Ивакин Геннадьевич - Десантура
-Я понимаю вас. Приказ есть приказ. И вы его выполняли до последнего. Но ваши генералы...
-Лейтенант, вы знаете, как вывести из строя танк?
Вальдерзее удивился вопросу:
-Бронебойно-зажигательным по уязвимым местам...
-А лучше всего сахара в бензобак. Придется чистить карбюратор, а это долгая процедура. Правда, и сахар растворится. Вот наша бригада и есть тот сахар.
Лейтенант понял метафору:
-Но ваша бригада растворилась, а наш панцер стоит непоколебимо! - немец с трудом выговорил последнее слово.
'Именно что - стоит...' - подумал про себя Тарасов. А вслух сказал...
**
-Вызывай, вызывай, твою мать... - зло ругнулся комбриг на радиста. Тот покосился на Тарасова.
-Земля, Земля, я Небо... - продолжил он бубнить.
Подполковник отошел в сторону и привалился плечом к сосне. Шел третий день операции. Продукты уже закончились. Люди начали просто падать в снег и не вставать. Их поднимали более здоровые, заставляли идти и идти вперед. Скорость движения бригады упала до десяти километров в день. По расчетам штаба - они уже должны были выйти в район сосредоточения на северо-западную оконечность болота Невий Мох. Со всех сторон клевали эсэсовцы. Они опасались нападать на бригаду. Но стычки случались каждый день. Количество раненых и обмороженных росло каждый день. По расчетам Тарасова - к началу активных боевых действий бригада могла потерять треть личного состава.
Просто потому, что нечего было есть.
-Есть! Есть связь, товарищ подполковник! Передавать радиограмму?
-Нет, блин... Задницу себе вытри! Бегом, мать твою!
И через линию фронта полетела шифровка:
'Дайте продовольствие, голодные. Координаты...'
Но ответа не было. Как не будет ответа и на следующий день:
'Вышли в район сброса грузов, продовольствия нет!'
И через два дня:
'Уточняю пункт выброса продовольствия .... юго-западнее Малое Опуево, повторяю координаты для выброски продовольствия - лесная поляна юго-западнее Малое Опуево. Дайте что-нибудь из продовольствия, погибаем, координаты ... '
Невероятными усилиями, через мороз, бурелом и стычки с немцами, бригада все же продралась на болото Невий Мох. В рюкзаках оставались только по две плитки шоколада. Брать их можно было только по приказу командира. Съел раз в день дольку - вся норма. У тех, кто воевал на финской - сохранился чай. 'Чай не пьешь - какая сила? Чай попил - совсем ослаб...'
На точку встречи с двести четвертой бригадой подполковника Гринева. Но гриневцев там не было. Не было и обещанного снабжения.
Тарасов обходил батальоны. Сил не было и у него, но упасть, лечь, уснуть - он не имел права. Пацаны смотрели на него и держались им.
В третьем батальоне его угостили горстью березовых почек. Подполковник похвалил комбата за организацию питания, стараясь скрыть злость на командование фронта. Где же самолеты!!
-Товарищ капитан... Ой, простите! Товарищ подполковник! Разрешите обратиться к товарищу капитану! - подбежал к командирам молодой десантник с рыжей щетиной на щеках.
Тарасов молча кивнул.
-Товарищ капитан... Дозор, похоже обоз немецкий обнаружил. Пять саней. Еле ползут по дороге на Малое Опуево.
Глаза десантника лихорадочно горели. Командиры переглянулись:
-Действуй, комбат!
Комбат-три молча козырнул и побежал поднимать бойцов.
Лес зашевелился. Из вырытых в снегу ям, укрытых маскхалатами, выбирались - по двое, по трое - десантники надевали усталыми, обмороженными руками лыжи и исчезали в кустах.
Тарасов, дождавшись, когда последний из красноармейцев исчезнет в густом подлеске, решил передохнуть. Он спустился в ближайшую яму и прислонился к снежной стене. Едва прикрыл глаза и...
И услышал чьи-то крики.
Ругнувшись про себя, он досчитал до трех, собрался и пружиной выскочил из снежной ямы. Метрах в ста кучка бойцов кричала на все болото.
-Что кричим, а драки нет? - подошел подполковник к скандалистам.
-Смирно! - рявкнул кто-то из бойцов. Тарасов, приглядевшись, узнал в скомандовавшем комиссара третьего батальона.
-Куклин? Ты почему не с батальоном? - удивился комбриг. - Что тут у вас происходит?
-Смотрите сами...
Бойцы расступились.
На снегу лежал десантник. По почерневшему от обморожений лицу его текли слезы. И он грыз какой-то красновато-желтый кусок.
-Не понял...
-Тол жрет, товарищ подполковник! Гранату раскурочил, тол вытащил и жрет!
Тарасов почти без размаха пнул бойца по рукам. Кусок взрывчатки вылетел из ослабевших рук десантника и по большой дуге скрылся где-то за деревьями, сбив с еловой лапы ломоть снега.
