, ослепительное, по-южному яркое.
Глубоко внизу показались приземистые аэродромные постройки.
Сергеич объявил:
— Минводы.
* * *Верховный шейх выпил свой привычный утренний кофе по-турецки, прошелся по кабинету. Блик от люминесцентной лампы упал на мраморную фигурку, и показалось, что дервиш улыбнулся ему навстречу.
Шейх подсел к главному компьютеру, решив пробежаться по клавишам.
Сначала включил внешний обзор.
Снаружи бессонно и безмолвно бушевало раскаленное афганское лето. Зелень, еще недавно покрывавшая горные склоны Гиндукушских гор, выгорела и пропала. От нее остались только бурые и рыжие пятна. А от алых маков, прежде заполонивших горные долины, не осталось и следы.
Верховный пробежался с помощью клавиш по нескольким комнатам и залам своего жилища.
Его женщины, совершенно разоблачившись, резвились в бассейне. Они поднимали тучи брызг, так что в свете люминесцентного светила высоко над водой возникла семицветная радуга, опирающаяся на края бассейна.
В некоторых комнатах прислуга с помощью бытовых роботов — подарок Мусульманского института Технического развития — производили утреннюю уборку.
В конференц-зале понемногу прибавлялся народ. Это собирались главные имамы различных стран и регионов, приглашенные Верховным на ежеквартальный отчет.
В ожидании Бен Далена они рассаживались по местам, о чем-то беседовали, обмениваясь важной для них информацией. Некоторые собирались в кучки, другие бродили по залу, разглядывая новые картины, которые появились на стенах за время их отсутствия.
Все ожидали появления Бен Далена.
Когда зал был полон, Верховный появился, как всегда неожиданно. Он мог воспользоваться любым входом — их было несколько, но вошел одним из потайных. Фигура «Дервиш в экстазе» отъехала в сторону, и он появился в образовавшейся раме.
Заседание было долгим, оно прерывалось на обед и ужин.
Верховный слушал внимательно, резким голосом задавал нелицеприятные вопросы, а некоторых и вовсе обрывал. Возражать почти никто не смел.
Затем перешли к обсуждению важного вопроса. Группа технических экспертов внесла предложение, которое сразу показалось сногсшибательным. Захватить несколько самолетов, пользуясь тем, что охрана их довольно расхлябана и беспечна, и с грузом взрывчатки направить их на пару — тройку небоскребов, расположенных в Нью-Йорке, этой цитадели и вместилище христианских, католических и православных пороков.
ВУладыка всего исламского мира сидел на возвышении, в кипенно белой чалме, а в его бороде, прежде черной как смоль, явственно проглядывали белые волоски ранней седины.
* * *Аэропорт в Минводах был практически пуст. В былые времена здесь, помнил Матейченков, было оживленно, причем в любое время года: знаменитые окрестные курорты работали круглогодично.
Сейчас здесь царила, можно сказать, мерзость запустения. Редкие стайки пассажиров только подчеркивали пустынность огромных гулких помещений.
— Служащих больше, чем пассажиров, — отметил Завитушный.
— Лечение многим не по карману.
— Некоторые просто боятся сюда ехать, — вздохнул Сергей Сергеевич. — Опасный регион.
Завитушный быстро отыскал ожидавший их потрепанный газик с видавшим виды брезентовым верхом. Молодой водитель с непроницаемым лицом, сидевший за рулем, ответил на их приветствие, не переставая жевать жвачку.
Много, ох, много придется поездить генералу Матейченкову по беспокойным карачаево-черкесским дорогам!..
— Членовоз подан, товарищ генерал, — проговорил Завитушный, гостеприимно отворяя дверцу.
— Порядок в танковых частях, — откликнулся Матейченков.
Все время накрапывал дождь, холодный, противный. Капли тупо барабанили в брезентовую крышу.
— Дуй в Черкесск, в Управление, — коротко распорядился Сергей Сергеевич.
— Давно дождь у вас? — поинтересовался Матейченков, когда машина выбралась на трассу и лихо понеслась по ней, разбрызгивая лужи. Дворники работали без устали, отжимая толстые жгуты потоков, которые тут же набегали снова.
