Гэвин Лайл - Ровно в полночь
Харви не поднимал глаз от скатерти.
Поскольку коллективный разговор не получался, я выяснил у мадам Мельо, что гараж действительно перешел к сыну прежнего владельца, и отправился того навестить.
Парень помнил меня хорошо, я его очень слабо: тогда он был слишком мал, чтобы воевать, и переживал, что пропустил такой случай. А при виде меня пришел в восторг, решив, что наконец-то настала пора.
Я спросил, может ли он сделать нам пару местных номеров, но чтобы, если нас поймают, жандармы на него не вышли. У него родилась идея получше – взять номера с его собственного "ситроена", те точно подойдут.
На мои опасения, что тут уж точно его найдут, парень только ухмыльнулся: жандармы его не волновали, автомобиль стоял на улице, и я их мог просто снять. Но явно он рассчитывал, что великого Канетона никогда не поймают.
К сожалению такое лестное для меня мнение сложилось у него в двенадцать лет. И он явно плохо знал Сюрте. В конце концов, взяв с него слово, что он действительно оставит на ночь машину на улице, я номера забрал.
Его терзало любопытство, но еще больше хотелось показать, что знает старое правило Сопротивления: не задавать лишних вопросов. Я ничего рассказывать не стал, лишь заговорщицки подмигнул и ушел.
Потом отвел наш "ситроен" за угол, чтобы не было видно с дороги, и заменил номера.
Компания уже успела расправиться с паштетом из дичи; середина исчезла, а края остались не тронуты, чтобы сохранить роскошные украшения в виде головы птицы, торчащей с одного конца, и ее же хвоста – с другой. Птица смахивала на дрозда, что меня вполне устраивало: лучше бы они попадали мне на ужин, а не будили по утрам.
Изрядно нагрузив тарелку, я сказал Харви:
– Номера на машине новые.
Он недоуменно повернулся ко мне.
– Но так нам не пересечь границу. Документы...
Я только кивнул с полным ртом, потом сказал:
– Нам все равно ее не пересечь. Таможня уже знает наш номер.
Мэгенхерд уставился на меня.
– И что вы собираетесь делать?
– Нужно было думать, прежде чем входить на яхте в трехмильную зону. Если никто не будет знать, что мы в Женеве, возьмем машину напрокат. Или воспользуемся железной дорогой.
– Предпочитаю машину, – хрипло буркнул Харви.
Я посмотрел на него и кивнул. Для него в поездах слишком много свидетелей.
Мадам Мельо налила мне красного вина. Мэгенхерда с мисс Джермен она уже обслужила. Харви пил воду. Она кивнула в его сторону и пожала плечами.
– Американец, – я надеялся, что это сойдет за объяснение.
Она не стала спорить, повернула бутылку этикеткой ко мне, многозначительно ухмыльнулась – "Пинель", и с остатками паштета удалилась на кухню.
Мисс Джермен спросила:
– "Пицель" имеет какой-то особый смысл?
Я кивнул.
– В некотором смысле да. Усадьба этой семьи служила нам убежищем на участке отсюда до Роны.
И покосился на дверь в кухню. Не думал, что хозяйка знает... Впрочем, после войны обо всем наверняка толковали в открытую. Но и тогда откуда эта всезнающая ухмылка? Или она слышала, что я ночевал в шато не только из-за убежища? Неужели и об этом стало известно?
Мэгенхерд заметил:
– Вино это явно перехвалили.
Я кивнул. Справедливо, но в Пинеле знали, что делают: только расхвалив вино, можно вздуть цену.
Харви проглотил пару каких-то таблеток, встал и заявил, обращаясь к Мэгенхерду:
– Мне надо поспать. Заранее извиняюсь, если вас застрелят.
Он нуждался во сне, но еще больше – в крепкой выпивке. Впрочем, лучше пусть походит в полудреме от снотворного, чем всю ночь борясь с неумолимой жаждой.
Хозяйка проводила Харви наверх.
После обеда Мэгенхерд надумал связаться с Лихтенштейном, а я вспомнил, что обещал позвонить Мерлену. Хозяйка нас заверила, что можно без опаски пользоваться телефоном нового мэра. Похоже, тот числился у нее в должниках, и судя по ее уверенности, в немалых.
Мэгенхерд категорически заявил, что через меня и Мерлена передавать свое сообщение не станет. Звонок отсюда прямо в Лихтенштейн меня не устраивал, но возражать не стоило – все наше путешествие затеяно было ради спасения дел Мэгенхерда. К мэру со мной пошла мисс Джермен: конечно же, звонить по телефону – занятие не для Мэгенхерда.
Заказав разговор, она повернулась ко мне.
– Мне понадобится сообщить, когда мы будем в Лихтенштейне.
– Если повезет – завтра вечером.
– А если нет?
– Если граница перекрыта, придется дожидаться темноты.