Комбриг сунул руку в карман и вытащил кусок сухаря. Потом присел перед десантником:
-Жрать хочешь? На, держи.
Десантник вцепился в сухарь скрюченными пальцами и, почти по-звериному воя, сгрыз его в пару секунд.
-Теперь тащите его к медикам. Промывание ему сделать. Бегом!
-Товарищ подполковник! А что, он с ума сошел? - опасливо спросил Тарасова один из бойцов.
-Нет. Просто с собой не совладал. Тол, он сладковатый на вкус. Вот... держи записку. Военврачу передашь. Бегом! Десантура...
Потом Тарасов подошел к комиссару батальона:
-Непорядок, комиссар, непорядок... Скоро у тебя бойцы друг друга начнут жрать.
Тарасов знал, что это уже пятый случай по бригаде. Но скрывал это от комиссара батальона. Впрочем, Тарасов догадывался, что Куклин в курсе происшествий.
Такое трудно скрыть.
Если вообще возможно...
-Догоняй батальон, комиссар. Обоз берите. От вас сейчас вся бригада зависит...
***
Ефрейтор Шемякин грыз еловую веточку, пытаясь заглушить сосущую боль в пустом желудке. И наблюдал сквозь прицел за немецкими обозниками.
Те почему-то остановились прямо напротив него. Слезли с саней, скинув с себя ворохи какого-то тряпья. Достали лопаты и пошли в лес. Прямо на ефрейтора.
Шемякин слегка заволновался, играя пальцем на спусковом крючке.
Немцы гортанно лаялись на весь лес.
Один из обозников был с черной повязкой на глазу.
'Словно пираты Стивенсона...' - вспомнил Шемякин, читанную еще в детдоме книжку. И стал отползать назад: 'Да где же батальон?'
Дозорных было трое - почти все отделение. Четвертый был послан в расположение батальона за помощью. А немцев было десять...
Шемякин осторожно показал ладонью - назад! назад!
Нельзя себя обнаруживать, сейчас батальон подойдет. Уроем рыла фрицам!
Ефрейтор спрятался за большущей, из-под снега торчащей корягой. Осторожно высунул обмотанный бинтами ствол винтовки между корнями. Немцы были совсем рядом. Еще метров пять и...
Немец с повязкой на глазу - Шемякин мысленно назвал его Сильвером, правда тот был одноногий, но какая разница, в принципе-то? - вдруг рявкнул чего-то. Обозники остановились и начали раскидывать снег в стороны.
'Захоронка у них тут, что ли?' - подумал Шемякин. И тут его ожгло мыслью. Посыльный умчал в батальон, чтобы сообщить, что обоз уходит по дороге к Опуево. Наверняка подмога пошла южнее, чтобы перехватить немцев. Кто же знал, что тыловики остановятся тут, прямо напротив дозора ефрейтора Шемякина?
Слева рядовой Юдинцев, справа рядовой Колодкин. Три капризных 'светки' в руках и девять гранат в подсумках. И прямо перед ефрейтором немцы какой-то клад копают...
Ждем, ждем, ждем...
Даже есть перехотелось. И жарко стало...
Ага! Вот и клад!
Один из фрицев наткнулся на что-то под снегом. Откинул лопату, встал на коленки и стал выдергивать что-то... Потом крикнул по своему. Один из немцев, стоявших рядом, вытащил из-за пояса топор и протянул стоящему на коленях. Тот стал яростно рубить это 'что-то'. По лесу прокатилось глухое эхо ударов, а по снегу по летели странные красные щепки. Немцы засмеялись, показывая на них.
Шемякин приложился поудобнее к прикладу.
Наконец, фриц утер пот со лба и отдал топор. Потом вытащил что-то черное, непонятное из сугроба...
Лошадь! Ей-Богу, лошадь!
Фриц держал в руках промерзлую лошадиную ногу.
Одноглазый что-то буркнул и обозники в ответ ему радостно захлопали друг друга по плечам.
Только сейчас Шемякин заметил, что немцы исхудавшие - впалые щеки, ввалившиеся глаза, острые носы.
'Тоже, суки, жрать хотят...' -
-Helmut! Kurt! Hainz! Komm zu mir! Alle, alle! - крикнул одноглазый. С дороги прибежали оставшиеся при санях ездовые.
Немцы сноровисто обдергали сухие ветки с придорожных елок и развели костерок. Один топориком вырезал из лошадиной ноги куски мяса и надевал их на веточки, раздавая своим 'фройндам'.
'Шашлык, твари, делать будут...' - сглотнул ефрейтор тягучую слюну.
Мясо, съеживаясь, ароматно зашипело на трещащем огнем...
Последний раз шашлык он ел в июне сорок первого. И запивал разливным холодным пивом. Первую зарплату с парнями отмечал, ага... Потом еще со Светкой познакомился... Тогда вот в руки не далась, да, а сейчас вот 'светка' в руках...