Ее позвали к телефону, а я пошел поболтать с мэром.
11
На следующее утро в половине восьмого мы с мадам Мельо и мисс Джермен пили кофе. Не могу сказать, что стал видеть жизнь в розовом свете, но появилось ощущение, что рано или поздно дела пойдут на лад. Вчера около часа мы просидели со стариком Мельо, выпили, вспомнили Сопротивление и наших общих знакомых. О Жиле мы не говорили.
Вот и теперь старик вошел в кухню, похлопал меня по плечу и что-то сказал жене. Та повернулась и меня поцеловала.
Я даже вздрогнул – с чего бы...
Девушка заметила:
– Пожалуй, это те нарциссы, которые вы положили вчера на могилу их сына. Наверное, он их увидел.
– Я? Так вот почему вы от меня отстали...
Я улыбнулся мадам и пожал плечами. Она пошла сварить еще кофе. Мельо тоже исчез.
Тогда я посмотрел на девушку.
– Спасибо. Нужно было самому догадаться.
– Англичанину мысль о цветах вряд ли могла прийти в голову. Но тут это надуманным не кажется. Сначала я не могла понять, как вы рассчитываете на гостеприимство Мельо, хотя их сын погиб, когда был вместе с вами. – Она выпила кофе. Но потом вы рассказали, как пробрались в Лион с оружием, и стало ясно: вы не оставили тело их сына, а забрали с собой в Лион и потом обратно. Немалый риск, поэтому не удивительно, что они вас любят.
Хозяйка вернулась с кофе, вернулся и Мельо, добавив в чашки с кофе по ложке "марча". Протесты не помогли. Пока я допивал кофе, они стояли у стола и улыбались. Случалось, день начинался и похуже.
Теперь спустились Харви м Мэгенхердом. Ни тот, ни другой не блистали, но по крайней мере держались на ногах. Им пришлось делить одну комнату на двоих – хозяйка ясно дала понять, что принимает их только ради меня. В мое же распоряжение досталась лучшая комната в доме. Харви взял чашку с кофе.
– Звонили Мерлену?
– Да.
Исподтишка я оглядел его. Харви казался потускневшим и слегка заторможенным, но пальцы не дрожали.
– Что он сказал?
– Что сегодня Восточным экспрессом попытается добраться до Женевы и, если мы застрянем на границе, поищет способ переправить нас в Швейцарию. Он может помочь.
Харви нахмурился.
– Он может быть для нас опасен, если под колпаком полиции.
Я кивнул.
– Да. Но может и отвлечь их внимание: нам совсем не обязательно вступать с ним в контакт.
Тут же вмешался Мэгенхерд:
– Мсье Мерлен мне нужен в Лихтенштейне.
Я покачал головой. Решать тут буду я. Всегда можно позвонить ему, когда выберемся из Женевы. Из Цюриха в Лихтенштейн он долетит за пару часов.
Мэгенхерд сказал:
– Я готов.
Звучало это как приказ.
Расставание со стариками было коротким. Все годы нашего знакомства я куда-то спешил и незаметно ускользал. Так что без четверти восемь мы уже были в пути. Харви опустил револьвер на лодыжку и углубился в карты.
– До Роны километров семьдесят. Где переправимся?
– Пожалуй, в Ле Пузен.
– Рона – крупная река, – с сомнением протянул он. – Полиция может перекрыть все мосты.
– Я рассчитываю, что ждут нас севернее Пиона. Мерлен обещал послать телеграмму на яхту, так что полиция будет рассчитывать, что мы отправились из Парижа. А Ле Пузен гораздо ниже Лиона по течению.
Он неопределенно хмыкнул и умолк. Мэгенхерд спросил у меня:
– Мистер Кейн, по-вашему, много известно полиции?
– Ну, им известно, что вы во Франции. Что нас четверо. Не сомневаюсь, матросы выложили все наперебой, стоило пригрозить им запретом появляться в портах Франции. Значит в полиции есть описание на вас и мисс Джермен, но вряд ли – сведения о нас. На берегу было слишком темно. Если не считать телеграммы, это, пожалуй, и все.
Мисс Джермен спросила:
– А люди в Туре, человек, которого вы ранили, – разве их не найдут?
– Нет, – возразил Харви. – Напарники, конечно, отвезли его к какому-нибудь шарлатану без диплома. Как они вообще могли объяснить полиции, чем занимались в Туре?
Мэгенхерд вздохнул:
– Надеюсь, вы правы.
– В нашем положении я должен быть прав каждую минуту! Полиции хватит оказаться правой только раз.
Нас ждали за левым поворотом в седловине между холмами. Дорога шла между отрогами холма, по обе стороны над ней нависали скалы. Два зеленых "рено-41" блокировали проезд. Аккуратно поставленные багажниками друг к другу, они образовали наконечник стрелы, направленный в нашу сторону. Что бы я сделал, столкновение было неизбежным.
